Глава II

Близился вечер. Закатное солнце повисло над домами в черте города и откидывало свои насыщенно-оранжевые лучи на могильные кресты, просачиваясь сквозь нас, неспешно бродящих среди могил и всматривающихся в таблички с фотографиями. Нагулявшийся ветер утих, перестал трепать каштаны с плакучими ивами на нашем кладбище и волной покатился вслед за солнцем – на запад. Это стало понятным по тому обстоятельству, что спокойно торчащие в городе тополя-небоскребы вдруг принялись слегка танцевать, шурша листвой, сначала на окраине, затем все дальше и дальше от нас, все ближе и ближе к солнцу.

Сложно сказать, сколько времени прошло с тех пор, как мы начали поиски: я потеряла счет времени здесь, я не чувствовала его дыхания, я не ощущала теперь его значимости. К восточной части кладбища стали подползать темно-серые сумерки, которые с жадностью поглотили синеву моря, зелень просторных долин, и плантации стройных подсолнухов. Там, на востоке, смутными очертаниями начали вырисовываться первые звездочки на небе.

– Мы должны поспешить! – всполошилась я. – Ведь скоро стемнеет, и мы не сможем более искать мою могилу в кромешной тьме!

Анна Павловна повернулась ко мне, небрежно откинула меховой ворот своего пальто и с интонацией пояснила мне:

– Да ты за это не переживай! Мы все прекрасно видим и ночью, какой бы темной она не была!

Я округлила глаза от изумления. Сколько еще интересного и удивительного мне предстоит узнать о наших возможностях?

– Да, мы хорошо все видим, даже если нет луны на ночном небе! – добавила Ульяна восторженно.

Я заметила, что близняшки, которые уйму времени потратили на поиски моей могилы, ни капли не утомились, хотя в их возрасте уже можно было выбиться из сил. Наверное, помимо многих человеческих качеств, которых мы лишились, мы еще и потеряли возможность уставать – когда все тело ломит от изнурения и молит тебя о передышке и отдыхе!.. Об этом живые могут только мечтать!

– Да, и это тоже верно! – сказала вдруг Анна Павловна, всматриваясь в мое сосредоточенное лицо.

– Что верно? – с удивлением спросила я.

– То, что мы не чувствуем усталости! – хитро прищурившись, произнесла Анна Павловна.

– Вы читаете мои мысли? – догадалась я.

– Верно! – хором ответили близняшки вместо Анны Павловны.

– Отлично… – нахмурилась я. – А почему я тогда не слышу ваши мысли? – поинтересовалась я и прислушалась. Но ничего не услышала.

– Ты не слышишь наши мысли? – почему-то удивилась Анна Павловна.

– Нет! – с обидой в голосе ответила я. Чем я хуже их? Они все слышат, оказывается! Все, о чем я размышляю, и признались мне в этом, хитрюги, только вечером.

– Это еще одна странность, – почесав свой морщинистый нос, сказала Анна Павловна. – Ты не помнишь своего имени, хотя должна помнить, ты не слышишь наши мысли, хотя должна слышать… чувствую, нам во многом еще предстоит разобраться! – с энтузиазмом добавила она и, вытянув перед собой руку, крикнула: – Вперед! У нас важная миссия – мы ищем твою могилу! Мы обязаны узнать хотя бы твое имя!

Девочки, как вкопанные, вдруг остановились перед двумя небольшими холмиками земли, утыканными высокими крестами, погребальными венками и живыми цветами.

Я подошла поближе и увидела между венками большую цветную фотографию в деревянной рамке. На этой фотографии две темноволосых девочки, улыбаясь, заплетали друг другу волосы.

– Это же… – я осеклась и повернулась к близняшкам. Они шмыгали носами, но видимо, как и я, не могли лить слезы – в этом нам было отказано.

Я обняла их и чтобы отвлечь, начала говорить:

– Послушайте, может быть, вы тоже спите? И эти ваши могилы плод нашего с вами воображения?

– Не давай им напрасных надежд, – строго сказала Анна Павловна. – Кому, как не мне знать, что это конец всего… утверждающий и бесповоротный…

– Но почему тогда мы не видим других? – озарило вдруг меня. – Вокруг столько могил, а нас только четверо? Где же остальные?

– Остальные здесь тоже были… но один день. Всего лишь один день после погребения они с нами, потом их в полночь забирает…

– Кто забирает? – с нетерпением спросила я.

– Ну, ангел, наверное… пёс его знает! – пожала плечами Анна Павловна. – Он с нами не разговаривает, все время игнорирует. Хотя мы его пытались расспросить, кто он и куда забирает покойников, почему не забирает нас…

– Хотя на ангела не похож, – произнесла Ульяна, теребя нервно белую оборку, наполовину оторванную от платья.

– Нет крыльев и золотистых кудрей… – как-то разочарованно добавила Лина.

– И нет длинного белоснежного одеяния, – с таким же разочарованием пробормотала Ульяна, злобно уставившись на небо. Не так, по ее твердому мнению, должны были выглядеть небесные жители.

– То вы мультиков насмотрелись при жизни… – улыбнулась Анна Павловна и с любовью погладила их взлохмаченные головы. – Думаю, что это действительно был ангел… ангел, который ведет всех умерших на суд божий. Но выглядит он, понятное дело, не так как насочиняли люди.

– А как же он выглядит? – спросила я с нескрываемым интересом.

– Скоро сама увидишь… – отмахнулась Анна Павловна.

– Сегодня ночью не увидит! – сказала уверенно Ульяна. – Ведь сегодня не было никаких похорон…

– А ведь верно! – заметила Анна Павловна. – Удивительное дело! Ведь каждый день кого-то да хоронят…

– Ладно, давай я тебе расскажу! – взобравшись на ближайший саркофаг, сказала с воодушевлением Ульяна. Она еще раз посмотрела на небо и произнесла громко: – Этот ангел выглядит как человек, но он огромного роста, наверное, метров пять, не меньше… – она запрокинула назад голову и ткнула пальцем на высокий тополь, стоящий неподалеку от нас.

– Да хватит сочинять небылицы! – засмеялась Анна Павловна. – Ну да, он высок, но не настолько же! Его рост метра два с половиной, где-то так, а может и меньше…

– Все равно высоченный, – удивилась я, с опаской поглядывая по сторонам. Еще не хватало встретиться здесь с таким громилой, да в таком жутком месте!

Лина, взобравшись на старый бетонный саркофаг, стала рядом с сестрой и добавила:

– А еще у него необычный наряд… на нем надета какая-то длинная светящаяся рубашка зеленого цвета…

– Да не рубашка, а кафтан! – схватившись за живот, засмеялась Анна Павловна.

– Ну, пусть будет кафтан, – не обращая внимания на Анну Павловну, продолжала Лина. – И этот кафтан светится в ночи, как сотни светлячков! Он доходит ему до пят, но он ни разу не запутался в нем! – с удивлением произнесла она. – Я бы уже давно упала в таком длиннющем одеянии!

– А на его кафтане широкий пояс золотистого цвета, – присоединилась Ульяна к описанию странного ангела. – Волосы на голове – светло-русые и длинные, как у девчонки, но лицо совсем не как у девчонки…

– Ага, лицо суровое… бррр! – тряхнув копной своих густых каштановых волос, сказала Лина. – Я его немного боюсь, а Анна Павловна – нет. Она даже иногда пытается с ним заговорить, но он не проявляет к нам интерес…

Анна Павловна, недовольно хмыкнув, поправила:

– Лицо не такое уж суровое, и волосы не такие уж длинные. Он ведь по возрасту выглядит как восемнадцатилетний юнец.

– Восемнадцатилетний юнец? – хихикнула я, не сдержавшись. – Кто знает, сколько лет ему восемнадцать лет… может уже лет двести, не меньше! Ведь по людскому поверью, ангелы не стареют, на вид они всегда одного возраста…

– А ведь и правда! – запрыгала на саркофаге Лина, хлопая в ладоши.

– Видать старый уже, а все молодится! – фыркнула в кулачок Ульяна.

– Ну, вы тут сейчас присочиняете, – не удержалась от улыбки Анна Павловна. – Хотя, наверное, ваши догадки верны, – задумалась вдруг она. – Ведь все те пятьдесят лет, что я нахожусь здесь, он так и не изменился внешне…

– То есть, все это время за душами приходил только он? – спросила я.

Анна Павловна согласно кивнула головой.

– Да, только он. Вероятно, на каждом кладбище закреплён один определенный ангел, или как они там себя называют.

Пока мы разговаривали о таинственном ангеле, солнце спряталось за крыши домов и нас тут же накрыло покрывалом синевато-серых сумерек, которые с каждой минутой становились все гуще и темнее. Но я, как и днем, все прекрасно видела вокруг, словно стала вдруг кошкой, которая могла различать в темноте мельчайшие детали, такие как царапина на деревянном кресте, который стоял в двадцати метрах от меня или маленький хрупкий цветок, притаившийся под далеким деревом.

Глава III

Мы обошли оставшуюся часть кладбища в поисках моей могилы, но так и не нашли ее. Мы скрупулёзно обследовали каждый памятник, каждый венок с надписями, каждый куст, который мог спрятать мою могилу, но все безуспешно. Даже у древней Анны Павловны был здесь небольшой холмик, с поржавевшим крестом, который покосился в сторону запада и который оброс мхом, как болотный царь тиной, а у меня ничего не было, словно я и не жила вовсе на этой Земле. Мне стало по-настоящему жутко.

– Твоей могилы здесь нет, – заключила уверенно Анна Павловна. – Мы осмотрели здесь каждый надгробный камень, каждую усыпальницу без исключения. Каждый безымянный холмик без креста и памятника говорил нам имя своего хозяина, но никто не подходит под твои данные. И так как ты появилась здесь только сегодня, в принципе не было смысла осматривать древнейшие могилы. Но я сочла нужным испробовать все варианты… Так, на всякий случай, ведь ты единственная, кто не помнит своего имени. Ты единственная, кто появился здесь в тот день, когда никто не рыл новые ямы, когда не было никаких похоронных процессий. Загадка твоего странного появления здесь не дает мне покоя… Возможно, Павел что-нибудь знает. Но за прошедшие пятьдесят лет он не отличался особой многословностью, точнее сказать, он не проронил ни слова…

– Какой еще Павел? – насторожилась я.

– Ну, тот самый ангел, который забирает в полночь души умерших… – пояснила Анна Павловна.

– А если он с вами ни разу не заговорил, откуда вы тогда знаете его имя?

– Не знаю, – пожала плечами Анна Павловна, – но когда я впервые увидела его здесь, я поняла это сразу. Мне это подсказал мой внутренний голос…

– И у нас было то же самое, – подтвердила Ульяна. – Анна Павловна не сказала нам, как его зовут, мы догадались сами.

– Но с чего вы тогда решили, что он прольет свет на то, что я здесь делаю, если он не перекинулся и словом за полвека? – расстроено спросила я.

Анна Павловна присела на ближайшую мраморную плиту, обняла руками ноги и неспешно ответила:

– При моей жизни я любила повторять один и тот же девиз: «Никогда нельзя сдаваться! И если у тебя не получилось один, второй и даже третий раз, ты должна собраться с силами и попытаться снова! Ведь жизнь – это вечная битва!». Как выяснилось, и после смерти ничего особо не изменилось: мы ведем борьбу за право знать, почему мы тут зависли и что же с нами будет дальше?

Мое лицо нахмурилось. Чем больше я узнавала про этого ангела, тем меньше он мне нравился.

– Какое бесчувственное создание этот ангел! – топнув ногой, со злостью сказала я. – Смотрит на ваши мучения, молча и равнодушно слушает ваши вопросы и не соизволит на них отвечать!

– Больно надо ему, как видно! – ухмыльнулась Анна Павловна. – Возможно, ему строго запрещено это делать…

– Мне все понятно! Если это так, значит он боится за свою шкуру, опасается разгневать свое начальство… Как же это похоже на человека! – разочарованно протянула я. – А я то думала, что ангелы всесильны, а они такие же пешки в чьих-то руках, как и люди, которые вечно кому-то должны подчинятся… Эх!

Близняшки переглянулись между собой и тихо захихикали.

Анна Павловна с тревогой взглянула на меня и сказала:

– Эй, ты поосторожнее со своей дерзостью, он ведь может все услышать и обидеться!

– Ну и пусть услышит! – ударила я сердито кулаком по железной оградке, и мой кулак без труда просочился сквозь нее. К этому мне еще предстояло привыкнуть. – И к тому же, если вы можете читать мои мысли, он тем более сможет, так какой смысл в молчании?

– И все же будь осмотрительна в своих выражениях по отношению к нему, – снова предостерегла Анна Павловна. – За пятьдесят лет ни разу не видела, чтобы он улыбнулся: своим суровым видом он пугает всех, кого забирает отсюда.

– А может это и не ангел вовсе? – предположила я с замиранием сердца.

Девочки вдруг боязливо прижались ко мне, поддавшись моим сомнениям, и вопросительно уставились на Анну Павловну.

– Нет, это ангел! – с уверенностью ответила Анна Павловна. – Иначе от него не исходило бы столько тепла и света, несмотря на его грозный вид. А когда он в полночь спускается с неба по еле видимой ступенчатой дорожке, даже если вокруг непроглядная тьма, тучи расступаются перед ним в любое время года. Освещенный звездным светом, он направляется к самой первой, самой старой могиле на этом кладбище, датированной 1900 годом…

Я с недоверием покосилась на Анну Павловну.

– Что, прямо-таки с неба спускается?

– Да, с неба! – кивнула головой Анна Павловна. – Когда на городской ратуше огромные механические часы, находящиеся в старинной башне, пробивают двенадцатый удар, он появляется на этой светящейся дорожке и все вокруг безмолвно замирает. Если идет дождь – он прекращается, если шумит порывистый ветер, то он в один миг пугливо удирает отсюда, а филины, которые так любят охотиться на мышей на нашем кладбище, перестают ухать и садятся стройными рядами на ближайшие деревья. Даже сверчки прекращают свою шумную трель…

– Хороший ангел!.. Всех распугал, даже насекомых, – засмеялась я, не удержавшись.

– Тссс! – поднеся палец к губам, пригрозила мне Лина, опасливо оглядываясь по сторонам. – Он не любит таких шуток.

– А ты откуда знаешь? – с ухмылкой поинтересовалась я.

Она спрыгнула с бетонного саркофага и, приблизившись ко мне, тихо зашептала:

– Вчера, когда я сказала Ульяне о том, что неплохо было бы отругать его за плохое поведение, он отомстил мне!.. В полночь он так сверкнул на меня своими огромными синими глазищами, что я впервые сумела почувствовать острую боль в том районе, где у меня когда-то находилось сердце…

– Да, она скривилась так, будто ее убивают! – подтвердила Ульяна, съежившись от страха.

– Нельзя убить того, кто уже мертв! – встряла Анна Павловна. – Но Лина права! С ним шутки плохи… Не знаю, все ли ангелы такие, но полагаю, что нам достался самый суровый и нелюдимый из всех, кто существует на небе…

– Это радует, – сказала я с грустной иронией. – Такого я уж точно разговорю! Может, если он так суров, лучше не соваться к нему со своими вопросами?

– Но он – твой единственный шанс узнать о том, что ты тут делаешь! – с уверенностью произнесла Анна Павловна. – Тем более, без могилы!

Я призадумалась. Что же, если это действительно так, то мне следовало бы прикусить свой язвительный язык. Если он слышит все то, о чем мы говорим – ответа у него мне не выудить и за тысячу лет, после всего того, что я наболтала! Какая оплошность с моей стороны!

– Ладно… давайте подумаем завтра о том, как нам задобрить его и разговорить. А сейчас уже поздно. Нам пора спать, или мы не спим? – я вопросительно уставилась на Анну Павловну.

– Нет, представь себе и мы, как живые можем вздремнуть, но совсем недолго, – пояснила она.

Лина, вздохнув, добавила:

– Да, хотя мы не знаем усталости, это просто очередной способ убить время, которое тянется тут бесконечно…