Семья Городиских

Ты будешь старенькой, я стану за тобой ухаживать

Наталья Городиская, председатель Совета представителей общественных объединений семей, воспитывающих детей, оставшихся без попечения родителей, при Минобрнауки РФ, мама десяти детей, восемь из которых приемные.

Мы с мужем поженились в 2003 году, и у нас в семье всегда были разговоры о том, чтобы взять приемных детей. Я росла одна, а у Славы в семье детей было трое – он и два брата. И вот я тоже хотела троих – двоих родить, а одного усыновить. Собственно, все это мужу и озвучила. Это было еще в начале наших отношений, кровных детей пока не было. Мы оба работали и занимались строительством дома. У нас родилась Лера. У мужа была юридическая фирма, у меня свой бизнес – три магазина. Я тогда чем только не занималась. В тот период был очень популярен фэн-шуй. И вот помимо этих трех магазинов с восточными сувенирами мы организовывали курсы по фэн-шуй, я приглашала мастера. Сама с удовольствием училась, получала дипломы. Мне тогда было все это интересно, к тому же шло строительство дома, и я старалась, чтобы в нем все было правильно организовано. Дом мы построили, как нам казалось тогда, в соответствии с этими правилами. Потом я открыла Центр позитивного общения, у нас был свой клуб. Мы приглашали позитивных психологов из Москвы, приезжала Лена Шехина, она из академии Александра Свияша. В то время это было очень интересно, популярно, я сама с удовольствием тренинги посещала. Кстати, позитивная психология как раз и помогает детей воспитывать, потому что если нет позитива, то это сложно. В общем, все было отлично. Товары в наших магазинах пользовались хорошим спросом. Плюс у меня продавцы давали грамотные консультации, покупателям было интересно. А потом в 2008 году случился кризис. В августе у меня родился Максим, а осенью наступили сложные времена. Магазины потихонечку сошли на нет, только один остался. Честно говоря, я и сама уже, конечно, подустала к тому времени. Я вообще считать не очень люблю, продавцам доверяла безоговорочно и не делала ни одного учета. Я была вся в детях, у меня с их появлением внутри как будто что-то переключилось. Для меня они стали самым важным в жизни.

Особенно остро я это почувствовала, когда родился первый ребенок, Лера. Я помню тот момент, когда мне в первый раз ее принесли. Никогда этого не забуду. У меня были тяжелые роды, пришлось делать кесарево в конце концов. И я очень боялась, что что-то не так с ребенком – ее долго не несли. И потом, когда я ее увидела, у меня был такой незабываемый момент в жизни, такая эйфория! Я помню, ее положили рядом, а я не могу до нее дотянуться, шов же, и все такое, пошевелиться физически не могу. Еще и продавленная кровать, панцирные сетки. А мне так хотелось до Леры дотронуться, хоть языком дотянуться – лишь бы только прикоснуться. И с этого момента я поняла – вот все, что мне нужно. Вот оно, счастье! Произошел какой-то переворот, я не знаю, что это было. Но я поняла, что нас с ней двое – я пришла одна, а уходим мы вдвоем. И уже тогда я знала наверняка, что у нас с мужем будут еще дети. Если первого ребенка я ждала и не особенно думала об этом, то после поняла, что хочу еще детей.

Я стала изучать книжки по воспитанию детей. Спок тогда еще был популярен, все его читали. Мне это было интересно и очень важно. Я же педагог по профессии и по призванию – детей всех вынянчила у соседей. Если мамочка во двор выходила с коляской, Наташа была тут как тут. Наташа не с подружками бегает, а рядом с мамочкой этой ходит, развлекает младенца. У меня это было с детства, причем больше, чем у всех моих подруг, – с коляской ходить, в куклы играть, в дочки-матери, кастрюльки, посудка. Мне это нравилось, я не знаю, почему. И мне тогда еще говорили, что я буду воспитателем в детском саду. Я всех малышей организовывала, куда-то вела, устраивала для них игры. Родителям в 4 года объявила, что выхожу замуж. Причем и мальчик в детском саду был, у нас с ним дочка-кукла росла. Мама моя смеялась с родителями того мальчика, они говорили: «Как у них все серьезно». То есть с раннего детства была такая тяга – семья, дети. Мне очень этого хотелось. И вот в 27 лет, уже в таком сознательном возрасте, я родила первого ребенка, уже прекрасно понимая, что дальше хочу жизнь связать именно с детьми.

И в это же время у меня возникло безумной силы желание помогать детям в детских домах, я начала заниматься волонтерством. В какой-то момент, когда у меня уже были Максим, Лера, я проезжала мимо нашего детского дома на проспекте Строителей, и у меня вдруг как потекут слезы! До сих пор не знаю, что это было такое. А детский дом же закрыт, туда просто так не попадешь. Но у меня возникли дикий интерес и огромное желание пробраться к детям, которые там живут. Конечно, все получилось – кто ищет, тот всегда найдет. Знакомые из Центра позитивной психологии, как только узнали, что я хочу помогать, сразу дали мне телефон музыкального работника этого детского дома. Я позвонила, она говорит: «Ой, нам так нужна помощь! Нам нужны платья свадебные на 8 Марта девочкам на выступление». Я сразу всех своих знакомых обзвонила, насобирала им этих свадебных платьев, плюс свое отдала. В него никто не влез, правда, хотя девчонкам всего по 18 лет. Когда я пришла в детский дом с этими платьями, я познакомилась со старшими девочками. Хотя ехала туда в надежде посмотреть на маленьких, там дети живут с четырех лет. И как раз с этими взрослыми девочками я разговорилась, предложила им провести какие-нибудь интересные курсы, мастер-классы – по рукоделию, по тому по сему. Сказала им, что мы очень хотим общаться как старшие товарищи, как подруги. Помню, они не особенно воодушевились. Я ж не знала, что к ним и так ходят разные организации и люди, в принципе впервые в жизни с этим столкнулась.

Потом на репетицию меня пригласили, я приехала, посмотрела. Особенно никого не выделяла, одинаково общалась со всеми. Со мной еще несколько приятельниц собирались приехать, но они почему-то не смогли. Приехала я одна с кучей всего, опять какие-то костюмы привезла. И на этой репетиции меня приглашают на концерт 8 Марта, для которого я собирала платья. Это было в 2009 году. Естественно, приезжаю, смотрю концерт, и одна девочка, Ирина, я уже всех по именам к этому времени знала, все выступление смотрит прямо на меня, словно ищет поддержки. Она еще слова во время выступления забыла, а я ей ободряюще так улыбалась. Ира играла в спектакле главную роль Золушки. И я улыбаюсь ей, а сама все малыша высматриваю – младшие ребята на первом ряду сидели. Как и всем, мне тогда хотелось маленькую синеглазую девочку. Ире было 17 лет, в октябре должно было исполниться 18. А после выступления она меня берет за руку и говорит: «Пойдем, я экскурсию тебе проведу по детскому дому!» У нас был очень хороший детский дом, кстати, жалко, что именно его закрыли, потому что он был организован как раз по семейному типу. Гостиная в каждой группе, две или три спальни, холл большой, кухня. В каждой «квартире» такой – 8 человек максимум. Сейчас вроде больницу из этого детского дома сделали, а детей на выселки отправили, за 170 км от города. И вот Ирина ведет меня в свою комнату, там стоит несколько кроватей, ремонт такой приличный, свежий, а над кроватью Иры висит икона Иоанна Оленовского. У нас есть святые места под Пензой в деревне Соловцовке. Иоанн Оленовский – это святой покровитель Пензенской области, к нему едут паломники со всей России и даже из-за границы. Действительно, был такой человек, очень много мне про него одна бабушка древняя рассказывала, она его знала. Мы со Славой в церкви Иоанна Оленовского венчались, детей там крестили. И каждый раз, когда я туда еду, всегда вопрос какой-то внутри, о чем-то думаю, размышляю. А потом в жизни приходит ответ. А тогда я села на Ирину кровать, у меня слезы градом, мы с ней как обнялись. Она мне в тот день подарила коробку конфет и открытку: «Спасибо, что помогала». Кстати, забегая вперед, из всех моих детей Ира больше всех на меня похожа, даже черты лица схожи, и она такая же сентиментальная, очень душевная. Она меня потом в Соловцовке научила исповедоваться и к иконам подходить. Я ей говорю: «Ириночка, давай мы с тобой будем дружить. Или я буду тебе старшей сестрой. У меня женский клуб, мы там все собираемся, общаемся, тебе будет интересно». Я взяла у нее номер сотового телефона, денежку ей иногда на этот номер закидывала. И с этого дня практически каждую субботу, тогда гостевого режима официального не было, я ее на день забирала с собой – в клуб, в кафе, по магазинам. Первый раз она к нам домой приехала на Пасху, Максу тогда было 8 месяцев. А до этого мы с ней вдвоем встречались, в семью я ее пока не приводила, муж знал об Ирине, я ему все рассказывала, но пока не знакомила.

Честно говоря, в тот период я столько всего выслушала, что даже вспоминать страшно – и от подруг, и от воспитателей детского дома. Все твердили: «Не веди в дом, у тебя семья, а тут молодая девица». Но у меня было внутреннее ощущение, что я все делаю правильно – так, словно меня кто-то за руку взял и вел. При этом было совершенно не важно, что говорят, просто пробиваешь лбом стены и любые препятствия, уверен, что все делаешь как надо. У меня со всеми детьми так было, хотя и финансовые сложности случались, и в плане отношения окружающих не все оказывалось гладко, но я делала это и понимала, что это нужно делать, и как-то все хорошо обходилось.

Но вернемся к Ирине. Утром на Пасху я поехала за ней, привезла домой, с семьей познакомила. Все у нас очень хорошо прошло – дети ее полюбили сразу, моментально, и приняли как свою. А в июне она уехала в лагерь от детского дома на целых три месяца. Но мы к ней ездили в гости, гостинцы привозили, она от всех девчонок нам писала пожелания, что привезти. Я не только с ней общалась, но и с другими тоже, просто Ира была ближе всех. Так мы общались, общались, а потом Ире исполнилось 18 лет. И так вышло, что ей негде было жить – на очередь, на квартиру, ее как сироту, конечно, поставили, но до квартиры было еще очень далеко. В детском доме сказали, что до Нового года ее подержат, на птичьих правах, а потом надо идти жить по прописке – к тетке, которая Ирину в детский дом и отдала, выселив ее маму к тому же. Все ради того, чтобы их комнату забрать. Она бы выгнала Иру просто на улицу, это был совершенно не вариант. Но у меня Иринка добрая девчонка, она всех простила и всех приняла, маму ее мы потом тоже разыскали. И вот Ира звонит мне, плачет. К тому времени я уже с руководством детского дома хорошо общалась, была членом Совета женщин при главе нашего города. В общем, бурную деятельность развила – волонтеров постоянно искала им на мероприятия и, конечно, вхожа была к директору. Я сразу после звонка Иры поговорила со Славой, объяснила, что такая-то ситуация, Ире негде жить, он говорит: «Без вопросов, пусть с нами живет, дети ее обожают». Я звоню Иринке, говорю: «Собирай вещи, к тетке я тебя не отпущу». И поехала в детский дом. Встретилась с директором, все рассказала. Никаких заявлений и документов не нужно, Ире 18 лет уже есть. Кроме того, я ее часто брала домой, Ирина нас всех знает. И тут началось такое! Мне стали наговаривать на Иру, что она и легкого поведения, и воровка. Ире говорили, в свою очередь, про нас, что мы извращенцы и Славу просто потянуло на девочек и все такое. Ира мне это рассказывает, а сама перепугана до смерти. И это не единичный случай таких наговоров. Я не знаю, зачем в детских домах такое делают. Почему чинят абсурдные препятствия и чего хотят этим добиться? Кстати, до сих пор отношение многих людей необъяснимое. Иринка много лет спустя встретила воспитательницу детского дома, а о нас уже и статьи писали, и делали репортажи, и она говорит: «Что, Городиская сумасшедшая? Для чего она это делает, зачем ей это?» Парадокс, кстати, еще и в том, что многие воспитательницы в детском доме бездетные, они, как правило, родить не могут, не могут выйти замуж. Но это уже отступление от нашей истории из личных наблюдений.

С тех пор Иринка жила у нас, и она очень хорошо вписалась в нашу семью. Конечно, был период «притирки», к тому же с первым приемным ребенком всегда сложнее всего. Мы жили тесным мирком, своей семьей, а тут взрослая девушка входит в дом, и происходит неизбежно преодоление многих внутренних барьеров. Нужно впустить нового человека внутрь души и в сердце семьи. С первым приемным ребенком это очень ощущается, тем более если он взрослый. Он не знает, что можно взять, что нельзя, как реагировать на это, а как на то. Мне приходилось мириться с тем, что мои вещи время от времени используются, что где-то образуется беспорядок, где-то стало совсем не так, как мы привыкли. Бытовые вещи иногда раздражали, но путь был один – учиться терпению и на что-то закрывать глаза. Следующим детям я уже изначально проговаривала правила, а заодно позволила себе принять тот факт, что мы все не роботы и испытывать разные эмоции – это нормально. Но, честно скажу, человека, более благодарного, чем Ирина, я в этой жизни не встречала. Она мне за всех моих приемных детей дает, причем очень и очень много. И до сих пор говорит «спасибо». Мы ей потом помогли, квартиру отсудили. Я звонила в администрацию, подключила связи. В общем, квартиру ей дали очень хорошую, тогда еще сиротам выделяли жилье в хороших домах. Это сейчас строят гетто. И она все время это вспоминает, говорит: «Вы мне столько всего дали!» Хотя сама она нам еще больше дает. И когда у меня были в жизни проблемы, нужно было выйти на работу, она и с Максимом посидеть была готова, и по дому что-то сделать. Это первый человек, который всегда рядом и всегда придет на помощь. Я никогда не слышала от нее слова «нет». Это настолько родной человек на самом деле, что среди родных-то детей далеко не всегда подобную привязанность встретишь. Она как-то раз ко мне подошла, говорит: «Когда ты будешь старенькая, я буду за тобой ухаживать». Хотя у нас разница-то всего 14 лет, но в ней признательность, принятие меня как мамы очень глубоки.

Сейчас Ира уже совсем взрослая, замужем, у нее двое детей. Я крестная ее второго ребенка, маленькому Тимурке 6 месяцев. У Иры прекрасный муж, они уже вместе с ним купили двухкомнатную квартиру, сделали отличный ремонт. Мы в их жизнь не лезем, но общаемся постоянно – ходим к ним в гости, они приезжают к нам, я многих их друзей знаю. Ира до сих пора нас называет «мамочка» и «папочка», хотя разница у нас совсем небольшая. Мы с Ирой скорее в сестры друг другу годимся.

Обоих малышей Ира, можно сказать, со мной рожала. С первым она звонит, спокойная такая, и говорит: «Мамуль, я вот сходила в душ, а вода все течет и течет по ногам». Я говорю: «Вызывай «Скорую» срочно». А она: «Я никуда не поеду, рожать сегодня не собираюсь, у меня ничего не болит». Я тут же прыгаю в машину, еду к ней, а сама вызываю «Скорую», звоню знакомым врачам. Я не заплатила ни копейки, но рожали мы по высшему разряду, на контроле главврача, и два акушера не отходили ни на минуту. Я просто попросила помочь, сказала, что в первый раз в жизни становлюсь бабушкой – старшая дочка рожает. Родили мальчика Артема. И со вторым ребенком тоже всем позвонили, всех оповестили, родился Тимур. Хотели девочку, но вот снова мальчик. Так что у нас Тёма и Тима. Хорошие невозможно! Когда Тема к нам в гости приходит, он просто нарасхват, все дети его забирают играть. Но Ира никогда не оставляет детей надолго. Она очень хорошая и ответственная мамочка. Сколько раз я ей звонила, говорила: «Отдохните, привозите мальчишек к нам!» Они привезут ненадолго повидаться и тут же забирают. Я Ире говорю: «Вот из-за вас я буду усыновлять и усыновлять, вы не даете мне с маленькими детьми повозиться».

А когда Ира еще жила у нас, мы встретили Настю. Я все время искала маленького ребенка, даже из Москвы каких-то детей находила. А в итоге в Пензе пробралась в Дом ребенка, договорилась через администрацию и там увидела Настю. Она была без статуса. Настолько чудесная-расчудесная девочка, красавица, мечта усыновителя. Светленькая, голубоглазая, кудрявая, ей было почти 3 года. За месяц до ее дня рождения, накануне Нового года, я ее и нашла. Подходило время лишать ее маму родительских прав, а я в это время оформляла документы. И мне разрешили посещать Настю. Мы хотели сразу ее удочерить, но в опеке нам сказали, что этого сделать нельзя. Папа сидит в тюрьме и пока не лишен родительских прав, вопрос о лишении будет ставиться после того, как он выйдет из тюрьмы. В общем, Настю мы оформили в приемную семью.

По сравнению с моими детьми Настя была ребенок-ураган. У меня оба спокойные, покладистые – и Лера, и Максим. А Настю мы просто не знали, где ловить, настоящий метеор. Хорошо, бабушка у нас была, Иринка жила, все вместе за Настей приглядывали. Максу было 1,5 года, Лере 5 с небольшим, и Настя у нас стала средним ребенком в семье. Я тогда еще не совсем понимала, что происходит, еще не было никаких ШПР. Мне из Москвы присылали книжки для подготовки, одна из них была «К вам пришел приемный ребенок» Людмилы Петрановской. У нас были все ужасы адаптации. Приступы истерики или обиды – Настя могла не разговаривать весь день. Она все таскала, всюду залезала, роняла на себя все шкафы, сшибала все углы. Полная разбалансированность. Ее мама привела в Дом ребенка, она сама детдомовская. Родила Настю от мужа, который сидел в тюрьме, там же с ним расписалась. Было единственное свидание, после которого появилась Настя. У этой мамы еще старший мальчик был, но мне сказали, что он где-то далеко. Хотя на самом деле, как потом выяснилось, он жил в том же детском доме, где была моя Ирина. Как только я узнала, сразу поехала к нему, но мне сказали, что к нему ходит мама, и отдавать его в семью не планируют. К Насте мама, кстати, всего один раз приходила в Дом ребенка, ее там поругали, и она больше дочку не навещала.