– А я и не боюсь, – беспечно ответила она, тем не менее ощущая, как где-то в глубине души просыпается неясное беспокойство.

Они подождали, пока передние ряды покинут аудиторию, и двинулись к выходу. Студенты, обрадованные отменой занятий, оживленно переговаривались, гадая, что же произошло. И только в коридоре Даша осознала, что ее тревожило: она нигде не видела Ивана. Почему ее вдруг это взволновало, девушка понять не могла. Но вид Женечки, которая шла в одиночестве, вызывал смутный страх.

По узкой лестнице двигался плотный поток. Не было ни паники, ни давки: студенты и преподаватели спокойно покидали корпус. Тем не менее народу было много. Денис крепко держал Дашу за руку, следя, чтобы ее никто не толкнул.

– Надоело уже, – пренебрежительно фыркнула шедшая за ними старшекурсница. – Каждый год одни и те же звонки: в здании заложено взрывное устройство…

– На этот раз не устройство, а ртуть, – поправила ее подруга.

– Какая разница?

– Большая вообще-то. Бомбы еще ни разу не нашли. А ртуть действительно есть. Я сама видела. На лестнице шарики рассыпаны…

– Надо же быть такими идио… ай, не толкайся! – взвизгнула старшекурсница.

В толпе произошло волнение. Раздались недовольные возгласы и ругань. Какой-то парень в свободной мешковатой куртке с капюшоном, низко надвинутым так, что не видно было лица, быстро бежал вниз по лестнице, бесцеремонно распихивая студентов. Пробегая мимо Дениса, он на секунду замешкался, потом рванулся дальше, с удвоенной силой работая локтями. Денис дернулся, глухо вскрикнул и прислонился к стене. Его колотила дрожь, лицо стремительно бледнело, губы сделались белыми.

– Что с тобой? – испуганно спрашивала Даша, стараясь поддержать его.

Денис только стонал, зажимая рукой левый бок, и медленно съезжая по стене. «Сердечный приступ», – решила девушка, судорожно роясь в сумке в поисках телефона.

– Сейчас, сейчас, потерпи, я «скорую»…

– Не надо… «скорой»… – с трудом проговорил Денис, – долго…

– Ой, что это с ним? – Рядом остановилась Томочка. – Отравился? Надо на воздух…

– Возьми… мой телефон… – Голос Дениса становился все тише. Он скосил глаза, показывая на нагрудный карман куртки. – Отец… отцу позвони… он все сделает… клавиша два…

Даша дрожащей рукой выудила дорогую трубку, нажала быстрый набор.

– Алло, – ответил холодный голос.

Девушка, стараясь не паниковать, вкратце рассказала, что у Дениса какой-то приступ, и объяснила, где их найти.

– Оставайтесь на месте. – Голос Ладимирского-старшего был по-прежнему холоден и спокоен. – Сейчас буду.

– Помоги спуститься, – прошептал Денис.

Вдвоем с Томочкой они подхватили парня под руки и свели на площадку. Денис опустился на пол, привалился к стене и закрыл глаза. Дыхание его стало неровным и прерывистым, в уголке губ показалась капелька крови. Обессилев, он оторвал руку от левого бока, и Даша увидела, что его ладонь окрашена красным. Денис был ранен!

– Убили!!! – заверещала Томочка, вцепившись обеими руками в пухлые щеки. – Ой-ой, убили!!!

Опустившись на колени, Даша неотрывно смотрела в его лицо, искаженное болью, но все равно красивое и уже родное. Закусив губы, чтобы не плакать, повторяла про себя: «Пусть с ним все будет хорошо! Ну пожалуйста, пусть все будет хорошо! Я не могу его потерять…» Страх потери, живший в ее подсознании с самого детства, вырвался из плена, мутными волнами заливая душу.

Томочка металась рядом, не зная, чем помочь, но и не решаясь оставить студентов. Она так громко завывала, что Даше пришлось на нее прикрикнуть. В ответ лаборантка икнула, хрюкнула и лишилась чувств, упав прямо на лестнице. Даше ничуть не было ее жалко. Напротив, девушка даже ощутила облегчение оттого, что над головой больше никто не орал.

Все студенты покинули корпус, и лестница опустела. Когда на ней появился худощавый черноволосый человек в сером кашемировом пальто, Даше казалось, прошла уже целая вечность. Но взглянув на часы, она поняла, что ожидание длилось всего двадцать минут. Ладимирский-старший, пачкая дорогой костюм, опустился на колени рядом с сыном. Томочка, не приходя в себя, приняла на лестнице более эффектную позу. Но, поняв, что никто не обращает на нее внимания, встала и принялась отряхивать юбку.

– Он ранен, – сказала Даша. – Вы привезли врача?

– Я сам врач, – ответил отец, осторожно ощупывая левый бок Дениса. – Ребята, поднимайте.

Только сейчас девушка заметила стоящих чуть ниже по лестнице двух мужчин с носилками. Они быстро поднялись, ловко переложили Дениса и понесли. Даша двинулась следом.

– Все будет в порядке, – отрывисто произнес Ладимирский-старший, похлопав ее по плечу. – Спасибо, девушка. Езжайте домой. И вам спасибо, – кивнул он Томочке. Вопреки ожиданиям Даши, лаборантка, ничего не сказав, послушно начала спускаться по лестнице.

– Папа… – едва слышно прошептал Денис, – это Даша…

Мужчина остановился, посмотрел Даше в глаза. У него был острый, словно испытующий взгляд. На мгновение ей стало неуютно, но тут отец Дениса улыбнулся и сказал:

– Спасибо вам.

На этот раз благодарность прозвучала более тепло и искренне.

– Вы можете поехать с нами, Даша. Если вам так будет спокойней, – добавил мужчина.

– Да. Да, конечно. – Она просто не в силах была оставить Дениса. Страшно представить, что придется ехать домой и сидеть там, мучаясь неизвестностью. Ей необходимо было находиться рядом, точно знать, что он спасен.

На улице стоял большой японский микроавтобус. Шофер распахнул заднюю дверь, медбратья ловко вкатили носилки в машину. Даша заметила, что внутри микроавтобус оборудован под реанимобиль.

– Вы поезжайте с моим водителем, – коротко распорядился отец Дениса, усаживаясь рядом с сыном.

Микроавтобус сорвался с места и полетел по Океанскому проспекту, лавируя в потоке машин. А к Даше мягко подкатился белый «лексус».

– Прошу, – вежливо произнес водитель, выходя из машины и открывая перед девушкой дверцу.

Даша уселась и всю дорогу смотрела в одну точку, нервно тиская сумку и продолжая молиться о том, чтобы Дениса спасли. Оглянись она назад, может быть, сумела бы заметить, что припаркованные неподалеку два черных джипа медленно тронулись и на почтительном расстоянии последовали за «лексусом». Впрочем, вряд ли девушка придала бы этому значение.

Машина выехала за город, свернула с трассы на узкую дорогу, проходящую через сосновый парк и наконец остановилась перед белоснежным двухэтажным зданием современной постройки.

Вывеска над широким крыльцом гласила: «В ладу с миром. Семейная клиника».

– Сюда, – сказал водитель.

Даша вслед за ним взбежала по мраморным ступеням и вошла в просторный холл. Здесь водитель сдал ее с рук на руки симпатичной приветливой медсестре в кокетливом розовом халатике.

– Вы не волнуйтесь, – сразу заговорила та, ведя Дашу по широкому светлому коридору, – Рэм Петрович – высококлассный хирург, профессор медицины. Правда, он сейчас отошел от дел клиники, занимается политикой. Но сына будет оперировать сам. Дениса уже готовят к операции. А вам придется подождать здесь…

Она провела девушку в роскошно обставленное помещение, в котором ничто не напоминало о больнице. Широкий письменный стол у панорамного окна, тяжелые книжные шкафы, белые кожаные диваны, шелковый ковер на полу, вазоны с деревьями в углах, на стене – картины и необычные часы в переливающемся хрустальном корпусе. Пахло свежестью, зеленым чаем и – совсем чуть-чуть – мужским парфюмом.

– Кабинет Рэма Петровича, – пояснила медсестра. – Устраивайтесь. Чай, кофе? Может быть, хотите перекусить? У нас пекут очень вкусные булочки.

Даша отрицательно помотала головой: о еде и думать не хотелось. Улыбнувшись на прощание, медсестра ушла.

Наступило время тягостного ожидания. Девушка посидела на диване, потом встала и принялась мерить шагами кабинет, то и дело взглядывая на циферблат настенных часов. Минуты текли невыносимо медленно. Ей казалось, что минула целая вечность, а стрелки будто застыли на месте. В таких метаниях прошел час, другой. Даша подошла к сияющему чистотой окну, взглянула вниз, на окружающий клинику парк, ровные, посыпанные песком тропинки, по которым неспешно прогуливались люди – то ли пациенты, то ли просто отдыхающие.

– Прекрасный вид, правда?

Даша вздрогнула от неожиданности и обернулась: в дверях стоял Рэм Петрович – усталый, но спокойный и улыбающийся. На нем был хирургический костюм, на шее болталась маска – видно, профессор прошел в кабинет прямо из операционной.

– Все хорошо, Дашенька, – произнес он, встретив молящий, полный надежды взгляд девушки. – Операция прошла успешно.

– Можно к нему?

Даша почувствовала, как глаза наполняются слезами, но уже ничего не могла с этим поделать: накопившееся напряжение требовало выхода.

– Он сейчас спит. – Рэм Петрович взял девушку под руку, усадил на диван. – Ну хватит, хватит, милая. Все закончилось.

Даша судорожно рылась в сумке в поисках салфеток. Профессор галантно подал ей белоснежный шелковый носовой платок.

– Успокаивайтесь, а я пока схожу переоденусь.

Он вышел и вскоре вернулся уже в безупречном деловом костюме.

– А не перекусить ли нам, а, Дашенька? Обязательно надо перекусить!

Он подошел к столу, нажал на кнопку селектора.

– Оля, сообрази нам что-нибудь… – Рэм Петрович выразительно помахал рукой, словно неведомая Оля могла увидеть его жест.

Очевидно, служащие клиники привыкли понимать не только жесты, но и интонации профессора: спустя несколько минут в кабинет впорхнула уже знакомая Даше медсестра с подносом в руках и принялась расставлять на столе кофейник, чашки и тарелки с закусками.

– Угощайтесь, – радушно предложил Рэм Петрович. – И, пожалуй, нам с вами сейчас это необходимо…

Он достал из шкафа изящный хрустальный графин и два широких бокала. Увидев коньяк, Даша попыталась было отказаться.

– Не считайте меня чудовищем, способным спаивать ребенка, – рассмеялся профессор, плеснув на дно бокала совсем немного. – Это Реми Мартен, Луи Тринадцатый – божественный напиток. Он успокоит вас и придаст сил.

Даша поднесла к губам бокал, вдохнула насыщенный аромат, пригубила, и ей действительно показалось, что медленно разливающееся по телу приятное тепло освежает и успокаивает.

– А ведь я заочно знаком с вами, Дашенька, – говорил между тем Рэм Петрович, придвигая девушке тарелки с сыром, икрой и пирожными. – Да-да, наслышан…

Стараясь разрядить напряжение, профессор нарочно не упоминал о случившемся, развлекая девушку беседой:

– Денис о вас на днях рассказывал. Нет, ничего такого, не подумайте… Но у него нет секретов от нас с матерью. Он воспитан в доверии. Единственный ребенок, знаете ли. Нас немного беспокоила эта его дружба с Яной.

– А почему? – искренне удивилась Даша.

– Нет, мы с женой ничего не имеем против Яны. Она часто бывала у нас. Очаровательная, очень милая девушка. Дело в самом Денисе: он как-то легкомысленно относился к Яне. Мне это не нравилось. Возможно, я излишне требователен к сыну, но считаю, что мужчина должен отвечать за свои поступки. И за женщину, которая рядом с ним. А вот о вас он говорил совершенно по-другому, Даша. Восхищался вашими рисунками, познаниями в искусстве… Он искренне увлечен, поверьте…

Тепло коньяка, уют кабинета, мягкий баритон Рэма Петровича и его доброжелательный взгляд словно стирали из души все переживания этого сумасшедшего дня, утешали, убаюкивали… Борясь с дремотой, девушка слушала профессора:

– …операция прошла удачно. Кстати, это наша семейная клиника. Я открыл ее десять лет назад, и здесь работают лучшие врачи города. Но за эти годы многое изменилось. Я занялся государственной службой. Сейчас клиникой управляет моя жена. Вы скоро с нею познакомитесь. Я еще не сообщил ей о случившемся с Денисом. Даже не знаю, как об этом сказать. Анастасия – разумная женщина, но только не тогда, когда речь идет о ее ребенке…

Голос профессора обволакивал, звучал плавно и успокаивающе. Вдруг Рэм Петрович подался вперед, требовательно заглянул ей в глаза и жестко произнес:

– Вы видели того, кто это сделал?

– Нет, – вздрогнув от неожиданности, ответила Даша, – на нем был капюшон, и я не разглядела лица.

Еще несколько мгновений профессор продолжал сверлить ее взглядом, будто пытался по глазам определить правдивость ответа. Потом устало потер ладонями лицо, вздохнул:

– Простите, Дашенька. Сорвался. Дениса ранили заточкой. Знаете, что это такое? Оружие бандитов. Тот человек воткнул ему в левый бок шило и обломал рукоять, оставив кусок металла в ране.

– Как это? – поразилась девушка.

– Очевидно, она была заранее подпилена. Денису несказанно повезло: ударь убийца сантиметром выше, и спасти его было бы невозможно. Понимаете, я – не последний человек в городе, и у меня немало врагов. Возможно, кто-то решил таким образом со мной поквитаться. Конечно, я разберусь в этом, но мне требуется время. Поэтому прошу вас: не говорите никому о случившемся. И не будем впутывать сюда милицию.

Девушку несколько задели эти слова: что же получается, репутация ему важнее, чем единственный сын? Но Рэм Петрович пояснил:

– Прежде всего я забочусь о безопасности Дениса. Поверьте, Даша: так будет лучше.

Голос его звучал столь убедительно, что Даша согласилась, пообещав никому ничего не рассказывать.

– А теперь езжайте домой, Дашенька. Время позднее, Денис все равно еще долго будет приходить в себя, а вам надо отдохнуть, – сказал профессор. – Я отправлю с вами водителя.

Девушка взглянула на часы и удивилась: десять часов. Теперь время летело стремительным потоком, и она не заметила, как наступил вечер.

Сидя в машине, Даша вспоминала разговор с отцом Дениса. Ей было немного совестно, как будто она слукавила, обманула профессора. Но девушка отдавала себе отчет: лучше промолчать, чем высказаться необдуманно, тем самым рискуя подставить под удар невиновного. Ведь она и правда не видела лица преступника. Она снова и снова прокручивала в памяти момент нападения, пыталась припомнить все детали: стремительные и одновременно плавные движения убийцы, его рост, телосложение, поворот головы… Этот человек был очень похож на новичка, Ивана Таркова.