После того как мне удалось подчинить элемент огня и понять основы стихийной магии, с двумя оставшимися источниками все прошло гораздо легче. Воздух оказался очень капризным элементом, но в конце концов я научился приказывать и ему. Быстрее всех поддалась земля, и только она подарила мне ощущение огромной мощи. Я почувствовал движение земных пластов, ощутил жар лавы, услышал землетрясение на другом континенте – все это было одновременно так далеко и так близко. Окрыленный чувством всесильности, я хотел было сотворить какое-нибудь заклинание, но меня остановил кровер:

– Перестань. В горах небезопасно использовать стихию земли, может случиться обвал.

За зиму Эр научил меня нескольким простым стихийным заклинаниям и многое преподал из области алхимии.

В начале весны, когда сошел снег, я смог наконец покидать пещеру самостоятельно. Ниже входа начиналась узкая тропа, ведущая в предгорную долину. Держась за край карниза, я повисал на нем, спрыгивал на тропу и отправлялся в долину. Там я проводил целые дни: гулял, искал целебные растения или просто валялся на едва проклюнувшейся молодой травке, наслаждаясь теплом и любуясь каким-нибудь первоцветом. Эр не возражал против такого времяпрепровождения, напротив, сам посылал за травами, понимая, что это наполняет меня силами – для эльфа нет большего счастья, чем общение с природой.

В середине первого весеннего месяца, я, как обычно, отправился в долину. На этот раз Эр заказал китлявидку – редкий цветок, который распускается ранней весной. Эти крошечные синие звездочки бывает трудно найти, они прячутся под травой. Потому я вышел на поиски рано утром, набрал небольшой пучок, а возвращался уже после полудня.

Взбираясь на гору, я вдруг услышал эхо отдаленного взрыва. Встревожившись, я заторопился к пещере.

Ни один безумец не станет так шуметь в горах. Или кровер внезапно свихнулся и решил провести какие-нибудь опыты со стихийной магией, или кто-то с недобрыми намерениями наведался в наше убежище – других предположений мне в голову не приходило.

Чем ближе я подходил к пещере, тем явственней становились странные звуки. Они не были похожи на грохот обычного обвала – скорее, напоминали взрыв очень мощного пульсара.

Когда в поле моего зрения появился карниз, я увидел то, что больше всего боялся увидеть. Магический бой был в разгаре. Перед входом в пещеру стояли шестеро магов: двое держали защиту, остальные четверо швыряли в небо заклинаниями, пытаясь достать Эра.

Понятия не имею, как они меня нашли, но сомнений не было: эти люди пришли за мной. Не знаю, почему они напали на кровера, а может, он сам начал сражение, но это уже было не важно. Надо было придумать, как помочь Эру.

Тем временем птицелюд уклонялся от заклятий, то камнем падая вниз, то взмывая в небо, и постоянно атаковал людей под самыми неожиданными углами.

Войдя в очередное крутое пике, Эр пролетел совсем рядом с карнизом, перевернулся в воздухе и атаковал ближайшего волшебника Воздушным клинком – заклятием, которое многократно уплотняет и ускоряет ветряной поток. Такая волшба вполне способна разрезать даже камень, не говоря уже о человеческом теле. Чародеи не успели вовремя поставить щиты, и грудь одного из противников Эра разлетелась на куски, обдав остальных фонтаном крови.

Люди не растерялись и не обратились в бегство. Наоборот, лишь усилили оборону, пока один из чародеев спихивал в пропасть тело, которое могло помешать сражению.

Все-таки птицелюд был очень стар. Он не мог долго выдерживать такой темп сражения, и вскоре его движения замедлились. Это заметили и люди. Они перешли в глухую оборону, выжидая, когда кровер полностью выдохнется, но продолжали атаковать, чтобы он не мог создать что-то мощное, способное обрушить карниз.

Следовало как можно скорее помочь Эру, иначе ему долго не продержаться. Я решил сбросить людей в пропасть, что было проще всего. Они до сих пор меня не заметили, и этим стоило воспользоваться. Сконцентрировавшись, я обратился к огню и создал между ладонями пульсар, вложив в него всю мощь, какая была мне доступна. Когда шар дорос до размеров спелого арбуза, я больше не мог его удерживать и швырнул в основание карниза.

В последний момент один из магов заметил новую угрозу, и мое заклятие разбилось о щит, так и не достигнув цели. Один из чародеев тут же атаковал меня чем-то странным: в мою сторону полетел небольшой шар небесно-голубого цвета. Он переливался перламутром и походил на огромную жемчужину. Кто-то из людей закричал что-то вроде: – Идиот! – но было уже поздно. Хоть внешне это заклятие выглядело очень красивым и безобидным, все инстинкты кричали, что при столкновении с ним меня ждет печальный конец. Я принялся сооружать защиту, но уже понимал, что не успею: шар летел слишком стремительно.

Меня спас Эр: в последнюю секунду заклятие столкнулось с воздушным щитом и, изменив траекторию, прошло в паре дюймов от моей головы.

Птицелюд на несколько мгновений отвлекся на создание щита, этим и воспользовались наши противники. Два чародея атаковали слаженно: их чары одновременно врезались в тело кровера. Пульсар испепелил одно крыло, а заклятие воздушного клинка разрезало туловище птицелюда наискось от плеча до пояса.

Мир вокруг меня словно замер от горя. Я видел, как кровер медленно и неотвратимо падает в пропасть. Я даже не мог надеяться на чудо. Эр был мертв, с такими ранами не выживают.

В душе вскипел гнев, глаза заволокло темной пеленой, все мысли отошли на второй план, осталась только ненависть к этим людям, к империи, к эльфам – ко всем тем ублюдкам, которые растоптали мои надежды на мирную жизнь в угоду своим прихотям. Все мои мечты были безжалостно ими разрушены из-за какого-то дерьмового дара, о котором я не просил, морт возьми. И вот теперь из-за этого же дара погиб ни в чем неповинный старик-птицелюд…

Я без сожаления вырвал бы из себя эту силу! Выдрал бы с корнем, если бы это помогло вернуть Эра – одного из немногих по-настоящему близких мне существ во всем Вирле. Я бы отказался от магических способностей, перестал быть волшебником, лишь бы вернуть кровера! Но это было невозможно…

Единственное, что я мог сделать в память об Эре – уничтожить людей, стоящих на карнизе. Частичку той системы, что убила птицелюда и растоптала мою жизнь.

В нужный момент разум преподнес воспоминание о чувстве всесилия, которое я испытал, обращаясь к стихии земли. В прошлый раз Эр запретил мне творить заклятия земли в горах, сказав, что может случиться обвал. Сейчас меня некому было остановить, а сам я плевать хотел на последствия. Обвал? Отлично, он-то и был нужен.

Сознание само обратилось к силе земли. Разум снова наполнился чувством безграничного могущества. Не зная, что делать, я просто приказал стихии устроить выброс энергии.

Не произошло ничего удивительного, гора не упала, земля не разверзлась и не плевалась лавой. Я просто почувствовал слабый, едва уловимый толчок. Но и его было достаточно, чтобы начался обвал. На меня и людей покатилась огромная лавина снега вперемешку с камнями. Кажется, кто-то из магов кричал. Чародеи попытались поставить щиты, но карниз под ними неожиданно рухнул.

Инстинкт самосохранения не оставил меня, и в последний момент я вжался всем телом в глубокую трещину из тех, которыми была испещрена вся гора. Но досталось и мне: в плечо врезался большой булыжник, левую руку пронзило острой болью.

Когда лавина сошла, я первым делом ощупал плечо – вывих. Его нужно было вправить прямо сейчас. Взявшись здоровой рукой за плечо, я резко дернул вперед и чуть не потерял сознание от боли. Сустав с щелчком встал на место, но теперь недели три левую руку следовало беречь от нагрузок.

Отдышавшись, я медленно и осторожно спустился к подножию горы. Внизу долго бродил, стараясь разыскать тело Эра. Но мои попытки оказались тщетными, лавина погребла кровера, став его могилой. Из людей не выжил никто, что и неудивительно. Еще немного походив по завалу, я наткнулся на труп одного из чародеев, точнее на то, что от него осталось, и без всяких эмоций обыскал его. В кармане нашелся небольшой кошель, это оказалось очень кстати: в ближайшее время мне могли понадобиться деньги. Перевернув тело, я увидел на поясе шпагу – мою шпагу. Теперь стало ясно, как они меня нашли: в оружие было встроено какое-то поисковое устройство.

Сняв с мертвеца шпагу, я бросил ее на камни и, создав на правой ладони огненный пульсар, без сожаления расплавил когда-то дорогой моему сердцу подарок. Тетушка Полли оказалась хорошей актрисой. Возможно, она и не была в этом замешана… но теперь я уже ничему и никому не верил…

Десять дней спустя

Вода в реке была ледяной. Быстрые потоки, падая с горы, ударялись в ноги, желая сбить меня и унести вниз по течению. Но холодная, прозрачная как хрусталь вода бессильно разбивалась о преграду, которая была ей не по силам, яростно бурля, обтекала меня и уносилась прочь.

Любой на моем месте моментально получил бы переохлаждение. Но я пользовался чарами огня, постоянно поддерживая определенную температуру тела, и одновременно с этим посылал в воду легкий магический импульс, который привлекал речных обитателей. Время от времени накалывая на заточенную палку какую-нибудь рыбешку, я резким движением откидывал ее на берег и начинал выискивать следующую. Наловив достаточное количество, вышел из воды. Потоком теплого воздуха высушил ноги, обулся и приступил к приготовлению еды.

Оказалось, что можно одновременно использовать силу стихий и магию листвы. Правда, комбинировать у меня получалось только самые простые и незначительные заклятия, и даже это впоследствии отзывалось легкой головной болью.

Шла вторая неделя моего путешествия налегке. Теплая одежда, нож и немного бесполезных в этой местности денег в кошельке, снятом с убитого врага – вот и все снаряжение, которым я располагал. Хотя чародею и этого достаточно, чтобы выжить, тем более саторису. В первые дни пути приходилось добывать пищу методами, противными самой моей сущности. Левая рука мортовски болела, потому об охоте не могло быть и речи. Пришлось при помощи магии листвы сначала приманить, а потом полностью выжечь сознание горному барану, так что несчастный покорно пошел навстречу собственной смерти. При этом я чувствовал себя подонком, хотя и понимал, что выхода нет.

Благодаря найденным в пути лечебным травам, я быстро восстановил руку после вывиха и стал добывать пищу более честным способом. Конечно, не без использования врожденных способностей, но уже не превращая животных в бездумных тварей, идущих на заклание.

Каждый раз, останавливаясь на отдых, я мысленно возвращался в день гибели Эра. В последний момент кровер защитил меня и из-за этого пропустил два магических удара. Если бы я тогда не вылез, возможно, птицелюд смог бы победить? Вряд ли. Бой вымотал Эра, и даже не будь меня, через несколько минут все закончилось бы точно так же. А вот если бы я, увидев чужаков, сразу устроил обвал, кровер остался бы жив. Но я сумел обрушить карниз в порыве гнева, а в спокойном состоянии мне не хватило бы знаний и силы.

Если бы не мой проклятый дар, меня бы не преследовали все кому не лень. Но ведь мы не можем выбирать, кем и где родиться, с какими талантами и возможностями. Мы не умеем предугадывать события, не способны ими управлять. Если бы Атиусу удалось со мной расправиться, то птицелюд до сих пор благополучно жил бы в своей пещере… Но я выжил, а Эр нашел меня и выходил, и случилось то, что случилось…

Вот уже вторую неделю, день изо дня меня преследовали эти «если бы». Умом я понимал, что моей вины в происшедшем нет, а все терзания – от сознания собственного бессилия, от горя потери. Со временем боль приутихнет, но не забудется…

Каждый день я неустанно твердил себе, что ничто не происходит без причины. Мне удалось сбежать из тюрьмы и пересечь границу. Я смог выжить в Безымянных землях и побороть их проклятье. Уцелел после падения с огромной высоты. Спасся благодаря Эру, который отдал за меня жизнь. Значит, я должен жить. Обязан. Любой ценой. И когда-нибудь…

Нельзя видеть месть смыслом своего существования. Не мне тягаться с силами, замешанными во всем этом. Хотя это не значит, что я все забуду. Если выпадет подходящий момент, я непременно им воспользуюсь… Нет. Буду терпеливо ждать случая. Эльфы живут долго.

Перекусив и отдохнув, я снова отправлялся в путь, шел на северо-запад от перевала. Когда-то Эр упоминал, что в этом направлении находится ближайшее племя нордийцев.

Местность не радовала красотой: вокруг простиралась степь, с низкой, недавно зазеленевшей травой и редкими кустарниками. Живности тоже было мало. Изредка прошмыгивали тощие зайцы, выглядывали из нор степные крысы. Иногда из невысокой травы вспархивали куропатки.

Ближе к вечеру, протопав изрядное расстояние, я наконец увидел дозорных племени. Они заметили меня чуть позже и направились в мою сторону. Когда нордийцы подошли ближе, я поднял руки, показывая тем самым, что пришел с миром, и принялся улыбаться, как блаженный. Не хотелось быть сразу насаженным на короткие копья часовых.

Люди правильно истолковали мой жест. Подойдя вплотную, они не стали угрожать оружием, а просто удивленно уставились на мое лицо. Наверняка эльфы – нечастые гости в Нордии. Скорее всего, я был первым, которого они увидели за всю жизнь.

Затем началось самое трудное: яростно жестикулируя, я попытался объяснить воинам, что перед ними мирный путешественник. Втолковывал, что ищу кров и пищу, что хочу поговорить с их шаманом или вождем.

Люди быстро поняли меня – оказалось, они немного знали всеобщий. Услышав слова «шаман» и «вождь», дозорные оживились. Один что-то пробормотал другому на своем языке, а затем, уже обращаясь ко мне, ткнул пальцем в сторону деревни. Не понять такой жест было сложно, поэтому я пошел в указанном направлении. Один из воинов встал впереди, а второй зашел мне за спину, получилось некое подобие конвоя.

Оказалось, нордийцы живут в шатрах, сшитых из оленьих шкур. Все жилища походили друг на друга, словно грибы одной грибницы – трудно было определить, в каком из них обитает вождь или шаман. Жители деревни провожали меня любопытными взглядами, но все молчали.

Мы остановились посреди селения, возле обычного шатра. Один из воинов отодвинул полог и зашел внутрь. Долго ждать не пришлось, вскоре он выбрался и слегка подтолкнул меня, указав на вход.

Внутри было тепло, пол устилали толстые шкуры, в центре жилища располагался сложенный из камней очаг. Возле огня сидел маленький старичок с морщинистым лицом. Прищурив и без того узкие раскосые глазки, он наблюдал за пламенем.

Человек перевел на меня задумчивый взгляд. Я слегка поклонился, старик ответил легким кивком и сказал:

– Садись к огню.

Я молча уселся у костра напротив старика. Тут же полог зашевелился, в шатер прошмыгнула неприметная нордийка, поставила перед нами несколько больших глиняных блюд, кувшин, два грубо выточенных деревянных кубка, и быстро ретировалась. На тарелках лежала запеченная оленина и вяленая рыба, в кувшине оказалась моченая ягода.

– Ешь, – уронил старик.

Дважды меня упрашивать не пришлось. Когда я насытился, нордиец заговорил снова:

– Что привело тебя в наше племя, среброволосый шаман?

Услышав такое странное обращение, я едва сдержал улыбку. Эликсир Эра не только спас мне жизнь, но и заставил волосы расти быстрее. Окрашенную часть я обрезал охотничьим ножом, и теперь волосы настоящего цвета доходили мне до лопаток.

– Я ищу работу. Тебе же известно о моих способностях?

Старик нахмурился:

– Да. У моего народа есть легенда: много зим назад, со стороны Проклятого леса, пришли среброволосые длинноухие люди. У них были удивительные глаза – цвета неба или молодой травы. За то, что наши предки пропустили их через свою землю, среброволосые многое поведали им о природе. С тех пор эти знания передаются среди шаманов от отца к сыну. И не было с того времени ни одного года, чтобы люди умирали от голода… Мы чтим память среброволосых. Но у нас ты не найдешь работы, и нам нечем тебе платить. Иди в большое поселение, что в двух дневных переходах, в стороне, где встает Атик. Там ты можешь найти то, что ищешь.

Сначала я и не сообразил, о ком он ведет речь. И только спустя несколько минут понял: человек говорил о тех эльфах, которым пришлось покинуть родину после войны с орками, спасаясь от вырожденцев.

Нордийцы любезно предоставили мне ночлег и даже дали немного еды в дорогу, чтобы можно было идти без длительных задержек на охоту. Наутро я отправился в большое поселение, как шаман именовал факторию.

Я понимал, что, возможно, иду в факторию Стоцци. Кто-то в караване упоминал, что она одна из самых крупных в Нордии. Но меня это не пугало: шанс встретиться с Атиусом был равен нулю. Маг собирался загрузить алмазы и сразу отправиться в обратный путь. Даже если случилось что-то непредвиденное, и караван остался на зиму в селении, все равно он уже должен был покинуть факторию. Такой влиятельный человек, как граф Стоцци, не любит ждать.

Старик не обманул: я действительно добрался до места через два дня, к вечеру. На входе меня встретил продрогший часовой, обходивший вверенную ему территорию. Узнав в одиноком путешественнике эльфа, человек удивился, но без опаски указал мне на дом управляющего.

Возле низкого бревенчатого здания, к которому меня отправил часовой, я встретил уже усиленную охрану. Это и не удивительно – в доме управляющего должны были храниться алмазы, добытые на приисках.

– Он конюшню пошел проверить, – сказал один из охранников, когда я объяснил цель своего визита. – Можете поискать его там.

Я прошел к конюшне. Ворота оказались закрыты. Приоткрыв одну створку, я прошмыгнул внутрь и громко спросил:

– Господин управляющий, где вы?

Ответа не последовало, зато из другого конца конюшни раздалось слишком знакомое, взволнованное ржание. Я подбежал к одному из стойл, и к своему удивлению увидел Нарцисса.

– А ты, друг, что здесь делаешь? – пробормотал я, ласково поглаживая шею коня.

В ответ Нарцисс разразился уже радостным ржанием и доверчиво потянулся ко мне. Жеребец в соседнем стойле громко фыркнул. Обернувшись, я увидел Зверя, коня Мары. Это значило…

За спиной тихо скрипнула створка.

– Морт… – выругавшись, я резко обернулся.

Поздно: в воротах стоял Атиус.

– Здравствуйте, граф Дейнариэл, – произнес он, изобразив шутовской поклон. – Или мне стоит называть вас убийца Лэйариел?

– Ах ты урод… – процедил я сквозь зубы.

Несмотря на неистовое желание расправиться с Атиусом, я ничего не мог противопоставить опытному боевому магу. Следовало тянуть время: вдруг что-нибудь придумаю.