Жажда наживы

Сосновый бор раскинулся на многие сотни гектаров. Лес был высажен практически вручную. Чудесное место! Восхитительный вид с Петровского редута! С Петром Первым ли связано название, не стану утверждать. Легенд по сему поводу великое множество, но нет подтверждений. На том и остановимся.

Юрка работал охранником на этом «полигоне». Название его мудрёное. На стенде у входа надпись: ИССО. Испытательная станция стрелкового оружия. Как мне говорили, из оружия – ружья и установка по запуску спортивных тарелок. Что сказать, знают толк в отдыхе генералы.

Сутки в охране – трое дома. Чем не график? Мечта! Да и от дома не так и далеко. А самое-то главное, охранять – не в поле работать. В структуре ИССО всякие штатные единицы. Плотники-столяры, кастелянша, уборщица, дворник, оператор котельной и т. д. Коллектив местный, колоритный. На работу устраивались по рекомендации. Вот и бегут трудовые будни.

Юрка сидел в курилке, что рядом с административным корпусом. Попыхивая самокруткой, явно бездельничал, хотя делал вид задумчивый, абсолютно занятой мыслительной деятельностью. Поглядывая на трубу котельной, что высилась над деревьями, по всем функциональным параметрам истопнического дела.

В курилку заглянул ещё охранник. Коллега Юрки по работе, а по деревенско-родственной ипостаси кум. Юрка был крёстным старшего сына Мыколы.

– Сидишь! Дурака валяешь…

– Та нет.

– Ну, а что?

– Смотрю. Считаю…

Мыкола проследил за взглядом кума. Наткнувшись глазами на трубу котельной, ещё раз посмотрел на коллегу.

– И что там?

– Да вот думаю, сколько краски на трубу пойдёт.

– А какой дурак её красить будет? Да и зачем?

– Ну не знаю… – неопределённо протянул Юрка, не отрываясь взглядом от трубы.

Полминуты меж ними гостило молчание. Глубокие затяжки самосадного табака, да шумные выдохи от кисло-горького дыма.

– Ну и сколько нужно краски?

– Та бес его знает! Начальник сказал посчитать.

– В смысле? Михалыч тебе поручил считать? – Мыкола был в лёгком недоумении. То, что Мыкола был патологически жаден, это не сказать ничего. Зависть свою к чужим успехам не скрывал и беда как любил свежую копейку.

– Трубу велел красить. Оплата сдельная. За всю работу предложил двести долларов. (В 1994 году это было жутко много! – Д. Г.)

Мыкола открыл рот от удивления. В его глазах была видна калькуляция иностранной валюты к национальной. Итогом было – до хрена!

– Слушай, кум! Это… Ну там… Тебе ж самому никак! Помощник нужен, – наконец справился с волнением Мыкола.

– Логично!

– Так это…

– Вот я и подумал, что ты мне сгодишься.

Мыкола шумно выдохнул, не без удовольствия и откровенной радости. Он готов был броситься на тщедушного Юрка и задушить его в признательных объятиях.

– Вот сижу, – продолжил Юрок, – считаю, думаю. Закавыка есть одна.

– Какая? – напрягся Мыкола.

– Да моя жена, Галка, выписала в колхозе лошадь на завтра, чтобы огород вспахать. А начальник говорит, что уже сегодня нужно приступать к работе. Пойду сейчас Галке звонить в контору. Она должна была переписать лошадь на другой день.

– Ну да! Дело! Конечно, переписывать нужно! Это такое дело! Такие деньги не всякий раз перепадает заработать! Это ж как его, – Мыкола задумался, – Пол Пот!

– Чего? – изумлённо уставился на кума Юрок.

– Это когда много денег и сразу! – сумничал Мыкола.

– Может, джек-пот?

– Да какая, на хрен, разница?

– Лады! Пойду в контору Галке звонить.

– Кум! Это! Мы же договорились! Я напарник твой! – горячо заверил Мыкола.

– Ну так! Кум, конечно!

Юрок встал со скамьи и, не торопясь, направился в административный корпус.

Конец сентября радовал солнечной погодой. Посему окна в корпусе были открыты настежь. Мыколу немного знобило от возбуждения. Он вышел из курилки и подошёл к открытым окнам. Он видел спину напарника. К уху прижата трубка телефонного аппарата, он громко говорил в микрофон:

– Ну и что! Вот как ты, дурёха, не понимаешь! Да и хрен с конём. Ну, в ноябре пахать будем. Ещё заморозков не будет! Ну, может, слегка… Вот же! Ну, если тебе пахота нужнее, чем живые деньги, значит, так и сделаем! Всё! – Юрка положил трубку на аппарат.

Спина исчезла из проёма окна, и тут Мыкола услышал, как Юрок громко сказал:

«Конечно, Иван Михалыч! У меня не получается, но Мыкола согласен! Ну да!»

«Вот же кум! Ну молодец! Племянника возьму в помощники. Ему тридцать долларов дам. Хватит ему! А там…»

– Слушай! Мыкола! – голос кума вырвал его из цепких лап размышлений о предстоящей концессии, несомненно, сулящей толковый барыш.

– А! Да! Ну что?

– Да ничего! Моя дурында криком кричит – пахать, и всё тут! Так я Иван Михалычу сказал, что ты справишься!

– Ой! Кум! Это да! Я Лёшку, племянника, в подручные возьму! Он у меня мальчонка смышлёный!

– То хорошее дело! Правильно, кум! Только это! Иван Михалыч сказал, что, если ещё и растяжки тросовые покрасите, так ещё сто долларов даст.

Мыкола аж просиял.

– Оно-то так! И растяжки можно!

– Так ты давай иди к Михалычу. Он ждёт. Краску надо получать и кисти.

– Кум! Спасибо! С меня магарыч добрый и закуска царская! Я тогда к Михалычу!

– Давай, кум!

Юрка шагнул в сторону центральной аллеи и, отойдя шагов на сто, остановился и стал ждать.

Через пять минут из дверей административного корпуса вылетел метеором разъярённый Мыкола. Через кусты ломанулся к курилке, где сидел плотник Геннадьевич, со спины сильно смахивающий на Юрку.

За Мыколой из дверей вывалился хохочущий начальник Михалыч. Он кричал вслед Мыколе:

«Ну ладно трубу! А растяжки красить зачем? Да и как?»

Стиль Юрка

На испытательной станции работали сложившимся коллективом. Между собою знакомы были не год и даже не два. Пришлых людей, со стороны, брали неохотно, но всё же брали. Кого по рекомендации, а кого и по родственным узам. Складывались правила поведения в коллективе из функциональных обязанностей, но ментальность накладывала определённую печать на нормы сосуществования. Особенно это было заметно среди равных по штатному расписанию. Охранники, плотники, дворники, техники и т. д. обедали самостоятельно. Распределив очерёдность приготовления пищи, мужики, тем самым, выравнивались в своих служебных обязанностях, хотя бы на время обеденного перерыва.

В тот день готовил пищу Юрок. Собрав на стол «тормозки», приступил к готовке. Мерно помешивая варево в кастрюле, Юрок поглядывал на часы. Трудяги стали подходить к флигелю охраны, предвкушая сытную обеденную трапезу.

Плотниками работали двое. Анатолий был высок и крепко сложен. Рассудителен, аккуратен в работе. Прежде чем приступить к делу, мог несколько часов готовить рабочее место, изучать чертёж, подгонять материал. Мишка – тот был сух и невысок. В его руках работа бесновалась и горела. Скорость принятия решений была феноменальна. От этого частенько страдал результат, но в целом получалось. Два таких человека были как лёд и пламень. До конфликтов не доходило, но подшутить, или «подкузьмить», друг друга – это было всегда. Было ещё одно обстоятельство, объединявшее Толика и Мишку: они были односельчанами и дальними родственниками. Толик когда-то работал в НИИ, младшим научным сотрудником, снискав себе прозвище от товарищей – Доцент. Мишка по прошлому месту работы был замначальника цеха. Уж какого, не скажу, но на должности состоял. Оба вышли на пенсион с «вредного производства». Крупное химическое объединение в городе позволяло такую опцию. Многие и близко к «вредному производству» не подходили, но по штатному расписанию опция проходила, вот и пользовались ею.

Первыми на обед пришли охранники. По неписаному закону ждали всех участников «обеденной коммуны», если не опоздание ввиду обстоятельств.

Разговоры, смешки, да прибаутки перед обеденным перерывом – обычное дело. Юрка на всё это не обращал внимания и только поглядывал на балагурящих. Появился в двери Толик и, оглядев присутствующих, поинтересовался, мол, где же Мишка. Все как-то разом замолчали, только шипение газовой конфорки да мерное постукивание половника о стенки кастрюли с ароматным варевом.

– К речке он пошёл, – без интереса, просто констатируя, изрёк Юрок.

– Зачем? – спросил Толик.

– Лозу резать! – так же безучастно отвечал Юрка.

– Зачем? – округлил глаза Толик.

– Корзинки плести! – Юрок был невозмутим, и, подув на ложку с варевом, снял пробу на соль.

– Зачем? – снова спросил Толик.

– На рынке продавать! По пятнадцать гривен корзинка, – совершенно не меняя тона, изрёк Юрок.

Зарплата в то время была около сотни гривен в месяц.

– Ничего себе! – присвистнул Анатолий, – так и я умею корзинки плести! Вот же Мишка! И мне ни слова!

Толик, схватив со стола добротной стали нож, моментально испарился из флигеля, успев крикнуть, чтобы ему оставили тарелку супа.

Свидетели произошедшего только и переглядывались меж собою, ещё толком не осознав произошедшего.

Минуты через три на пороге возник Мишка. Все молча смотрели на него, переваривая в мозгу всё то, что имело место быть за три минуты до прихода Михаила. Но ему-то что, он в неведении.

– А Толик где? – вопрошал общество, особо не обращаясь к кому-либо.

Паузы не было. Юрок, словно метроном, выдал в эфир:

– К речке он пошёл.

– Зачем? – удивлённо вскинул брови Мишка.

– Лозу резать.

– Зачем?

– Корзинки плести.

– Зачем?

– На рынке продавать! По пятнадцать гривен корзинка, – Юрок смотрел в кастрюлю.

Зрители созерцали молча и с восторгом.

– Вот же жук! Я же тоже умею плести корзинки! – ловким движением Мишка извлёк из кармана спецовки «зоновский» нож-«выкидуху», щёлкнул лезвием и в момент выбежал из флигеля, крикнув на ходу, чтобы ему оставили тарелку супа.

– Вот вместе и пообедаете! Друзья-товарищи! – произнёс Юрка, и его слова потонули в дружеском ржании дежурной смены охраны.

Храмовый праздник

Когда в коллективе появляется новичок, все с интересом его разглядывают. Оно и верно. Что за счастье ты нам принёс? А может, беду? В любом случае интерес неподдельный, самый что ни на есть интерес!

На испытательную станцию взяли молодого парня из города, на должность водителя автомобиля «ГАЗ-66Т». Высокая такая машина-вездеход, с кунгом-«вахтовкой».

Парнишка совсем молодой. Двадцать один год. Закончил среднюю школу, школу ДОСААФ. Отдал долг Родине в два года воинской срочной службы. Вернулся домой, а страны-то уж и нет. Есть новое государство. Суверенное и независимое.

Родной дядя подсобил в трудоустройстве на испытательную станцию водителем. Мол, пока поучись автомобиль водить, а уж после в автопредприятие на «дальнобой». Биография проста и неказиста, впрочем, как и сам отпрыск.

Юрок был на смене и первым узрел нового члена коллектива.

– Здорово! – по-приятельски и запанибрата протянул руку первым.

– Здравствуйте! – смутившись, привстал со скамьи, что в курилке, новенький.

– Меня Юрок зовут! – представился охранник.

– Вадим.

– Ты к нам водителем! – уважительно и с напускной завистью повёл беседу Юрок.

– Ну да! – всё ещё не в силах преодолеть смущение, односложно отвечал парнишка.

– Водитель – это здорово! И машина – зверь! И бензин всегда списать можно!

Вадим понимал, что вхождение в коллектив требует определённого времени на осмотреться. Новые знакомства – неотъемлемая часть того, что называется «влиться в коллектив».

– Слушай! Ты на обед к нам во флигель приходи. Да не тушуйся! Я тебя со всеми мужиками нашими познакомлю! У нас тут всё тихо-мирно! По-семейному, так сказать.

Вадим слушал нового знакомого и понимал, что Юрок ему безумно симпатичен.

В обеденный перерыв Юрок представил Вадима обществу охраны и других работников станции. Коллектив Вадиму понравился.

Когда курили с Юрком на скамейке у флигеля, тот вдруг предложил Вадиму наведаться во вторник к Юрке в деревню.

– У нас в деревне храмовый праздник.

Вадим удивлённо посмотрел на собеседника, мол, как это.

– Вот вы, городские! – с укоризной и нотками обиды молвил Юрок.– В деревне есть храм. Ну, церковь, по-вашему. И если храм, как у нас, Святого Покрова, то и праздник церковный является для деревни большим событием. Приезжают родственники, друзья. В общем, гостем у меня будешь. Жену с собою привози.

– Так не женат ещё.

– Тогда сам приезжай! Всё! Замётано! Жду тебя в гости!

– Так, это…– начал Вадим.

– Без возражений! Коли тебя на храмовый праздник зовут, грех большой не поехать.

– Так я же на работе завтра! – опомнился Вадим.

– Так ты после работы и приезжай! Покушаешь, поглядишь, как живу. Спиртное пить тебе не дам, так как ты за рулём. Но если заночуешь у меня, тогда можно и по три рюмки пропустить за святой праздник! – Юрок осенил себя крестным знамением.

Вадим смотрел на этого чудаковатого дядечку с неподдельным интересом.

– Только это… – Юрок заговорщицки перешёл на шёпот, – брательник у меня есть. Мы с ним как две капли воды похожи. Мамка, и та нас всю дорогу путает. Два различия у нас с ним. Он у меня молчун и такой нелюдимый. А я вот общительный. У меня волосы пробором направо, а у него налево. Так и живём. Я в деревне, а он в городе. Завтра приедет! Увидишь!

Вадим до вечера был на станции. К вечеру вернулся в город. Помня о приглашении в гости, предупредил мать, что задержится завтра. Причин не объяснял, к чему?

Когда он приехал утром на станцию, то вчерашняя смена охраны уже разъехалась по домам. Один Юрок ждал Вадима у флигеля.

– Вадька! Дружаня ты мой сердешный! Я же тебе дорогу не рассказал!

– Ну да…

– Вот смотри! Когда с дороги в деревню въедешь, то по улице прямо. После к колодцу, а там до конца налево. Доедешь до огромного дуба, и слева дом с шиферной крышей. Вот там я и живу! – не давая Вадиму опомниться, тараторил Юрок.

– Я не заблужусь, – заверил Вадим Юрка.

– Ну! До вечера! Поеду, а то брат уже приехал, а я всё на работе.

***

День для Вадима прошёл в поездках между станцией и соседними деревнями. Возил бригаду лесорубов на участок порубки. В общем, рутина.

После работы он ехал к Юрку в гости. Дом нашёл практически сразу. Юрок настолько точно описал маршрут, что Вадиму особо и плутать не пришлось. Остановившись у ворот дома под шиферной крышей, он вышел из автомобиля и направился к высокой глухой калитке из дерева.

Юрок, завидев автомобиль Вадима в окошко, бросился к стулу и натянул на себя серые, видавшие лучшие времена, шерстяные брюки. Накинув на себя рубаху с широким воротом, он тщательно перечесал пробор волос на голове, на другую сторону. Выскочив в холодную веранду, он опустил вперёд плечи и двинулся медленным шагом к калитке. Открыв массивную дверь, увидел Вадима.

– Здравствуйте! – важно и медленно поздоровался он с гостем. – Вам кого?

Вадим опешил. Перед ним стоял Юрок, но вроде и не он.

– Я к Юре! – опомнился он после короткого замешательства.

– А… – протянул звук Юрок и, покашляв для солидности, через паузу добавив, – сейчас позову! – закрыл калитку перед гостем.

«Юрок! Юрок!» – услышал Вадим из-за глухого забора. «Там хлопец к тебе!»

Сам же Юрка прожогом влетел в горницу, где на ходу стаскивал с себя рубаху и брюки.

Быстро одевшись в иные одежды, перечесав пробор на другую, свою, сторону, он схватил в охапку одежду «брата», выбежал на веранду и сунул свёртком за стол с холодными закусками. Выскочив на крыльцо, Юрка бегом подбежал к калитке и рванул её на себя.

– О! Какой гость пожаловал! Заходи, дружаня! Ты с ночёвкой или так? – затаскивал он во двор оторопевшего от неожиданности Вадима.

– Пойдём скорее за стол! А то жена с тёщей у соседей, так мы с тобою и вдвоём посидим!

– А брат как же? – спросил Вадим.

– Я же тебе говорил! Он людей стесняется. Не любит он эти посиделки. Пошёл пахоту на огороде смотреть.

Стол с закусками в горнице был богат крестьянской снедью. Тарелки с нарезанными кусочками буженины, сала, маринованными огурцами и помидорами. Холодец в огромной миске радовал глаз белёсым застывшим жиром. Варёный картофель был щедро полит шкварками. Колечками покоилась на блюде свиная жареная колбаска, рядом блюдо с кровяной колбасой. В отдельной глубокой тарелке – куски варёной говядины.

У Вадима разбежались глаза от разносолов на столе.

– Давай за стол! А то пока они там по соседям, ты и с голоду помрёшь! Садись-ка, вот тебе вилка.

Вадим сидел перед столом с яствами. Слюна выделялась стаканами. Но странное дело! На столе не было тарелок.

– Ты без стеснения! Что на тебя смотрит, то и бери! У нас, крестьян, всё просто! Без буржуйского налёту!

Юрок взял рюмку и налил в неё самогон.

– Ну, бывай, браток! С праздничком! – опрокинул в рот содержимое.

Вадим чувствовал себя неловко. Что ни говори, а кушать из общей посуды он не привык.

– Юра, мне бы тарелку, а то я…

– Ха! Тарелку! – загоготал Юрок. – Нету! Всё же под продуктами! Но, – он на секунду задумался и тут же метнулся к печке, – во! Не тарелка, но всё ж!

Юрка поставил перед Вадимом средних размеров чугунную сковороду.

– Валяй сюда!

Тут он себя хлопнул по лбу ладошкой.

– Совсем забыл! Телёнку воды дать нужно! Ты сиди рубай, а я сейчас!

Моментально испарившись из-за стола, он через десять секунд уже был на веранде, где переоблачался в «брата».

Ещё через минуту он уже важно входил в переднюю комнату.

– Кушайте! Кушайте! Оно ж праздник! А где Юрок?

– Телёнка поить пошёл.

– А! То добре! Телёнка надо поить, бо квёлый он у нас. Корова, што его родила, совсем никакуща, но то ладно! Вы кушайте! Вы ж гость!

С этими словами «брат» вышел из передней в холодную веранду.

Через минуту в комнату влетел Юрок.

– Чё, брат заходил?

– Ага! Вы с ним так похожи, я только по одежде и пробору и различаю. Ну, ещё он ходит по-другому и говорит медленно…

– Ну да! – Юрок наливал себе в рюмку самогон. – Он же ещё в школе менингитом переболел, так и стал таким.

Рюмка опорожнилась сама собою, чуть коснувшись рта радушного хозяина.

Вадим аккуратно кушал мясо со сковороды.

– Он же у меня сидел на зоне.

– За что? – поднял округлившиеся глаза Вадим.

– Так у него ж после менингита завихрения в мозгу. Если рюмку выпьет, то всё! Кранты! Кто рядом будет, того и порешит. Беспощадный он у меня. И кровожадный. Почитай уж лет семь, как с зоны пришёл, так и не пьёт.

– Вот оно что…

– Да ты не серчай! Он трезвенник! Вот же голова садовая! Собаку не покормил! Ты кушай! Я быстро…

Понятное дело, что через минуту к столу подошёл «брат».

Молча взял бутылку с самогоном и наполнил гранёный стакан до краю.

Вадим смотрел на него, не зная, что делать.

Тот молча влил в себя содержимое стакана и, выдохнув в сторону, взял с тарелки помидор. Смачно вцепившись в него зубами, он расправился с маринованным овощем в секунду.

Вадим смотрел на «брата» ошалелыми глазами.