7
Ковчег

Две недели ожидания ветеринара показались мне целой вечностью. К этому еще и похолодало. Одним январским утром вершины гор вдалеке побелели от первого снега. В Шотландии в это время года снег на холмах Ламмермур-Хилс, расположенных на юго-западе Данбара, – обычное дело. Но здесь, в часе езды от Греции, снег казался чем-то фантастическим. С другой стороны, холод не давал заскучать: чтобы поддерживать тепло в хостеле, приходилось колоть дрова. Да и Нала любила свернуться клубком возле камина. Я же не мог усидеть на месте. Моя мать даже шутила, что я страдаю от синдрома дефицита внимания и гиперактивности. Несмотря на мороз, я оставался в тонусе и приступил к исполнению своих новогодних клятв.

Начал я с проблемы, которая не давала мне покоя не только в Албании, но и в Черногории, Хорватии и даже Италии. Проблема мусора. Невозможно было пройти по пляжу и не наткнуться на какие-нибудь пластиковые отходы. Что-то, конечно, выносило на берег прибоем, но большая часть мусора – все-таки заслуга местных: жестяные банки, упаковки из-под продуктов и очень много полиэтиленовых пакетов. Такое наплевательское отношение меня невероятно злило.

Я видел немало документальных фильмов на эту тему и знал, что от мусора гибнут животные по всему миру. Рыбы и птицы, принимая кусочки пластика за еду, постоянно давились и погибали, а черепахи на побережье Южной Америки задыхались в брошенных рыболовецких сетях.

Гуляя по пляжу с Налой, я не раз отбирал у нее кусочки пластика – я все боялся, как бы она не порезалась об острые зазубренные края!

Спустя пару дней после Нового года я отправился на маленький пляж в километре от Химары, чтобы очистить его от мусора. За каких-то двадцать минут я насобирал два больших мешка пластиковых бутылок. И до полудня занимался тем, что выгребал остальной мусор: оберточная бумага для продуктов, пакеты, одежда, сломанная техника – чего тут только не было. Кто-то даже умудрился забросить на скалы клавиатуру от ноутбука. Случилось это, судя по всему, давным-давно – все клавиши покрылись водорослями. Ну надо же было додуматься! Хотя слово «думать» тут совершенно неуместно. Тот гений, который сотворил это, думать, похоже, не умел совсем.

«Люди должны знать, что происходит в мире, когда никто ни за что не отвечает. Если уж такие отдаленные пляжи завалены пластиком, то что нас ждет завтра? – задавался я вопросом. – И будет ли это завтра?»

В хостел я вернулся, полный решимости изменить все. Первым делом я загрузил новую фотографию, где чистил пляж, в «Инстаграм». Под ней я оставил краткое, но емкое сообщение. Поучать подписчиков мне не хотелось – в конце концов, я не претендовал на место Дэвида Аттенборо или Греты Тунберг и не строил из себя экологического активиста, – но и промолчать я не мог. Я призвал подписчиков сохранять пляжи в их первозданном виде и использовать только биоразлагаемый пластик.

Загружая эту фотографию в «Инстаграм», я сильно нервничал, ведь за моим путешествием следило больше двух с половиной тысяч человек по всему миру. Но страхи оказались напрасными. Совсем скоро я стал получать слова поддержки.

«Ну вот видишь, – сказал я себе, – не надо бояться! Каждый имеет право свободно выражать свое мнение, и ты не исключение».

Позаимствовав в хостеле каяк, следующие несколько дней я посвятил поискам бухточек и пляжей, требовавших уборки. Мне так хотелось оценить масштаб загрязнения, что я даже нырнул в ледяную воду с трубкой, но в итоге лишь занозил ладонь иглами морского ежа. Вынимать эти черные иглы было совсем невесело: рука болела и чесалась как проклятая.

Мои попытки обратить внимание людей на проблему мусора, конечно же, имели кое-какой успех, но он не шел ни в какое сравнение с той славой, которую снискала своими фотографиями Нала. Обманывать себя я не собирался. Я прекрасно понимал, почему люди подписываются на мою страничку. Они интересовались Налой, ее здоровьем и ждали новых фотографий и видеозаписей с ее участием. Восстанавливалась Нала быстро и к концу недели уже с прежней живостью носилась по всему хостелу, избегая только заднего двора: там хозяйничала немецкая овчарка. Впервые повстречав Налу, собака сразу показала характер: зарычала, а затем облаяла. Нала была смелой девочкой, но не безрассудной: с тех пор от овчарки она держалась на расстоянии.

Январь близился к концу, а Нале день ото дня становилось все лучше. Она чувствовала себя настолько умиротворенно, что проспала легкое землетрясение, случившееся в Химаре в первые дни нового года.

Мы с Майком как раз сидели на улице, когда произошел первый толчок. Сперва завыли и залаяли собаки. Спустя мгновение застонало здание хостела, а стены заходили ходуном, точно желе. Со всех сторон зазвенела сигнализация автомобилей и домов. Послышались крики и вопли. Толчки продолжались всего несколько секунд, но перепугаться я успел будь здоров. До того я никогда не видел землетрясения. Позже Майк рассказал мне, что землетрясения в Албании не редкость, особенно на севере, близ Тираны.

Как только задрожала земля, я вбежал в дом проведать Налу и, к своему удивлению, обнаружил ее мирно спящей на излюбленной софе.

На третьей неделе января появился ветеринар – осмотреть щенков, а заодно и Налу. На многое я не надеялся, но оказалось, что ветеринар моей просьбы не забыл. Он вколол Нале антибиотики и сделал прививку от бешенства. У меня сердце кровью обливалось, когда он колол Налу, но я успокаивал себя, что это для ее же блага. Я питал надежду, что в ближайшее время прививки ей больше не понадобятся.

Ветеринар, кажется, остался доволен здоровьем Налы. Он приложил к ее груди стетоскоп, а затем поднял большой палец. Все случилось, как и предсказывал доктор из Черногории: стоило только Нале чуть подрасти, и легкие окрепли, а хрипы сошли на нет.

– Я бы хотел отправиться с ней в Грецию, – сообщил я ветеринару. – Как думаете, это возможно?

– Почему бы и нет, – пожав плечами, отозвался он.

Безразличный ответ ветеринара меня не воодушевил, но, с другой стороны, это был и не отказ. В Химаре мы жили вот уже как месяц. Я так привык, что хостел стал казаться мне вторым домом – разумеется, сразу после Шотландии. Но я чувствовал, что загостился. Тем более со дня на день возвращались хозяева и присматривать за хостелом надобности уже не было. Через два дня после визита ветеринара я начал собирать снаряжение и готовить велосипед к путешествию. Погода радовала. Стало значительно теплее. Лучшего времени для отъезда было и не придумать.

Собраться в дорогу оказалось не так-то и просто: барахла у нас за это время накопилось будь здоров. Столько всего нужно было упомнить! Меня не покидало ощущение, словно я что-то забыл.

К полудню, обменявшись с Майком контактами и попрощавшись, мы отправились в путь. Мне не терпелось увидеть Грецию. Она всегда стояла для меня особняком среди других стран. Греция – пограничное государство между Европой и Азией. Через Грецию я планировал оказаться в Турции, а к лету, если повезет, в Таиланде.

Мы ехали уже около часа, когда Нала вдруг вскарабкалась на руль велосипеда – это означало, что она хочет в туалет. «Убью двух зайцев одним выстрелом, – подумал я, останавливаясь и намереваясь заодно и покормить Налу. – Может, Нала уснет, а я тем временем, ни на что не отвлекаясь, сделаю рывок к границе».

Решив от Налы не отставать, я тоже надумал перекусить. Обед я приготовил еще в хостеле. Я начал было рыться в сумках, но ничего не нашел. И тут наконец осознал, что все-таки забыл, собираясь в дорогу. Перед глазами возникла яркая картинка, как мой аппетитный обед, тщательно завернутый в фольгу, так и лежит на кухонном столе хостела. Я даже чуть было не повернул назад, но вовремя одумался. К границе я продвигался быстро. Впереди вырисовывался остров Корфу – Греция совсем близко, возвращаться не дело! Несмотря на пустой желудок, я решил поднажать на педали. Авось смогу подкрепиться чем-нибудь по дороге.

И действительно, через пару километров в поле зрения появилась апельсиновая роща. Фрукты! То, что доктор прописал! Я остановил велосипед, потом аккуратно спустился с дороги в рощу, дотянулся до ветки дерева и сорвал апельсин. Кожура показалась мне твердой, но на вид апельсин выглядел спелым. Я очистил фрукт, откусил и тут же выплюнул. Сказать, что апельсин горчил, значило ничего не сказать!

Пока я полоскал рот водой и отплевывался, к моим ногам вдруг что-то придвинулось. Краем глаза я разглядел черно-коричневые пятна. Ящерица! Или даже змея! Но в следующее мгновение я понял, что существо не было ни тем ни другим.

– Да ладно! – пробормотал я, разглядывая щенка.

Я будто вернулся в прошлое – аккурат в день нашей встречи с Налой.

– Как вообще такое возможно? – восклицал я. – Какого черта тебя сюда занесло?

Я огляделся вокруг: ни ферм, ни зданий – ничего на многие километры. Мы находились посреди нигде. Щенок выглядел совсем маленьким – несколько недель от роду, еще меньше, чем Нала, когда мы впервые встретились. Щенок был ужасно худой, постоянно дрожал и подергивался: может, от голода, а может, от лихорадки. Кажется, у него что-то серьезно болело: только я до него дотронулся, как он громко взвизгнул. Все-таки подняв щенка, я обнаружил, что весит он совсем ничего. Щенок тяжело дышал, а его шкурка выглядела плачевно. «Тут либо блохи постарались, либо это парша, – подумал я, разглядывая беднягу.

Нала, игравшая неподалеку, засекла меня и тут же подскочила. Видели бы вы ее мордочку! Наверное, пару минут назад мое лицо выражало то же самое:

«Какого черта?»

В этот раз я уже четко знал, что мне надо делать. Налу я вернул в сумочку на руле, а щенка посадил в переноску на багажнике. «Не забыть продезинфицировать, – сказал я себе. – Еще Нале не хватало подхватить какую-нибудь заразу!»

Я открыл навигатор. Возвращаться назад я не собирался, поэтому клинику решил искать в прибрежном городке на пути к границе. Саранда показалась мне подходящим местом, но ветеринарная клиника там открывалась только на следующее утро. Я опять попал в ту же самую ситуацию, что и несколько недель назад. «Снова ждать!» – воскликнул я в сердцах. Мне уже казалось, будто все в этом мире против меня.

– Очередной визит к ветеринару меня разорит, – пробормотал я себе под нос. – Но бросить не брошу. Рука не поднимется!

Той ночью мы заночевали в гараже в паре километров от Саранды. Щенок попил, но от еды отказался. Все, чего он желал, так это спать, чем с успехом и занимался все это время в переноске Налы.

Наш новый попутчик очаровал Налу. Крадучись она подходила к переноске и все принюхивалась. «Наверное, чует, – думал я, – что щенку худо». Близко подходить к щенку я не разрешал. Я подозревал, что он серьезно инфицирован. В наступавших сумерках мне все мерещилось, как блохи прыгают по щенку и сосут его кровь, – это разрывало мне сердце.

Спал я в ту ночь плохо. Первое время я не испытывал ничего, кроме ярости. Люди, бросившие щенка на произвол судьбы, прекрасно знали, что он болен. Они бросили его умирать. «Каким бессердечным человеком нужно быть, чтобы так поступить?» – не переставал я удивляться, но мало-помалу мой мозг переключился на вопросы более насущные. Что же мне с ним делать? Когда я подобрал Налу, она была слаба, но в срочной медицинской помощи, в отличие от щенка, не нуждалась. А сколько займет его восстановление? Недели? Месяцы? Я был близок к отчаянию.

Не успев отправиться в путешествие, я вновь был вынужден остановиться на неопределенный срок и дожидаться, пока бедное существо поправится. И это после почти месячного простоя в Химаре! Предположим, я сделаю еще одну остановку, но что дальше? Куда его деть? Взять с собой? Но что это будет? Звериный цирк? Или Ноев ковчег? Нет, ну это никуда не годится! Безумие!

Но как бы я ни ярился, а бросать щенка было нельзя.

Наутро я созвонился с клиникой в Саранде. К моему облегчению, ветеринар говорил по-английски. Но больше всего меня обрадовало, что он брал больных и потерявшихся животных на передержку. Он обещал осмотреть щенка и сделать все возможное. Договорившись, что я позвоню, как приеду в Саранду, мы попрощались.

Больше всего меня беспокоили деньги. Прошлой ночью я переговорил с подругой из Шотландии, и она посоветовала просить помощи у подписчиков. Ни разу в жизни я не собирал пожертвований, но подруга в два счета все для меня устроила. Она завела страничку для сбора средств, а я разместил у себя в «Инстаграме» сообщение о помощи и ссылку на веб-сайт. К утру я обнаружил, что на счет вовсю поступают деньги. Десять фунтов тут, двадцать там, и вскоре сумма начала расти, словно снежный ком. К тому времени как я добрался до Саранды, на счету уже накопилось несколько сотен фунтов. Я выдохнул: этой суммы наверняка хватит покрыть все счета за лечение.

Я созвонился с ветеринаром, и он назначил встречу в городском парке, чем немало меня удивил. «Почему он не хочет встретиться в клинике?» – недоумевал я. Но волновался я зря.

Ветеринара звали Шем. Он оказался вежливым, добродушным малым и по-английски говорил хорошо. Шем сразу успокоил меня. Он осмотрел щенка и задумчиво покачал головой.

– Я никак в толк взять не могу, как люди способны на такое! – вдруг гневно воскликнул он.

Пока Шем занимался щенком, Нала успела обследовать парк и вернуться.

– Где вы ее нашли? – спросил Шем, поглаживая Налу.

– В горах Боснии. Как и щенка, ее выбросили на обочину.

Шем грустно улыбнулся и снова покачал головой.

– Мы очень похожи, – сказал он. – У меня дома четыре собаки, но вполне могло быть и сорок четыре. Я бы хотел спасти каждое брошенное животное, если бы только мог.

– Да, мне знакомо это чувство, – кивнул я, взглянул на щенка, и сердце сжалось – выглядел он ужасно!

Шем смотрел на щенка не менее обеспокоенно.

– Думаю, ему от роду недели три-четыре. Я отнесу щенка в клинику, а затем заберу к себе – восстанавливаться.

– Сделайте для него все, что только возможно, пожалуйста, – сказал я. – Заплачу столько, сколько понадобится.

Шем удивленно взглянул на меня. Похоже, я не выглядел состоятельным человеком.

– Деньги – это, конечно, замечательно, – отозвался Шем. – Но самое главное, чтобы щенка кто-нибудь приютил.

Шем взглянул на часы, будто куда-то опаздывал, и сказал:

– Надо идти. Не против, если я заберу щенка?

Увидев мой обеспокоенный взгляд, он прибавил:

– Не бойтесь, он в надежных руках!

Словно в подтверждение своих слов, Шем покачал щенка на руках и погладил по голове.

– Ваш номер я записал, буду держать вас в курсе, – пообещал Шем.

– Удачи, дружище! – сказал я щенку на прощание и тоже его погладил.

Я смотрел вслед Шему с чувством выполненного долга. «Шем внушает доверие, – думал я. – Похоже, щенок в надежных руках».

Тем временем погода испортилась. На горизонте собрались огромные черные тучи, а температура опустилась на несколько градусов. Мы с Налой отправились на побережье, я разыскал укромное местечко и разбил палатку. «В Афины поеду, как только позволит погода», – подумал я.

Шем сдержал слово: тем же вечером он послал мне сообщение, что сделал щенку специальную ванну и все клещи, вызывавшие чесотку, погибли. Он высушил его феном, дал антибиотиков, накормил и уложил спать.

Сообщение от Шема успокоило меня, но дальнейшая судьба щенка не давала покоя, поэтому я зашел в «Инстаграм», чтобы подыскать ему новый дом и поделиться с подписчиками новостями. Наконец-то я придумал щенку имя. По дороге к побережью мне повстречалась вывеска с одним словом: «Балу». Я не знал, что это слово означало на албанском, но мне оно напоминало медведя из «Книги джунглей», и щенок даже чем-то на него походил. Подписчикам имя понравилось. За пару часов я получил несколько предложений от людей, желавших приютить щенка. Самым достойным мне показалось одно, поступившее от старой дамы из Лондона. Некоторые заинтересовались другими питомцами Шема и спрашивали его телефон.

Их доброта растрогала меня и даже немного укрепила во мне веру в человечество. Оставляя щенка Шему, я колебался, но теперь мои сомнения развеялись окончательно. Да и невозможно, тут Шем был прав, спасти всех брошенных животных в этом мире. В таком случае мое кругосветное путешествие закончилось бы лет этак через сто, если не больше. А еще мне бы понадобился огромный грузовик, чтобы возить всех питомцев с собой. К сожалению, одному такое провернуть не под силу.