Вспомнилась последняя встреча с демоном, полет на летающем мобиле, ужин в лаунж-зоне на крыше фешенебельной гостиницы… Всё это казалось отсюда нереальным, сказочным, словно из другой жизни. А потом вспомнилась самодовольная ухмылка инкуба и его последние слова, после которых она рванула в свою комнату, как на пожар… Потом представилось, что он потребует, чтобы вытащить её отсюда. Определенно для неё это выйдет в ещё один пункт договора. Точнее, в вычёркивание одного из пунктов.

Нет, пока есть возможность бороться за свой слабенький дар, она будет это делать. Кто знает? Может, завтра, когда в академии выяснится, что она здесь, её вытащат отсюда и без помощи инкуба? Она сохранит девственность… Она должна сохранить девственность любой ценой.

Мишель сразу стала словно меньше ростом, сгорбилась, оседая.

Она решительно сжала кулаки.

– У меня нет алиби, – сказала она побелевшими губами.

Губы следователя, в свою очередь, растянулись в довольной улыбке.

– У вас есть очень хороший шанс помочь себе признательными показаниями, подозреваемая, – сказал он.

На это Мишель нечего было ответить.

– Ожидайте здесь, – сказал следователь. – Я даю вам время подумать, а затем, как только будет получено разрешение на ваш вывоз с территории Галдур Магинен, мы направимся в следственный изолятор. И только от вас зависит, в какую камеру вас поместят. Для тех кто готов работать со следствием, сами понимаете, мы тоже идём навстречу.

С этими словами следователь вышел из помещения и Мишель осталась одна.

Мишель чуть не взвыла в голос от безысходности.

Казалось, пока она на территории академии, с ней не случится ничего дурного, но скоро её увезут в местную тюрьму… Следователь сказал, как только будет получено разрешение на её вывоз… мамочки, хоть бы они его не получили! Хоть бы дело как можно быстрее дошло до декана… Магистр Бара не выглядел равнодушным, Мишель надеялась, что он не позволит так просто увезти в тюрьму адептку-первокурсницу. Хотя что он может против закона… Если её подозревают…

Мысли путались, скованные подступающей паникой, они были вязкими и липкими от усталости и, казалось, абсолютного отсутствия сил. Несмотря на ужас и трагизм ситуации, продолжало неудержимо клонить в сон.

А когда дверь открылась снова, сон пропал сам собой.

***

– Заходим, заходим, девы, не стоим на пороге. Времени у нас в обрез, – хриплым голосом шептала фурия с чёрными волосами и крючковатым носом. – Хатор, ты на шухере.

Мишель вся подобралась, когда в помещение вошло несколько фурий. Она уже видела их в академии, причём двоих – совсем недавно. Когда они с Рошар подрались.

Сейчас, оглядываясь на дверь, они смотрели на Мишель, нехорошо улыбаясь. От того, что глаза и выражения лиц оставались злыми, в улыбках фурий читался откровенный садизм.

– Мы тебе компанию составить, если ты не против, – фурия, которая, по всему видать, здесь верховодила, обратилась к Мишель.

Остальные – Мишель не всматривалась, сколько их было всего – захохотали грубыми голосами.

Ей достаточно было понять, что это ловушка, что всё это, от начала и до конца, какая-то грандиозная подстава, чтобы находиться сейчас на грани полуобморока. Ведь они здесь совсем не случайно. Явно отомстить за Рошар. А может… От следующей мысли Мишель замутило, такой яркой оказалась вспышка осознания. Может, фурий специально пустили сюда? Чтобы выбить из неё признательные показания? Причём выбить в буквальном смысле.

Сон, который волнами накатывал до этого, мигом схлынул. А какое-то обреченное спокойствие, больше похожее на апатию, осталось.

Именно оно приказало изнутри: не смей дёргаться, опускать взгляд, показывать, что боишься.

Мишель поджала губы и кивнула голосу.

Затем поднялась, чтобы не смотреть на них снизу вверх, стараясь не качаться на ногах и не держаться за стену. Больше всего хотелось завизжать, позвать на помощь, забиться в угол. Но гордость не позволила.

Они пришли её бить? Значит побьют в любом случае.

Тоскливо подумалось, что следователь может и не явиться за ней. И тогда она вряд ли доживет до утра. Или останется здоровой.

– Слышишь, Ршахра, – прокаркала одна из фурий. – Начинай.

Мишель вздрогнула.

Когда рослая фигура двинулась на неё, Мишель хотела было отступить в сторону (место было!), но что-то удержало на месте. Любое действие казалось лишним и почему-то унизительным.

– Что вам от меня нужно? – вырвалось у неё.

– Нужно? – проникновенно переспросила фурия и от её хриплого, вкрадчивого тона Мишель затрясло. – Всего лишь знать, за что ты так с Рошар?

– Да, знать и вправду неплохо, Ршахра, – сказала та самая черноволосая фурия, которая, несомненно, была здесь главной.

Фурии засмеялись. Смех был грубым, неприятным, кашляющим, от него внутри всё леденело, по коже перебирала липкими лапками безысходность и приближение чего-то страшного.

– Ну-ка, тащи её сюда, – прокаркала старая фурия. – Посмотрим, что за она. За что, говоришь, взъелась на Рошар, человеческая сучка?

– Я ничего не говорила, – тут же ответила Мишель, леденея.

– Ну так расскажи.

– А мы послушаем, – вкрадчиво проговорила вторая фурия рядом и провела пальцами по плечу Мишель.

Это заставило отпрянуть, как ошпаренной.

– Не трогайте меня!

– Да мы еще и не начинали, – оскалились в отвратительной улыбке в ответ.

Уворачиваясь от чужих рук, Мишель отскочила к стене. Оглянувшись, увидела, что фурии направились за ней.

– Что-то долго вы заставляете ждать, – сказала черноволосая и поковырялась в зубах.

Те двое, которые были ближе всех, переглянулись.

А затем у Мишель поплыло перед глазами.

Она ни разу не видела боевой трансформации фурий, и поэтому, когда носы обеих девушек, и без того крючковатые, увеличились и скрючились ещё больше, неприятно потемнев при этом, она с трудом удержалась от визга, а когда из рук с хрустом полезли перья, разрывая рукава курток, зажмурилась.

Всего на миг. В следующую секунду выставила перед собой руки, и приготовилась драться. И хоть итог был предрешён, тут уж загадывать не приходилось, внутренний голос говорил ей – отступать нельзя. Просто нельзя. Не тот случай.

А в следующий момент железная дверь со скрежетом отъехала в сторону.

На пороге стояло двое охранников.

– Хольде, на выход, – сказал один из них и Мишель чуть не застонала в голос от облегчения.

Шагая между охранниками по знакомому коридору под лабораторным корпусом, Мишель думала о том, что наверняка всё это – часть жестокой игры. Сейчас ей снова предложат подписать признательные показания, а когда откажется, отправят обратно, к фуриям. Они даже не смутились, увидев их вместе с ней. Только сможет ли она отказаться? Сейчас? После того, что увидела?

Охранник легонько подтолкнул в спину и Мишель оказалась в пустом коридоре. Когда от стены отделился силуэт, она замерла, как вкопанная. По щекам мгновенно пролегли влажные дорожки. На этот раз от радости.

– Эрам! – стоило демону приблизиться, она с визгом бросилась ему на шею.

Сильные руки прижали к себе, прошлись по плечам, спине, бёдрам. В этом жесте заботы и беспокойства было больше, чем эротики. Инкуб словно ощупывал её после несчастного случая, чтобы удостовериться, что с ней всё в порядке.

А Мишель прижималась лицом к твёрдой груди, снова и снова вдыхала знакомый запах, тот самый, свежий, будоражащий, терпкий, сводящий с ума, верила и не верила в происходящее. В то, что кошмар закончился.

Наконец, инкуб заговорил. Глядя прижатую в своей груди рыжую головку, он произнес:

– Детка, скажи, что в просьбе не влипать в неприятности хотя бы одну ночь, тебе не понятно?

Мишель замерла испуганной птицей, а инкуб продолжал.

– Неужели моя скромная просьба настолько невыполнима?

Мишель вздрогнула, попыталась отстраниться, ей не позволили.

– Меня подставили, – вырвалось у неё.

– Это я и сам вижу, – продолжая оглаживать её волосы и плечи, пробормотал демон. – И мне теперь предстоит выяснить, кто это выискался такой смелый. Только не сегодня, ладно? У меня благодаря кое-кому в последнее время что-то слишком уж насыщенная жизнь. Чувствую себя по меньшей мере, рок-звездой.

Мишель виновато молчала. Вместо этого ещё сильнее прижалась к демону, осторожно провела пальчиками по спине. И хоть прикосновение было лёгким, осторожным, казалось, его не почувствовать сквозь плотную ткань пиджака, инкуб замер, словно прислушивался к чему-то.

Наконец, произнес хрипло:

– Пойдем, конфетка Мими, нам обоим нужно выспаться. Скажешь спасибо своей русалке завтра.

– За что?

– За то, что её рыбьих мозгов оказалось больше, чем твоих. И она догадалась связаться со мной. Правда, она хотела выяснить, ждать ли тебя на ночь. Учитывая, что это случилось, когда я уже лёг, причем в абсолютном спокойствии в отношении чьей-то очаровательной задницы, можешь себе представить моё удивление.

– Они забрали линкофон, – пропищала Мишель.

– Детка, тебе достаточно было сказать, что ты – моя конкубина, что тебя связывает кровный контракт со мной. Одно дело задержать адептку, другое – собственность Эрама де Вуда. Как минимум, мне бы сообщили.

– А как максимум? – заинтересовалась Мишель.

Объятия инкуба были такими тёплыми и уютными, понемногу дрожь начинала сходить на нет, а отступившая было сонливость подступать снова.

– А как максимум – принести мне извинения и выпустить тебя под залог, вот как сейчас.

– Под залог?

Даже не видя демона, Мишель поняла, что тот поморщился.

– Дело яйца выеденного не стоит. Понятно, что тебя видели со мной и потому у тебя железное алиби. Завтра же мои адвокаты уладят это дело. А я попытаюсь выяснить, кому еще, кроме группировки джинна Дэениса ты умудрилась перейти дорогу.

Мишель подумала, что стоит, пожалуй, рассказать инкубу о том, что видела, прикоснувшись сначала к часам джинна, а потом к панели и стилографу в лаборатории, о том, что это был один и тот же голос, сначала он угрожал джинну, а затем требовал заставить её заключить кровный контракт… Но в следующий момент её подхватили на руки и понесли по коридору.

Казалось, инкубу ничего не стоит удерживать её вес, едва ли демон даже ощущал его. Мишель чувствовала себя настолько уставшей, что и не подумала сопротивляться. Под мерное покачивание шагов она ощутила, как проваливается в бездонную пропасть. И это было чудесно!

– Так почему не сказала обо мне этому следователю, который занимает свою поганую должность последний день? – голос инкуба вырвал из забытья.

– Думала, ты настоишь, чтобы внести изменения в наш контракт, – сонно пробормотала она. – Ну, что я обязана тебе свободой и за это должна, как ты выражаешься, отблагодарить.

Возникла пауза. Мишель даже показалось, что уязвленная.

– Детка, ты какого мнения обо мне? – после паузы сердито пробормотал инкуб.

– Самого лучшего, – заверила Мишель, а когда кожей ощутила его самодовольную улыбку, коварно добавила: – С конца.

В следующий раз Мишель вынырнула из забытья, когда ее бережно усадили на сиденье химеры.

– Ты проводишь меня? – пробормотала она, радуясь, что демон откинул спинку. – До общежития?

– Ни о каком общежитии и речи не идет, – ответили ей. – Похоже, единственный способ быть уверенным, что ты не вляпалась в очередное дерьмо, проконтролировать это самому. Так что мы едем ко мне.

– К тебе? – встрепенулась Мишель.

Инкуб понял ее по-своему.

– Да не трепыхайся, крошка. Будешь хорошей девочкой и не вступишь в новую кучу хотя бы часов шесть – и вернешься в своё общежитие, в котором тебе мёдом намазано. И не дрожи, мы же не в особняк моих родителей едем. В Вилскувере у меня есть чудесная холостяцкая квартира.

Для компаньонок и конкубин, то есть для девок, для таких, как она, подумала Мишель, отключаясь.