Эти удивительные французы

Есть у французов качества, которые необъяснимы ничем, кроме национального характера. Они просто такие, и за долгие годы жизни во Франции привыкаешь любить их странные черты.

Французы вежливы до оторопи. Главный урок жизни во Франции я выучила в первый месяц жизни в стране: всегда, везде, всем говорить «Здравствуйте, спасибо, до свидания». Говорить им обязательно громко, чётко артикулируя и смотря в глаза. С вежливостью во Франции невозможно перебрать, а вот её отсутствие спишут на ваше высокомерие, а не на задумчивость.

Самым сложным параграфом в этом уроке оказалось приучить себя смотреть собеседнику в глаза. Этому меня научил бывший дражайший М. Однажды мы с ним вместе зашли за багетом в булочную рядом с домом. Он остался ждать на улице, а я вошла в лавку, поздоровалась, копаясь в сумке в поисках кошелька, попросила багет, не поднимая глаз, выковыряла из карманчика кошелька монетки, расплатилась, поблагодарила и ушла. М. наблюдал за этой сценой сквозь витрину. «Ты знаешь, я тебя люблю, но так нельзя делать, тебя скоро перестанут здесь обслуживать, – сказал он, когда мы отошли. – Всегда смотри на продавщицу, когда входишь в булочную, когда заказываешь, когда достаешь деньги и берёшь сдачу, когда благодаришь и выходишь. Им очень важно, что ты их видишь и замечаешь, что они не просто выполняют некую функцию». Мне очень хотелось поинтересоваться, не нужно ли мне пятиться задом к выходу, как это делали в Версале. «Шутки шутками, но ты меня знаешь, я не люблю пустые разговоры, однако в маленьких магазинчиках и лавках даже я включаю “хорошего француза”. Нет ничего хуже, чем испортить с ними отношения!».

Я опробовала его рецепт и, конечно, он оказался прав. Мне стали чаще доставаться горячие багеты, круассаны в моём пакетике стали более хрустящими, а однажды мне простили недостающие 15 центов.

Эти банальные правила вежливости помогают осветить самый серый день. Поздороваться с консьержкой, переброситься парой фраз с соседкой, улыбнуться продавцу на рынке, спросить у фармацевта, как его дети, рассказать о своей кошке Бискошке. Из таких мимолётных контактов создаётся ощущение, что тебе везде рады, что ты часть этого города и этой страны, что ты человек, а не молекула. Очень приятное ощущение.

Эта вежливость также создаёт ощущение, что французы всегда открыты к диалогу. Они действительно любят болтать с незнакомцами. В автобусе вам могут посоветовать лучшие парикмахерские вокруг вашей остановки. За одну поездку в лифте можно обсудить погоду и пожелать друг другу хорошего дня. А уж на субботнем рынке…

В свой первый год во Франции это было моё любимое развлечение. В субботу с утра я приходила на главный рынок города Ренн, отстаивала очередь за чем-нибудь оригинальным типа «золотых кабачков» или банальной фасолью и спрашивала у продавца «как это лучше готовить?». Отвечала обычно вся очередь.

– Отварите фасоль пять минут и посыпьте солью.

– О, мадам, это молодая фасоль, лучше три минуты, потом сразу окатить холодной водой и сбрызнуть лимоном.

– А я предпочитаю со сливочным соусом, вы можете найти хорошие сливки в третьем ряду у Жанетты, вы её легко узнаете, – она рыженькая.

– О, прекрасная идея, сливочный соус! Его и дети едят!

– Детям, кстати, ещё помидорки черри нравятся, если их порезать пополам и положить рядом с фасолью.

– Да, и сейчас как раз сезон!

За девять месяцев у меня собралась приличная коллекция «рыночных» рецептов французских блюд – от варёных мидий до лангедокского касуле! Французы и еда…

Однако насколько французы могут быть приятны и обворожительны, настолько же они могут быть вредными. Дело в том, что во Франции действует негласный запрет на прямую агрессию. В любом споре человек, перешедший на личности и на оскорбления или повысивший голос, считается автоматически проигравшим, поэтому французы с детства практикуются в пассивной агрессии. Я так и не решила для себя, что лучше. Попробую привести условный пример. Допустим, в обычной российской поликлинике вам нужно только спросить, а очередь уже в плохом настроении. Обязательно найдётся кто-то, кто скажет что-то из серии: «Куда ты лезешь, тут очередь стоит! Глаза разуй!» Ну и можно ответить: «Мне только спросить!» А они вам, а вы им. Если этот диалог правильно построить, то в какой-то момент вы перестанете ругаться, а начнёте обмениваться полезной информацией и даже врача спрашивать уже ни о чём не придётся.

Во Франции реакция будет другая. Вам не скажут «куда лезешь». Вместо этого француз громко, тяжело вздохнёт, закатит глаза, поднимет плечи к ушам и скажет «как жаль, что некоторых не научили в школе соблюдать банальные правила вежливости». Что на это можно ответить? «Я только спросить». На это вы услышите: «Конечно, современное поколение считает, что их потребности важнее всех остальных». При этом на вас не будут смотреть. Не смотреть на человека и говорить о нём в третьем лице – это две излюбленные техники французов, которые позволяют им мастерски выводить из себя любого человека.

Впрочем, на это есть несколько противоядий. Первое – обратиться напрямую к человеку. «Простите, вы что-то сказали?» Второе – попросить совета. «Возможно, вы можете мне подсказать, чтобы я не тревожила врача зря». Третье, по настроению, поддержать эту игру.

«Как жаль, что некоторых не научили в школе соблюдать банальные правила вежливости!»

«Да, в том числе, что нельзя говорить о присутствующих в третьем лице…»

Толку в этом нет никакого, кроме тренировки терпения, прокачивания французского языка, ну и настоящей интеграции. Хочешь жить среди лягушатников – учись квакать.

При этом французы – холерики. У французов всё время что-то пригорает или выкипает через край. Это они только выглядят как спокойные котики, наслаждающиеся жизнью. Внутри каждого француза живёт гордый галльский петух, готовый в любой момент захлопать крыльями и распушить хвост. Если француз перевернёт на себя чашку кофе, он не скажет «ах, какая неприятность». Каждый разлитый кофе может стать началом пятиминутного горячего монолога: «Чёрт бы побрал всех плантаторов, посадивших эти кофейные кусты, и обжарщиков, и барриста, и официантов, а также тех, кто создал эту убогую микроскопическую чашку, доставил её в это кафе, тех, кто создал этот стол и кривой асфальт, на котором стол стоит, и мэрию округа, и города, и бардак в этой стране! Принесите мне салфетки и ещё кофе». С таким темпераментом им бы перейти на мятный чай, но нет. Для справки: французская революция и взятие Бастилии начались с разговора в парижском кафе.

Та же история с французами на дороге. Несмотря на драконовские штрафы и тысячи радаров по всей стране, французы гоняют так, будто в конце дороги каждого из них ждут ключи от замка и пожизненное освобождение от налогов. При ограничении в 130 км/ч на трассе меня обгоняли, как стоящую, так что скоростного режима я придерживалась в правом ряду.

Французы не только холерики, но и нытики, чего уж от них совсем не ожидаешь. Нытьё – это самый распространенный вид спорта во Франции, популярнее петанка. Видите эти компании французов за ранним аперо, оживленно жестикулирующих и друг друга перебивающих? Знаете, что они делают? Они жалуются! Стон стоит по всей стране великой. У них огромные налоги, идиоты у власти (кто бы ни был у власти), неподъемная бюрократия, постоянный дождь на севере, жара на юге, облака в центре. Жители провинции жалеют заполошных горожан, горожане переживают за жителей деревни. Куда катится страна, если раньше в каждом микроскопическом городочке можно было купить отличный багет (жить в ту пору прекрасную не довелось никому, но прабабка рассказывала), а теперь булочные проигрывают конкуренцию супермаркетам. Шанель уже не производят во Франции, старость не уважают, молодежь тупеет, аксаны^[1] отменяют – бедные французы!

Об этом даже любят шутить соседи-бельгийцы. В юмористических скетчах из серии «Как узнать француза» в первую очередь вспоминают «они постоянно ноют». Да и в Париже во многих магазинах французских дизайнеров можно найти майку с текстом: «Да, я ною, ну и что?»

«Французы бедные, – продолжается нытье, – но не такие бедные, как их соседи!» Вот уж кому несладко приходится! За границей Франции хорошего хлеба днём с огнём не сыщешь. У немцев нет вкуса; у итальянцев умерла экономика; у бельгийцев сплошные инцесты (это самое распространенное клише, самая популярная и самая же банальная шутка про бельгийцев. Кроме шуток); голландцы громкие и жадные (да, это говорят французы). Им, французам, приходится на своих широких, но хрупких плечах вывозить всю славу и всё величие Европы. Ибо кто же, если не они! Дальше они парадоксальным образом переходят к национальной гордости. Национальная гордость – краеугольный камень французского общества. Впрочем, от гордости они опять переходят к нытью, и так по кругу. Зачем выбирать между самолюбием и самоуничижением, когда можно заниматься и тем, и другим?

Критическое отношение к окружающему миру и холерический темперамент – опасное сочетание, приводящее к тем самым забастовкам, ставшим визитной карточкой целой страны. Первая рефлекторная реакция француза на любое новое предложение: «Нет». Французы те ещё консерваторы. Им очень нравится то, как они живут (несмотря на постоянное нытьё), и они ничего не хотят менять. При этом они боятся застрять в прошлом и выпасть из современных тенденций, поэтому они на всякий случай всегда против всего. Это их способ проявить активную жизненную и гражданскую позицию между завтраком и обедом, залезть на баррикады на фоне синего неба и показать свой гордый профиль с типичным галльским носом.

Французы и гордость

Среднестатистический француз гордится всем французским. Революция и права человека и гражданина? Это мы. Мода и люкс? Итальянцы, подвиньтесь. Лучшая кухня? Не ищите дальше. Аэронавтика и атомная энергия? Бонжур, снова французы. Настоящее искусство жить? Ар де вивр а ля франсез, конечно. И не вспоминайте итальянское «дольче фарньенте» – это для бездельников и творческих личностей (по мнению французов). На 632 734 французских квадратных километрах расположилось всё, что может понадобиться человеку: море, горы, леса, равнины, болота, термальные источники, реки, озёра, заливы. Если этого покажется недостаточно, у Франции есть заморские территории Гвиана, Мартиника, Гваделупа, Реюньон и Майотта, так что любой француз всегда может полакомиться традиционными французскими фруктами – бананами, ананасами и манго.

Французская гордость так же изящна и невесома, как манжеты из ручного кружева ришелье на современной рубашке от Шанель. И так же заметна. Любой спор француз может в четыре хода свести к очередному предмету национальной гордости. А после второй победы на чемпионате мира по футболу они это делают не в четыре, а в два шага.

Французы любят свою страну во всем её разнообразии, гордятся ей и собой, своей природой, кухней и культурным наследием. Всё, что сделано во Франции, по умолчанию считается лучше, крепче, вкуснее и экологичнее – от овернских помидоров до атомной электроэнергии из Прованса. О том, что продукт сделан во Франции, принято писать большими буквами поперёк упаковки. Fabriqué en France для местного покупателя – это гарантия качества и оправдание высокой цены. Поддержку национального производителя в стране галлов и франков можно считать объединяющей национальной идеей.

В конце концов, недаром на гербе Франции восседает петух! Во Франции так и говорят – «гордый, как галльский петух». Он даже венчал шпиль Нотр-Дама, и когда крыша одного из главных французских соборов была объята пламенем, за судьбу петушка переживали особенно.

Когда его нашли нетронутым на месте пожара, у французов прямо от сердца отлегло. Ничто не сломит французский дух! Или посмотрите на форму сборной Франции по футболу – на левой стороне груди, рядом с сердцем, вы увидите два вышитых петуха, по числу побед в чемпионате. Allez les bleus!

Из-за этой гордости французы иногда кажутся неприветливыми, будто они немного утомлены мировыми восторгами, но это не совсем так. Им, конечно, нравится нравиться, но для них крайне важно, чтобы их и их страну любили ровно такой, какая она есть. «Полюби меня чёрненьким, а беленьким каждый полюбит» вполне могло бы быть французской пословицей.

Одно из воспоминаний моего детства – это приезд настоящих французов в гости к маминой подруге. Им было интересно посмотреть на жизнь за пределами крупных городов, поэтому их повезли в гости к нам на дачу.

К их приезду готовились все. Дачный домик был три раза вымыт и один раз перекрашен, собака тоже вымыта, но окраски избежала, всех дачных кошек вычесали, цветы два раза пересадили, дорожки засыпали новым гравием, баню переконопатили. Из окрестных деревень и дачных посёлков нам везли всё самое лучшее: корзинки грибов и дачной клубники, деревенское молоко, сливки и масло, горячий хлеб, молодую картошку, свежую баранину на шашлыки. Было бы побольше времени, я уверена, каждого ребёнка на даче научили бы говорить «бонжур» и делать реверанс, а покосившаяся водокачка приобрела бы свою былую вертикальность. Французы едут, нужно не ударить в грязь лицом, показать им настоящее русское гостеприимство! Французы были удивлены и слегка обескуражены.

Русское гостеприимство не знает границ. Двадцать лет спустя после дачной истории я со своим французом, моим бывшим дражайшим М., приехала в Ярославль. Город вызвал восторг у М., а М. вызывал восторг у горожан. Мы зашли посмотреть на одну из красивейших церквей города, но, увы, она была закрыта на реставрацию. Мадам Смотрительница-за-порядком коротко сказала: «Закрыто всё, открывать не буду», – и приготовилась уходить. Я перевела её слова для М. на французский. Что тут началось… «Да что ж ты не сказала, что он француз! Настоящий? Из Франции? Он Париж видел! Да что же ты молчала! Совести у тебя нет! Да сейчас откроем, конечно, у меня же ключ с собой, вот, в кармане лежит. Да пусть пойдёт посмотрит, ну да как же, наша церковь самая красивая. Ты ему скажи, что мы ему рады, да, мусьё? РА-ДЫ!»

Бывший дражайший М. был изумлен внезапной переменой. Гостеприимство в масштабе страны было новым для него явлением. Я же помню своё удивление, когда я первый раз оказалась во Франции и получила более чем холодный приём.

Моё первое столкновение с французами произошло во время школьной поездки в Париж в седьмом классе. Я никого не знала, я толком не понимала, зачем мне в этот ваш Париж, когда меня и дома неплохо кормят, и почему все в таком восторге? Мне было двенадцать лет, я была глубоко несчастна. Мои вещи собирала мама. Поездка состоялась в начале марта, так что мама собирала меня в прекрасный, дышащий розовыми туманами, весенний Париж.

Приехала я в Париж мартовский. На улице стеной стоял холодный дождь. Столбик термометра с трудом цеплялся за +5, рискуя рухнуть до +3. Вся группа надела на себя взятые из дома свитера и пуховики. Я застегнула кожаную куртку и нахохлилась. Мне было холодно, мокро, серо и противно. Вокруг меня шумел, гудел и толкался неприветливый город.

Из этой поездки мне запомнились только две вещи. Во-первых, куда бы мы ни ехали, где бы мы ни были, что бы мы ни делали, мы всегда видели Эйфелеву башню. Во-вторых, у нас было много свободного времени, которое нам предлагали потратить на языковую практику и общение с местными жителями. Местные жители же общаться с нами не хотели совершенно. Все мои попытки купить тёплую кофту, наушники взамен сломавшихся или просто горячий чай заканчивались полным провалом. В Диснейленде, оазисе международных отношений, я первым делом побежала в сувенирную лавку, где говорили на английском, и вышла оттуда в шапке с ушками Винни-Пуха. Остаток поездки она грела мои уши.