Глава 8. Вареная картошка

На следующий день:

Четверг, 20 сентября 2018 года

9:30

Злата

Не знаю, когда Артём вернулся домой. Наверное, я уже спала, а ведь легла вчера очень поздно. Зато утром встал ни свет ни заря и снова ускакал по делам. Хоть бы кофе выпил… У меня даже не было возможности сказать ему спасибо за письмо. И за карточку, конечно. Хотя именно письмо произвело на меня очень сильное впечатление.

Перечитываю его уже раз двадцатый, а всё так же приятно.

Я мечтала, чтобы будущий муж был от меня без ума. Какой бы он ни был. Пусть старше, пусть не голливудский красавец. Мама Марисоль вообще всегда говорила: «Мужчина должен быть чуть красивей обезьяны!» Как по мне, Артём гораздо привлекательнее любого примата. Он вообще довольно интересен внешне, если не акцентировать внимание на родимом пятне, которого он, похоже, стесняется. Крепкие руки, требовательные губы, до одури приятная на ощупь кожа, а еще пахнет он очень по-мужски. Потрясающе пахнет.

Такого мужа, как господин Энгрин, было бы очень приятно любить, если он полюбит в ответ. До приезда в Москву я думала, что у меня есть все шансы свести его с ума. Ведь сам меня выбрал. Я представляла, как он будет мной восхищаться, водить в интересные места, ласкать и обнимать часы напролет. Еще поэтому его первая реакция так меня задела, как и последующее поведение.

И тут вдруг «С любовью, Артём Энгрин»…

Господин хороший, вы для меня – загадка. Грубите, бурчите, зато внутри мягкий и добрый. Зайка вы пушистый или законченный злюка, уж определитесь как-нибудь, а то я запуталась.

Кстати, angry по-английски вроде «злой». Точно! Энгрин – энгри (аngry) – злюка. Кажется, у моего жениха появилось прозвище. Назову его Пушистиком, когда начнет быть душкой на постоянной основе. Пока в пользу «пушистости», к сожалению, всего одно ласковое письмо.

Аккуратно складываю листок обратно в конверт, кладу себе под подушку.

Хватит витать в облаках, нужно заняться делом. Если мой жених хочет, чтобы я что-то себе купила, так я пойду и куплю. Вот прямо сейчас!

Оглядываю свой нехитрый гардероб. Решаю, что мне нужно приобрести в первую очередь. Приемные родители купили мне одежду в дорогу, но совсем немного. Несколько платьев, свитер, легкая куртка, туфли – вот, пожалуй, и всё, чем владею. Остальное, как сказала мама Марисоль, приобретет будущий муж. Слава богу, озаботился, а то думается мне, через пару недель я бы в таком на улице просто замерзла.

Вещи, которые носила последние годы, я оставила в приемной семье. Папа Авзураг покупал для всех дочерей очень специфические наряды: длинные черные юбки в пол и блузки либо поросячьего розового, либо белого цвета – непонятно, что хуже. Белый, конечно, классика, только если целый день возишься с уборкой, работой на кухне и прочим, то к вечеру он становится совсем не слегка черным. Потом отстирывай, как хочешь.

Мои приемные родители владеют гостиницей и рестораном в приморском селе Дивноморское. Работы там всегда вал, и делают ее в основном приемные дочери. Так сказать, трудовая повинность.

Однако до того как попасть в приемную семью, я о такой жизни и не мечтала. Новые блузки? Юбки? Колготки, которые не надо штопать? Обувь по размеру? Еда? Роскошь! Всё это казалось мне поначалу верхом мечтаний в сравнении с тем, что было у меня до того.

Моя мать умерла при моем рождении. Бабушка говорила, ей не следовало беременеть, потому что была очень слаба здоровьем. Отца своего я не знала. Растила меня бабуля. На пенсию особо не разгуляешься, к тому же она очень любила откладывать деньги на «черный день».

«Вот наступит черный день, а у нас подкожный жирок!» – любила она повторять.

Какой-такой день должен был настать, чтобы бабушка достала запасы, я не знала. Но сколько себя помню, мне дико хотелось, чтобы он уже наступил, и мне хоть что-то купили.

Ели мы в основном то, что выращивали на нашем маленьком огородике, а фермер из моей бабули был из разряда «не давайте этой женщине в руки тяпку!». Так что жили чаще всего впроголодь. А носила я такую ужасную рванину, что выданный семьей Габарашвили гардероб показался мне царским!

Бабуля скончалась, когда мне исполнилось пятнадцать, несколько месяцев я прожила в детдоме, горюя о ней, а потом меня удочерили. Многим приемным сестрам их судьба казалась адом: работа с утра до ночи, бесконечная муштра приемного отца, в качестве главных аргументов – ремень и ор. Такая жизнь, конечно, не зефирка на палочке, но и не картошка (целая одна-единственная штучка, как хочешь, так и наедайся) на ужин неделю подряд.

А еще приемный отец нам куртки теплые выдавал и сапоги не резиновые. Попав в новую семью, я впервые в жизни не мерзла зимой, когда шла в школу. И на день рождения мне подарили торт. Настоящий, большой, вкусный до невозможности. Я этот торт в жизни никогда не забуду, хоть и понимаю, какой на самом деле человек мой приемный папаша.

За свою доброту Авзураг Габарашвили требует очень высокую цену. Каждой из его дочерей полагается в восемнадцать выйти замуж за того, кого он сам выберет. А выбирал он по принципу того, кто заплатит больший калым. И попробуй не сделай, как он скажет. Кожа на спине, как говорится, не казенная. Никому не хочется, чтобы ее содрали ремнем. И сидеть взаперти без крошки еды – то еще удовольствие.

Всё же я смотрю в будущее с надеждой. Мой жених не престарелый садист, чего я боялась больше всего. Остальное, думаю, смогу пережить. Сделаю всё от себя зависящее, чтобы этот брак удался.

Путь к счастью у меня один – удачное замужество, и я с него не сверну.

С этими мыслями выхожу на улицу. Решаю проверить баланс карты, прежде чем идти за покупками.

– Обалдеть! – шепчу себе под нос, продолжая вглядываться в экран.

У меня на счету лежит полмиллиона рублей.

Определенно – вареную картошку мне больше есть не придется.

Глава 9. Шопинг-терапия – всем терапиям терапия

Тем же утром:

Злата

«Мамочка дорогая, почему ты не вышла за олигарха…» – это первое, что приходит мне на ум, когда начинаю свой крестовый поход за одеждой.

Неподалеку от дома располагается такой огромный торговый центр, что мне его и за неделю не исходить. Я в таком шикарном месте впервые. Вечность бы тут бродила, до чего красиво и интересно.

Продавцы меня не замечают, а я стесняюсь к ним обратиться. Цены поражают воображение, и во мне неожиданно просыпается бабушка со своей теорией черного дня. Тратить деньги становится страшно. Да и не делала я этого никогда. В «Отличной» нам на карманные расходы ничего не выдавали. Всё, что имели, – чаевые от постояльцев, но и то были лишь слезливые слезы. А тут – на тебе полмиллиона! Это ж какие деньжищи!

Мой дорогой жених расщедрился по полной программе. Впрочем, для него это наверняка не такая уж большая сумма. Я имею примерное представление, сколько стоит квартира, в которой мы живем. Видела, на какой он уезжал машине – тоже стоит явно несколько миллионов. И все-таки для меня это целое состояние. Но даже наличие большой суммы денег не делает процесс покупок проще.

Пошел второй час, как я разглядываю витрины, и… вдруг вижу ее – идеальную блузку, какую всегда хотела иметь. Не белую и не розовую, и совсем даже не мешковатую, какие привыкла носить. Она сидит на манекене как влитая, цвет насыщенный – рубиново-красный. Иду к ней как под гипнозом, касаюсь ткани. О, это не ткань, это какой-то волшебный материал, доселе на планете Земля не появлявшийся… Мягчайший шелк: такой гладкий и нежный, какого я даже у мамы Марисоль в гардеробе не видела, а она очень любит одеваться красиво.

Ко мне тут же подлетает продавщица, смотрит коршуном.

– Можно примерить? – вдруг слышу свой голос как бы издалека. – Деньги есть…

Услышав последнюю фразу, продавщица начинает мне улыбаться. Широко улыбается, качественно. Будто вместе с блузкой хочет продать мне еще и парочку своих зубов.

Меня тут же отводят в примерочную, дают самый маленький размер.

Надеваю прекрасную вещицу, любуюсь собой, тут понимаю, что носить мне ее просто не с чем.

– Ну как? Нравится? – спрашивает девушка через шторку.

– Мне бы юбочку…

Нашлась и юбочка, а к ней и ботильоны. Потом я догадываюсь посмотреть на бирки с ценами и чуть не падаю в обморок прямо в примерочной. За всё это удовольствие просят тридцать тысяч. Но этот наряд мне настолько идет, что расстаться с ним я просто не в состоянии. Он делает меня другой. Смелой, сильной, живой… Иду к кассе будто в тумане.

Протягиваю заветную карточку и отчаянно боюсь, что не сработает, что там, на улице, у меня был просто временный глюк, помутнение рассудка или что-то подобное. Тут раздается довольное пиканье кассового аппарата, а мне вручается пакет с покупками.

После того, как спустила тридцать тысяч на один прикид, мне уже ничего не страшно. Дальше хожу по магазинам почти спокойно. Улыбаюсь продавцам, они улыбаются мне и предлагают, предлагают, предлагают…

Кофты, джинсы, платья, духи, косметика… Я люблю эту карточку, я ее просто обожаю. Напоследок вспоминаю про просьбу Артёма и заглядываю в магазин белья.

Глава 10. Приятные неожиданности

Тот же день:

23:30

Артём

В квартиру отца не прихожу, а приползаю. Устал как собака, нет, как две собаки – или даже десять. Бесконечные часы бумажной работы. Ненавижу это, никакого креатива! Такая работа забирает у меня едва ли не больше энергии, чем поход в горы с тяжеленным рюкзаком. После офиса еще и разборки с прорабом. Ведь четко объяснил, какой я хочу ремонт: показал проект, заказал материалы, а по итогу ляпают откровенное фуфло. Пришлось долго и громко объяснять, в чем они не правы. С виду приличная фирма, а по итогу кучка дебилов.

Поесть и лечь спать – вот и все мои желания на сегодня. О большем не мечтаю.

Интересно, Златовласка оставила мне какую-нибудь еду? Вчера я обнаружил в холодильнике аккуратно завернутую в фольгу тарелку с курицей и картошкой, еще записку, что в контейнере на столе испеченный для меня хлеб. Она печет хлеб! Это единственная девушка из всех, кого я знаю, а знаю я немало, кто умеет печь хлеб, причем вкусный.

Сегодня тарелка тоже нашлась, только содержимое в разы удивительнее – телячьи отбивные с прослойкой из ветчины и сыра, картофельные шарики, запеченные в духовке шампиньоны. В контейнере на столе снова хлеб, в этот раз другой. Чего только нет в этом кругляше: лук, семечки, кунжут, а сверху тонкая сырная корочка.

Проглатываю всё это за пару минут, подумываю сделать себе чай, потом вспоминаю, что видел в глубине холодильника кувшин с чем-то красным. Достаю его, пробую. Не могу понять, из чего сделан напиток: ягоды, мед, лимон, наверняка что-то еще. Освежает невероятно.

Из кухни выхожу, можно сказать, другим человеком.