***

Я не мог перестать думать о девочке, которую встретил на станции. Она сказала, что ее имя Луиза, и для меня оно звучало как имя из другой галактики. Может быть, это было оттого, что оно принадлежало именно ей. Почему-то она казалось особенной, отличавшейся от любого, кого я когда-либо встречал в своей жизни – ангелочек, живущий в аду, но с надеждой однажды обрести крылья и улететь далеко, где никто и ничто не сможет причинить ей боль.

Первое, что я сделал, когда встретился с отцом, – спросил его о «Рае».

– Есть ли возможность забрать её оттуда?

– Сын, я так не думаю. Мы не можем помочь ей. Даже если она была туда отправлена случайно. Я имею в виду, даже если ее родители не платили за то, чтобы ее держали там, «Рай» никогда не позволит своим детям уйти до тех пор, пока им не исполнится восемнадцать. Это единственное правило, которое не может быть нарушено.

– Думаешь, они позволят мне снова её увидеть? Я бы хотел что-нибудь сделать для нее, может быть, купить ей новую одежду.

– Ты можешь попытаться поговорить с их директором. Но я очень сильно сомневаюсь в том, что это что-то изменит. Детям из «Рая» разрешено жить только той жизнью, которую это место предлагает им, и не более того.

Я не думал, что когда-нибудь почувствую себя таким раздраженным и беспомощным одновременно. Но я все равно решил попробовать. Я поехал в «Рай» и попросил о встречи с директором. Марлена оказалась настоящей стервой. В тот момент, когда я сказал, что хочу помочь одной из ее девочек, она сказала, что это невозможно, потому что все дети должны жить в одинаковых условиях, никаких исключений.

– Могу я хотя бы присылать ей маленькие подарки? – спросил я Марлену.

– Можете. Но помните, вы не можете присылать ей ничего слишком ценного. И я бы очень сильно рекомендовала вам, чтобы это было то, чем она сможет поделиться с другими. Дети ненавидят, когда один имеет больше, чем остальные.

Я кивнул в ответ.

– Я запомню это.

С того дня я начал посылать Луизе разные подарки, надеясь, что они сделают ее жизнь по крайней мере более сносной, пока она вынуждена оставаться в этом богом забытом месте. Я не знал, каково это – жить ее жизнью, но судя по тому, что я видел и что отец рассказывал мне о своем собственном детстве, это было совсем не сладко. Еще я посылал Луизе письма. Предполагалось, что они будут вызывать у нее улыбку, не более того. Почему-то для меня было важно знать, что она много улыбается. Я просто хотел, чтобы она была счастлива, даже если, учитывая ужасные условия её жизни, это случалось не часто. К несчастью, большая часть проблем, с которыми мы сталкиваемся, вырастая, – это следствие того, что нам пришлось пережить в детстве. Я не хотел однажды узнать, что будущее Луизы было разрушено воспоминаниями о ее детстве. Я знал, что ни мои подарки, ни мои письма не смогли бы ничего изменить, но надеялся, что у нее будет что-то хорошее, пусть и маленькое, на память о ее жизни в «Раю».

Я никогда не переставал заботиться о Луизе. Год за годом я наблюдал за тем, как она растет. После смерти отца моя жизнь изменилась, я постоянно был в разъездах и проводил в Нью-Йорке совсем мало времени. Но даже находясь вне дома, я просил Кристофера убедиться в том, что с Луизой все в порядке.

Он фотографировал ее и потом посылал снимки мне. Он рассказал мне о том, как она нарушила комендантский час и прокралась в кондитерскую, чтобы купить сладости. Однажды он сказал мне, что видел ее танцующей на железнодорожной станции. Камеры у него с собой не оказалось, но он сказал, что она была такой счастливой, когда танцевала; люди останавливались, чтобы посмотреть на нее, и давали ей деньги. Она улыбалась и благодарила их за доброту. Кристофер также рассказал, что каждую ночь, возвращаясь в приют, она достает из кармана кожаные перчатки и на несколько мгновений надевает их, закрывает глаза и улыбается, потом снимает и прячет в рюкзак или карман. Он сказал, что она делает это даже в теплую погоду.

Я улыбнулся, услышав это, но не рассказал ему, что это были, скорее всего, те самые перчатки, которые я дал ей в день нашей первой встречи. Это делало меня счастливым; простое осознание того, что она помнит меня, давало мне веру в то, что однажды, когда ей наконец разрешат покинуть «Рай», я смогу снова увидеть ее и, возможно, смогу помочь с мечтами о будущем или просто поговорить с ней.

У меня всегда было странное ощущение того, что моя история с Луизой еще не окончена, что придет день, когда она и я встретимся в другом месте, в другом мире, где все будет проще. Может быть, это был просто обман моего воображения, не знаю. Но идея о наблюдении за тем, как Луиза начнет новую и лучшую жизнь, была весьма заманчивой. Я хотел помочь ей; мне нужно было знать, что она получила все, что не могла позволить себе, будучи ребенком. Всякий раз когда я думал о ней, я вспоминал своего отца, который, как я полагаю, был еще одним поводом моего желания сделать что-то хорошее для Луизы. Его со мной больше не было, но воспоминания о нем были такими яркими. Я помнил каждое слово, которое он мне рассказывал о «Рае», и я пообещал ему, что позабочусь о Луизе.

Я не мог помочь каждому в «Раю», хотя у меня было достаточно денег для того, чтобы купить это чертово место вместе со стервой Марленой, но я не знал ничего о других детях, «заключенных» там, или об их родителях. Но был по крайней мере один ребенок, которого я точно мог сделать счастливым. Луиза заслуживала этого, и я собирался быть там, когда ей наконец разрешат стать свободной…

Глава 1
Настоящие дни

Уильям

Иногда мы проводим всю свою жизнь в поисках того, кто способен заставить наши сердца биться чаще. Мы посещаем разные места, знакомимся с разными людьми, рискуем, мы находим и теряем. Но порой одного взгляда достаточно, чтобы все понять, увидеть, что прямо на тебя смотрит твое будущее. И в тот момент, когда это происходит, все меняется: твое прошлое, настоящее и будущее. Кажется, даже самые лучшие твои воспоминания меркнут по сравнению с теми, которые ты хочешь разделить с тем, в кого влюбляешься так сильно, что не можешь отвести взгляд даже на мгновение. Потому что глубоко внутри ты уже знаешь, что начиная с этого момента ничто и никогда уже не будет так, как прежде.

То же самое было со мной и Луизой.

Я даже представить себе не мог, что в день, когда мы встретимся вновь, спустя почти десять лет, я все так же буду очарован ею. Конечно, она была уже не ребенком, а взрослой женщиной, полной грации и ослепляющей красоты, которая до сих пор верила в то, что мир можно изменить одной простой улыбкой. Эта часть её – хрупкая душа с грандиозными планами на будущее – все еще жила внутри нее. И даже годы, проведенные в «Раю», не смогли этого изменить. А единственное, чего не смог изменить я, – научиться держаться от нее подальше.

Я дал ей слово, пообещав, что не буду пытаться контролировать ее жизнь. Я сказал, что буду ждать столько, сколько ей будет нужно для того, чтобы понять, чего она хочет в будущем, и хочет ли, чтобы в этом будущем был я… Я очень надеялся, что да.

Я не имел права удерживать ее возле себя, зная, как сильно ей нужно было почувствовать себя свободной, впервые за всю свою жизнь. У нее никогда не было права принимать решения. И сейчас настал ее черед выбирать. Я любил ее слишком сильно, чтобы забрать у нее все это, и не важно, как больно было отпускать ее, после всех тех прекрасных мгновений, что мы пережили вместе.

Я до сих пор помнил тот день, когда мой мир полностью изменился. В Париже была поздняя ночь, когда на экране моего ноутбука появилось новое письмо. Оно было от Кристофера, он часто присылал мне электронные письма с новостями из Штатов. Старик настолько пристрастился к современным технологиям, он сказал, что пользоваться интернетом ему нравилось намного больше, чем телефоном, что было довольно необычно для человека его возраста, который провел большую часть своей молодости, нет, беру свои слова обратно – своей жизни, без сотового телефона в кармане.

Я не был в Штатах уже несколько месяцев и скучал по своему старому другу, который был рядом со дня моего рождения. Он был не просто водителем и мажордомом; после трагической смерти отца он стал мне вторым отцом, моим настоящим другом, с которым я мог поговорить о чем угодно, и единственным человеком во всем мире, которому я доверял больше чем самому себе.

К электронному письму было прикреплено несколько файлов.

«Она превратилась в великолепную молодую женщину», – прочитал я единственную строчку, написанную в письме, а затем открыл первый файл.

Это была фотография Луизы. Я не нуждался в том, чтобы Кристофер пояснял, о ком идет речь, я знал, что он говорил о девочке, которую я встретил несколько лет назад на одной из железнодорожных станций Нью-Йорка.

Я просмотрел снимки и улыбнулся про себя. Она изменилась…

Я не получал ее снимков на протяжении долгого времени. Кристофер говорил, что с ней все в порядке, но сегодня впервые за долгие годы он позволил мне снова увидеть ее.

Она выглядела такой счастливой. Кто бы мог подумать, что девочка, выросшая в таком месте, как «Рай», могла выглядеть такой счастливой. Она улыбалась все той же знакомой улыбкой, которую я впервые увидел на ее лице много лет назад. Воспоминания в моей голове были настолько яркими, как будто это было только вчера.

– Действительно красивая, – прошептал я, снова пересматривая фотографии.

Я не отрываясь смотрел на новую Луизу, знакомую незнакомку, о которой мне не терпелось узнать больше. Как и в день нашей первой встречи, в ней было что-то такое, что-то особенное… В том, как ее лицо озарялось в ответ тайным мыслям в ее голове, в том, как она смотрела на вход в «Рай», держа в руках маленький чемоданчик. Несомненно, она была счастлива покинуть это отвратительное место. Ей наконец-то было позволено начать новую жизнь.

Я потянулся к своему телефону и позвонил Кристоферу.

– Полагаю, ты получил мое письмо, – сказал он вместо приветствия.

– Да, и тебе привет, – сказал я в ответ. – Она покинула «Рай», ведь так?

– Этим утром.

– Тебе известно, куда она отправилась?

– Нет, но я знаю, что ее отправили работать в закрытый мужской клуб.

– Сделай список всех клубов в городе, мне нужно найти ее.

– Ты собираешься пойти туда и увидеться с ней?

– Да.

На другом конце провода повисла пауза, а затем Кристофер сказал:

– Я так и знал… знал, что ты не сможешь удержаться от возвращения в Нью-Йорк в ту самую секунду, когда отправил тебе фотографии этой девушки…

Я засмеялся в трубку. Мои глаза прошлись по одной из ее фотографий на экране монитора моего ноутбука.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя навязчивым преследователем. Но все, чего я хочу, это… убедиться в том, что она в порядке.

– Конечно… Ну, в любом случае, мы не знаем, где она сейчас, поэтому мне придется провести небольшое расследование, и я перезвоню вам, сэр, как только у меня будет больше информации.

Я засмеялся еще сильнее. Кристофер редко называл меня сэром. Как правило, он делал это, только когда не одобрял мои поступки, и, очевидно, сейчас именно это и было причиной его неприкрытой иронии.

– Почему ты не веришь в чистоту моих намерений по отношению к Луизе?

– Я знаю, как ты одержим тем, чтобы продолжать защищать ее и помогать ей. Ты всегда был таким, еще до того как узнал, что она выросла и превратилась в прекрасную юную леди. И я не говорил, что сомневаюсь в чистоте твоих намерений…

– Хорошо, тогда просто дай мне знать, когда найдешь ее, ладно?

– Конечно, сэр.

Но когда Кристофер позвонил в следующий раз, новости, которые он сообщил мне, были далеко не хорошими.

– Что тебе удалось узнать? – спросил я, надеясь, что у него есть адрес того места, где я смогу найти Луизу.

– Мне до сих пор неизвестно, где она. Не так-то просто обыскать все клубы в Нью-Йорке, ты ведь понимаешь это?

– Но ведь у тебя есть какая-то информация, разве не так?

– Да. Но боюсь, она может тебе не понравиться…

– Просто расскажи все как есть, Кристофер. Ты же знаешь, я ненавижу ждать.

– Хорошо, итак…

Он сделал паузу, прежде чем продолжить, осторожно подбирая каждое слово:

– Есть один клуб, «Поцелуй Дракона», где видели девушку, по описанию похожую на Луизу.

– Это ведь отличная новость! – сказал я взволнованно.

– Не совсем… Дело в том, что клуб славится продажей тамошних девушек в сексуальное рабство…

– Что?

Мое сердце замерло при одной лишь мысли о том, что Луизу могли продать человеку, заплатившему самую высокую ставку за то, чтобы окунуть её в очередную жизнь полную кромешного ада и пыток.

– Нам нужно убедиться, что её там нет.

– Я понимаю, Уильям. И обещаю, что узнаю это как можно скорее.

– Почему ты до сих пор этого не сделал? Ты всегда был так чертовски хорош в отслеживании людей!

– Да, но этот случай особенный. Почти все девушки, которые работают в этих клубах, меняют свои имена. А это, в свою очередь, все очень сильно усложняет.

– Мне все равно, Кристофер. Мне нужно найти ее, слышишь?

– Да, Уилл. И мы найдем ее. Скоро.

– Завтра. Ее адрес нужен мне завтра. И я вылечу в Нью-Йорк следующим же рейсом.

Тогда я даже представить себе не мог, во что превратится мой «тур» по мужским клубам Нью-Йорка. Это был настоящий кошмар, мой персональный ад, из которого, как я думал, мне уже не выбраться никогда.

Один за другим, мы обыскивали все клубы. Там было так много людей. Так много лиц, они начали сливаться у меня перед глазами. Но ни в одном из них не было Луизы. К счастью, мы не нашли ее и в «Поцелуе Дракона», что оказалось настоящим облегчением. Но были и более шокирующие новости, которыми Кристофер собирался поделиться со мной.

– Помнишь день, когда ты попросил меня узнать, кто ее биологические родители? – спросил он, когда мы отправились в еще один клуб из нашего бесконечного списка.

– Да, тебе удалось найти их?

– Частично. У меня есть только фамилия ее отца.

– И кто же он?

– Ты не поверишь…. Флетчер Монтгомери.

– Черт возьми, этого не может быть… Ты имеешь в виду того самого Флетчера Монгомери, кандидата от демократов в Президенты Соединенных Штатов Америки?

– Да, того самого.

И в тот момент я понял истинную причину того, почему Луиза выросла в «Раю»