Глава 7. Ворованные ласки

Тот же день:

Лев

Я хожу по номеру из угла в угол, не могу найти себе места. Всех телохранителей прогнал, жду…

Чтобы я вот так кого-нибудь ждал? Не помню такого вообще. Тем более мне никогда не приходилось ждать женщину. Когда ты человек с именем, женщины сами вьются вокруг. Постоянно и неотрывно. Ты купаешься в их внимании, а они стремятся подобраться ближе, забраться кто в трусы, кто в кошелек, тут уже по интересам. В загс с тобой сходить желает чуть ли не каждая вторая.

А тут Снегирёк…

Непонятно, когда Эва изволит почтить меня своим визитом. Чем больше времени проходит, тем сложнее становится держать себя в руках.

Я резко поворачиваюсь, услышав за дверью:

– Уборка номера.

«Это она для конспирации, что ли?»

– Сколько можно ждать! – строго чеканю, едва она входит в номер.

Эва резко вздыхает, смотрит на меня большими глазами.

– Подойди, – командую коротко.

Только Снегирёк и на сантиметр не приближается. Как встала возле двери, так и стоит.

– Ну в самом-то деле… – Я подхожу к ней, резко хватаю за локоть и веду в гостиную.

Едва она проходит в комнату, тут же стремится вытащить из моей руки свой локоть.

– Твоя мать сказала, что тебя растили покорной, – подмечаю я, прищурившись. – Что-то не вижу в тебе никакой покорности!

– Покорной мужу… – тихонько отвечает она, наклоняет голову вниз.

– В глаза мне смотри! – требую строго. – Очень скоро я договорюсь с твоим отцом, и ты станешь моей!

– Но пока ведь еще не стала… – говорит Эва и немного задирает подбородок.

«Нахалка… маленькая, сексапильная нахалка…»

Не могу оторвать от нее взгляда, так весь день бы смотрел и смотрел. До чего она моему глазу приятна…

– Ты бы лучше позаботилась о будущем, Эва! – громко хмыкаю я. – Не выводила бы зря, не раздражала.

Ее глаза вдруг превращаются в блюдца. Наконец вижу в ней живой интерес.

– Чем я вас раздражаю?

– Упрямством своим!

– Но… я не специально…

«Ага, конечно, так я тебе и поверил, Снегирёк».

– Подойди ближе, Эва! Я хочу тебя еще раз поцеловать…

Вижу, как она снова собирается броситься к выходу. Действую превентивно, ведь знаю, какая она шустрая. Хватаю за локоть и удерживаю на месте.

– У тебя ко мне была просьба, Снегирёк… Я ее выполню, но только если согласишься на поцелуй!

Не успевает она опомниться, как я снова придвигаю ее спиной к стенке. По иронии судьбы мы стоим в том же самом месте, что и в прошлый раз.

– Нам нельзя! – твердит Эва, упирает ладони в мою грудь.

– Какая разница, если ты завтра всё равно станешь моей!

– Нельзя!

– После этого сразу уйдешь! – намеренно ее подкупаю.

Вижу, Эве и правда слишком некомфортно в моей компании.

«Что же, дорогуша, привыкай… Тебе терпеть эту компанию еще очень долго…»

– Один поцелуй, ничего больше! Никто не узнает… – даю я новое обещание. – Только в этот раз ты не будешь сжимать зубы и пустишь мой язык внутрь.

И тут она снова начинает краснеть. Щеки ее становятся такими же яркими, как и накануне. Зрелище невероятно красивое…

Любуюсь ее лицом. Кожа у Снегирька идеальная, ни одного изъяна, нос ровный, губки пухлые, идеально очерченные, будто постарался умелый визажист, хотя вижу – они не накрашены.

– Ну? – спрашиваю я с нажимом.

Эва тяжело вздыхает.

– Вы обещаете, что только поцелуй?

– Обещаю…

Упираюсь руками в стену по обеим сторонам от ее плеч, наклоняюсь к ее лицу. Медленно приближаюсь, вижу, как Эва закрывает глаза, подставляет губы, и наконец прикасаюсь к ней ртом. Я стараюсь быть нежным, хотя с гораздо большим удовольствием прижал бы ее к стене всем телом и смял нежный ротик жестким требовательным поцелуем, как делаю это обычно.

Втягиваю в рот ее нижнюю губу, ласкаю языком, проскальзываю внутрь и пробую Эву на вкус. Ее вкус яркий, сладкий. Она слишком волнует меня, чтобы просто целовать. Чувствую, как в штанах становится критически тесно, и отстраняюсь, чтобы прийти в себя.

Наблюдаю за тем, как она открывает глаза… а они пьяные. Словно она только что не целовалась, а выпила бокал шампанского.

«Ей понравилось! – вдруг понимаю я, и от этого знания мне вдруг становится очень приятно. – Так вот как с ней надо… нежно!»

Замечаю, как Снегирёк немного съезжает вниз, будто ей сложно удержаться на ногах. Хватаю за талию, поддерживаю.

– Красавица моя… – шепчу ей на ухо.

Веду руки выше, хочу почувствовать ладонями ее грудь.

И тут девчонка впивается пальцами в мои запястья, не дает добраться до самого интересного.

– Вы обещали… – тихо шепчет она.

– Я всегда держу слово… – отпускаю нехотя.

– Вы не скажете папе Авзурагу? – уточняет она уже у дверей.

– Не скажу, можешь на меня положиться.

Глава 8. Невеста третья

На следующий день:

Воскресенье, 15 декабря 2019 года

9:00

Лев

– Проходите, проходите, я вас жду! – заявляет Авзураг Габарашвили, стоит мне показаться в дверях его кабинета.

Рядом с ним второй мужчина. Он коротко представляется:

– Улдан Габарашвили!

Похоже, они братья. Оба чересчур смуглые брюнеты под пятьдесят. Внешность соответствует именам, сразу видно – в них ни капли славянской крови. Старый друг, который рассказал мне про это место, упомянул, что хозяева – осетины. Впрочем, мне всё равно. Чем скорее с ними договорюсь, тем быстрее смогу забрать отсюда своего Снегирька.

– Лев Величаев, – тоже представляюсь я.

Меня приглашают присесть за стол, слегка косят глаза на вставшего за моей спиной телохранителя. Это они еще не видели парочку за дверью.

– Вы очень правильно сделали, что приехали в нашу гостиницу за невестой! – начинает лить мед Авзураг. – Такую девушку, как здесь, вы нигде не найдете… Мы отбираем самых лучших, самых перспективных. Годами воспитываем их в послушании, прививаем разные нужные навыки. Каждая из них занималась художественной гимнастикой, знает секреты тайского массажа, обучена визажу, домоводству, азам детской психологии… А главное – послушнее жены, чем девочка из семьи Габарашвили, вам никогда не отыскать!

«Ага, конечно… Снегирёк прямо Мисс Послушание», – усмехаюсь я про себя.

– Не нужно лишних речей, покажите девушек, – отвечаю с непроницаемым выражением лица.

Я бы сразу потребовал выдать мне Снегирька, но ведь она просила не упоминать, что у нас с ней была особая встреча, даже две.

Авзураг Габарашвили хлопает в ладони, и в кабинете появляется восемь девушек.

Благо места здесь хватает для всех.

Девушки становятся у стены, прячут взгляды. Видимо, процедура им не в новинку, но не слишком нравится, что неудивительно.

Одеты абсолютно одинаково – те же розовые блузки и длинные черные юбки. Зато на внешность барышни разные и очень яркие. Все очень молоденькие: кто-то чуть старше, кто-то младше. Однако Снегирька среди них нет.

– Это все, кого вы можете предложить? – приподнимаю я левую бровь.

Оба брата Габарашвили сводят брови на переносицах, строго смотрят то на девушек, то на меня.

– Что, никто не приглянулся? Вы смотрите лучше! Это же красавицы!

«Нет, мне так не интересно, я Снегирька хочу!» – ругаюсь про себя.

– У вас есть дочь по имени Эва… Эвелина. Маленькая, голубоглазая, с толстой светлой косой… В качестве невесты я хочу ее, никто больше меня не интересует.

– Когда это вы встретились с Эвой? – хмурится владелец гостиницы.

– Она приходила ко мне в номер прибрать….

– А-а-а, ясно… – кивает Авзураг и огорошивает меня известием: – К сожалению, это невозможно! У Эвы уже есть жених, я как раз по этому поводу вчера и отлучался… уже и калым выплатили.

Стоит мне только представить, что моего Снегирька забирает кто-то другой, как появляется сильнейшее желание начистить морду ее приемному отцу.

– Никак невозможно! – вторит Авзурагу Улдан.

«Заладили со своим никак невозможно!»

Усилием воли заставляю себя оставаться на месте, с совершенно невозмутимым выражением лица начинаю торг:

– Я заплачу больше.

– Извините, я ее уже обещал… – разводит руками Авзураг.

– Я заплачу больше в два раза! – продолжаю с нажимом.

– Всего-то в два? – спрашивает Улдан. – Эва – бриллиант в нашей короне…

– Успокойся, брат! Я не собираюсь менять своего решения. Я же ее обещал… по-вашему, мое слово ничего не стоит? – возмущается Авзураг.

В этот момент в голову приходит мысль о том, что меня просто разводят на сумму больше. Или же девчонку и правда не хотят отдавать, что значительно хуже. В любом случае я не собираюсь играть по их правилам.

– Жених Эвы ждет, что она будет девственницей? – спрашиваю с ухмылкой.

Оба брата Габарашвили поворачиваются ко мне и буравят взглядом, ожидая, что еще скажу. И я их не разочаровываю:

– В таком случае вы только разочаруете ее жениха, ведь вчера я переспал с Эвой…

Любуюсь вытянутыми рожами братьев Габарашвили и продолжаю «признания»:

– И я вас уверяю, после контакта со мной она больше ни в каком месте не девственница. Так что девчонку вам придется отдать мне!

Глава 9. Вера. Надежда. Реальность

Тогда же

Лев

– Девочки, выйдите! – рявкает на дочерей Авзураг.

Тех два раза просить не надо, тут же выскакивают из кабинета.

– Он врет! Эва бы не стала… – хмурит брови Улдан.

– Это я вру? – возмущаюсь, на мой взгляд, очень даже правдоподобно. Даже сам себе поверил бы.

– Эва бы не стала… – качает головой Авзураг. – Только не она!

– Я сейчас приведу девчонку… – чеканит его брат.

С этими словами он уходит, и я понимаю – моя карта бита. Сейчас эти двое спросят у Снегирька, была ли она со мной, и она скажет им правду. Конечно, скажет, ведь она их боится, иначе не писала бы ту записку.

Тем не менее я сохраняю невозмутимое выражение лица, откидываюсь на стул. Замечаю, как стискивает зубы Авзураг Габарашвили, как щурится, впившись взглядом в дверь. Даже внимания на меня больше не обращает. Похоже, я неслабо взбесил его своим «признанием».

Девчонку и правда приводят, причем слишком быстро – так быстро, будто она стояла где-то за углом. Скорее всего, так оно и было, ведь здесь решается ее судьба.

Я морщусь, заметив, как Улдан впивается пальцами ей в руку чуть выше локтя. Так племянницу никто не держит… обычную племянницу. Тут уже приходит мой черед стискивать зубы.

– Эва! – гремит ее приемный отец. – Этот человек утверждает, что ты с ним…

В этот момент Габарашвили запинается. Видно, слова даются ему с трудом.

И тут Снегирёк начинает краснеть… Термоядерно так… Прямо как тогда, у меня в номере. Смотрит на меня, на отца, на дядю, и ее лицо становится таким виноватым, будто она украла минимум миллион, а не просто поцеловалась со мной по моей же инициативе.

«До чего же совестливая…» – отмечаю я про себя. Кстати, отличное качество для будущей жены.

Ее отец превратно понимает причину ее румянца.

– Эва! Как ты могла?! – орет он, выпучив глаза.

Тут будто в замедленном кадре вижу, как Улдан Габарашвили поднимает руку и наотмашь хлещет племянницу по лицу. Эву буквально сносит в сторону, и она бьется лицом о шкаф, сползает на пол, кажется, без чувств.

– Ты охренел?! – ору я во всё горло, дурею от резко вспрыснувшегося в кровь адреналина. – Не смей ее трогать!

Заботливый дядюшка меня как будто не слышит. Поворачивается к Эве и явно собирается пнуть ее ботинком.

Я так быстро вскакиваю со стула, что он отлетает в сторону. Перепрыгиваю через стол и в мгновение ока оказываюсь рядом. Хватаю Улдана за плечи и отшвыриваю в сторону, подальше от Эвы.

Опускаюсь на колени, тянусь к Снегирьку, а она всё еще без сознания. Это пугает меня не на шутку. Собираюсь взять ее на руки, и в эту самую секунду слышу за спиной лязг взводимого курка.

– Отойди от нее, тварь! – шипит Улдан, размахивая кольтом сорок пятого калибра.

«Раритет, мать вашу, его лет двадцать как не выпускают…»

Я видел, что у него при себе оружие, но я не тот человек, кому можно безнаказанно угрожать.

Поднимаюсь на ноги, усмехаюсь ему в лицо.

– Ни хрена ты мне не сделаешь. И не напугаешь… Ты ведь не хочешь сгнить в тюрьме, правда? Или в овраге… на твой выбор! Я могу и то и другое… Ты не с тем человеком решил помериться силой.

– Я полковник полиции, ты, тварь! Ни черта мне не будет, даже если я пристрелю тебя, как паршивую собаку!

В этот момент замечаю в его глазах тот особый азарт… Я видел его много раз. В глазах друзей, когда те загоняли на охоте кабана, в глазах дубасящих друг друга бойцов в клубе «Яма», куда иногда хожу, когда хочется хапнуть адреналина, в глазах киллера, который год назад хотел меня прирезать на моем же заднем дворе… Человек с таким блеском в глазах способен на многое.

Только полковник Габарашвили слишком уверовал в собственную неприкосновенность. И, кажется, забыл, что я здесь не один.

Через секунду уже у него за спиной раздается звук взводимого курка.

– Бросай оружие! – гаркает мой телохранитель, Семён.

На его зычный бас в комнату врываются два других охранника. И вот Габарашвили в меньшинстве.

– Что, уже не такой смелый? – рычу сквозь зубы.

Улдана разоружают в считанные секунды.

Сразу после этого начинаю раздавать команды:

– Семён, держи Габарашвили на мушке. Николай, – поворачиваюсь ко второму телохранителю, – иди в номер, забери сумки с вещами и в машину. Павел, контролируй ситуацию.

Быстро наклоняюсь к Эве, подхватываю на руки. Слышу ее слабый вздох, замечаю трепет ресниц. Снегирёк приходит в себя, и от сердца немного отлегает. Поворачиваюсь к ее приемному отцу:

– Неприятно было иметь с вами дело… Паспорт девчонки! Быстро!

– Зачем тебе ее паспорт? – скрежещет зубами он.

– Замуж брать буду! – хмыкаю зло. – Там без паспорта никак…

Тот нехотя открывает сейф, достает документ.

– Она еще ребенок! Это похищение! – шипит он, передавая паспорт Семену.

– Ей уже восемнадцать, по закону ты ей больше не опекун, так что имею право. Думаю, девчонка скорее останется со мной, чем с вами…

– Тебе не уйти! Патрули обложат все дороги… ты не выберешься! – плюется ядом полковник Габарашвили.

– Это мы еще посмотрим! – чеканю строго. – Семён, свяжи их и запри. Уходим!

Выхожу в коридор с Эвой на руках.

Тогда же:

Эва

Никак не могу понять, как я оказалась на руках у… НЕГО!

И тут вспоминаю разочарованное лицо приемного отца, злой блеск в глазах дяди и летящую в мою сторону руку. Потом темнота. И вот я на руках у Царя – так я мысленно окрестила этого высокомерного типа, Величаева. Фамилия и имя под стать, чего уж там.

Словно сквозь вату слышу, как Лев переговаривается со своими подчиненными о ватрушке. Так и не понимаю, причем тут какая-то загадочная ватрушка. Потом меня сажают в машину на заднее сиденье. Очень скоро Величаев устраивается рядом, снова хватает меня, перемещает к себе на колени, вглядывается в мое лицо.

Я чувствую себя тряпичной куклой без сил. Голова гудит, словно колокол, в ушах шумит. В первые секунды мне даже не верится в то, что случилось в кабинете папы Авзурага.

Да, меня наказывали раньше, даже один раз досталось ремнем по мягкому месту, когда я вступилась за Риту. Но чтобы вот так… по лицу… наотмашь… нет, такого со мной еще не случалось… здесь, в «Отличной».

До того как попасть в детдом, а потом к Габарашвили, я жила с матерью и отчимом. От меня отказались только в двенадцать лет, и первые годы своей жизни я считала пощечины чем-то вполне обыденным. Только через некоторое время поняла, насколько жестока семья, в которой я родилась.

Может быть, оттого методы воспитания Габарашвили совсем не казались мне жестокими. Да, они полностью управляют нашими жизнями, держат нас за бесплатных работников, раздают команды направо и налево, зато не сопровождают эти команды подзатыльниками, кормят досыта, тепло одевают. Мне ли не знать, что бывают места похуже. Тем неожиданнее была пощечина, хотя я, конечно, знала, что меня не пощадят, если узнают о поцелуе.

– Как ты, Снегирёк? – спрашивает Лев.

Берет меня за подбородок, крутит лицо, оглядывая пострадавшую щеку.

«Гад! Предатель!» – мысленно проклинаю его я.

– Шеф, я сразу из аптечки достал, вот, приложите… – вдруг Льву что-то протягивает его огромный телохранитель и сразу же давит на газ так, что машина несется вперед еще быстрее.

Лев берет в руки небольшой пакет с мелкими белыми горошинками внутри, зачем-то лупит по нему ребром ладони, а потом прикладывает его к моей скуле. Пакет оказывается очень холодным, и я невольно отпихиваю руку «спасителя».

– Это гипотермический пакет… Хочешь, чтобы был синяк на пол-лица? – Лев настойчиво возвращает холодную штуковину на мою щеку. – Не бойся, Эва, я о тебе позабочусь.

Бояться? Вроде бы да, мне есть чего бояться – этот мужчина непредсказуем. Но пока мне слишком обидно, и обида побеждает страх.

– Вы мне обещали… вы соврали, предали…

Лев на миг замирает, громко хмыкает и вдруг выдает:

– Еще чего! Лев Величаев всегда держит свои обещания, девочка.

После такой откровенной лжи мне хочется вцепиться ногтями ему в глаза… Если бы еще ногти были…

– Тогда как бы папа Авзураг узнал…

– Вспомни, о чем ты меня просила в записке? – хитро щурится он. – Не говорить отцу о том, что между нами случилось! О поцелуе я не сказал ни слова! Вместо этого сообщил ему, что мы с тобой переспали… А ведь этого не было, поэтому чисто формально я не нарушал данного тебе обещания.

После этой информации мои глаза грозятся вылезти из орбит.

– Что-о-о?! Это же в миллион раз хуже…

– Эва, ты просила держать в тайне наш поцелуй, и я держал! Об остальном ты не предупреждала… Нужно четче выражать свои желания! – Теперь он, похоже, уже откровенно надо мной смеется.

Только мне совсем не до веселья.

Тут одной оплеухой не отделаешься!