Глава 42
Человек на Луне

Вопреки нашим ожиданиям, Джейми не был особо занят на корабле. Выполняя обязанности суперкарго, он наблюдал, как грузят в трюмы кожи, жесть и серу, но только и всего: во время плавания он должен был всего лишь отвечать за сохранность этих товаров, а кого интересовала сера или жесть? Впрочем, все хлопоты были впереди: на Ямайке ему предстояло не только выгрузить товар из трюма, но и проверить, все ли в наличии, все ли документы правильно оформлены и подписаны, довольны ли таможенники, учтены ли комиссионные при продаже, не пропущено ли что-нибудь из вороха сопровождающих товар бумаг…

Сейчас же на корабле делать было решительно нечего. Разумеется, Джейми не отказался бы выполнить какую-либо физическую работу, да и месье Пикар, наш боцман, всегда нуждался в помощи и не раз искоса взглядывал на мощную фигуру шотландца, однако же толку от суперкарго было мало. Он мог выполнять любую физическую работу, но чтобы работать на корабле, нужно было разбираться в морском деле, видеть, какой канат подтянуть, знать, как завязать морской узел, как поставить парус, а Джейми ничего этого не знал, хотя в проворности не уступал ни одному моряку. Поскольку грубая физическая сила требовалась сейчас не так часто, он чувствовал себя немного не в своей тарелке.

Рожденный солдатом, Джейми с удовольствием помогал команде в том, в чем он разбирался: через день на «Артемиде» проводились артиллерийские учения, для чего приходилось выкатывать огромные пушки и наводить их на воображаемые цели. В этом принимали участие все, за исключением меня, Марсали и мистера Уиллоби, да разве еще Фергюса, который присматривал за нами, вздрагивающими от грохота, – он бы и рад был поучаствовать вместе со всеми, но, не имея руки, не мог этого сделать. Джейми же часами торчал возле канонира Тома Стерджиса и в упоении обсуждал с ним таинства орудийного дела.

Признаться, я не рассчитывала на радушный прием со стороны моряков, но, казалось, женщина в роли судового врача их нисколько не удивляет. Как пояснил Фергюс, моряки рады тому, что на таком маленьком торговом судне, каким является «Артемида», есть хирург, ведь обыкновенно такой роскошью располагают только большие военные суда, а что касается женщин, то часто на маленьких судах жена канонира выполняет обязанности костоправа и неизвестно, насколько хорошо это ей удается.

Пока от меня не требовалось чего-то большего, чем заживлять ушибы и ожоги, вправлять вывихи, вычищать чирьи, лечить зубы и желудок. Нужно сказать, что ко мне обращались не часто, потому что команда была небольшой – тридцать два человека, а больным в море нечего делать, поэтому я располагала множеством свободного времени, не считая того утреннего часа, за который я успевала принять нуждающихся в помощи. Корабль шел на юг по великому Атлантическому кругу, и мы с Джейми наслаждались присутствием друг друга.

Мелкие заботы не отвлекали нас, а окружающие не требовали постоянного участия в их делах, и мы могли позволить себе основательно подзабытую роскошь общения. Нам ничто не угрожало сейчас, а если будет угрожать впоследствии – какое нам дело до этого? Мы просто были друг с другом, а это значило, что вместе мы преодолеем все препятствия, какие только могут случиться на нашем пути. Начиная с моего возвращения в Эдинбург и вплоть до этой поездки нас непрестанно отвлекала житейская рутина, а подстерегавшие опасности грозили уничтожить не только наше счастье, но и нас самих. Теперь же, пусть и на время, но мы были свободны.

Плавание по южным морям дарило нам незабываемые минуты новых открытий, добавляло новые темы в наши разговоры о разных забавных мелочах, вырывало из нашей груди восторженные возгласы при виде чудес и диковинок: восходящего и заходящего солнца вполнеба, блестящих мокрых спин морских рыбок, то и дело мелькавших зелеными и серебристыми спинками и исчезавших в глубине, едва мы успевали рассмотреть их, упорных дельфинов, плывущих по нескольку дней за кораблем, словно добровольные провожатые, выпрыгивающих из воды, чтобы получше рассмотреть странных существ на странном предмете. А плавающие водоросли, образовывавшие целые острова, служившие жилищем для махоньких крабов и прозрачных медуз!..

Здесь не только солнце поражало наше воображение своими размерами, но и луна: в полнолуние нам казалось, что плоское светило внимательно смотрит на нас, не скрытых ни облаками, ни ночной тьмой. Было немножко боязно видеть, как на небе встает громадный светящийся диск, а вода в то же время остается темной, и непонятным оставался плеск воды, в которой, как я полагала, должны были плавать дельфины, но кто знает…

Это таинственное зрелище восхода луны волновало всех без исключения: даже старые матросы из команды не могли сдержать своего восхищения. Итак, мы становились ближе к тайнам природы, а сама природа словно протягивала нам свои ласковые руки, предлагала щедрые дары – вот они, дотянись рукой и возьми. Земля против Луны, известное против непознанного.

Казалось, что можно сосчитать темные пятна и кратеры на поверхности светила – так близко она была.

– Можно поговорить с лунными людьми. – Джейми, улыбаясь, послал приветственный жест земному спутнику.

– «К закату рыдают Плеяды, луна под морями»^[7], – вспомнились мне поэтические строки. – Взгляни-ка, ведь в воде она тоже есть.

Лунный свет отражался в воде, будто где-то в толще вод морских находится еще одна луна.

– Знаешь, в моем времени, тогда, как я шла к тебе, люди хотели полететь туда, наверх, на Луну. Жаль, что я не смогу узнать, получилось у них или нет.

– Машины, сделанные человеком, могут улететь наверх? – Джейми скептически поднял глаза на небо. – Это должно быть великое путешествие, и совершат его очень смелые люди. Наверное, она довольно далеко. Помню, в одной книге по астрономии было указано, что отсюда до нее около трехсот лиг. Может быть, в текст вкралась ошибка и Луна намного ближе? Или ваши летательные аппараты… аэропланы… преодолевают такие расстояния?

– Аэропланы не смогут долететь туда, но другие машины, ракеты, смогут. Для этого их специально создают. Это правда, Луна довольно далеко, да и добраться до нее непросто: на определенном расстоянии от Земли начинается космос – это такое место, где нет воздуха, то есть люди не могут там дышать без специальных приспособлений. Кушать и пить там тоже нечего, поэтому все, кто отправится туда, должны будут взять с собой в канистрах воздух, воду и еду.

– Вот это да!

Джейми мечтательно уставился на небо. Я даже немножко завидовала ему, ведь я уже кое-что знала о том, как можно добраться на Луну и что там ждет людей, а он мог предаваться фантазиям.

– А они знают, что там, или летят наобум? Что там, на Луне? Ты знаешь что-нибудь? Как жаль, что я никогда не смогу увидеть!..

– Я расскажу тебе. До полета людей наши исследователи отправили туда приспособление, которое могло фотографировать поверхность Луны, так что теперь мы приблизительно знаем, что находится на ней. Так вот, снимки показывают, что на Луне нет ни деревьев, ни цветов – там только камни. Но они по-своему красивы: там есть скалы, горы и кратеры – те, что кажутся нам отсюда пятнами.

Подумав, я прибавила:

– Будто Шотландия, разве что без растительности.

Услышав это, Джейми рассмеялся и сунул руку в карман, где были снимки Брианны. Он небезосновательно связывал слово «снимок» с моим временем, временем, из которого я пришла к нему, поэтому, очевидно, решил взглянуть на свою дочь из будущего, запечатленную, как ему казалось, на простом листке бумаги. Карточки хранились в кармане его плаща и не вынимались ни в чьем присутствии, о них не знал даже Фергюс. Сейчас, ночью, никто не мог видеть нас – палуба была пуста.

Мне хватило бы совсем немного света, чтобы с первого взгляда узнать, на какой из фотографий Бри запечатлена в том или ином возрасте, и припомнить все обстоятельства, сопутствовавшие фотографированию, а луна хорошо освещала снимки. Я отметила, что края карточек уже истрепаны, значит, Джейми не раз тайно доставал их и смотрел на дочь.

– Как ты полагаешь, он доберется туда? – он указал на Луну. Бри на снимке тоже смотрела куда-то вдаль, не зная, что она попадает в объектив фотоаппарата и уж тем более не предполагая, что ее образ когда-нибудь попадет в другое время, на двести лет назад.

Джейми полагал, что путешествие людей на Луну является всего лишь разновидностью одного из земных путешествий, пусть и требующим более тщательной подготовки и терпения. Не знаю, возможно, он был прав. Наше нынешнее путешествие, а тем более мое возвращение к нему тоже были так же безрассудны, и мы так же полагались на удачу, хоть и делали все от нас зависящее в плане материальной подготовки. Если сравнивать эти путешествия, они ничуть не уступали дерзкому полету на Луну.

– Все может быть. – Брианну тоже привлекали неведомые края, так что я не могла знать наверняка, куда ей захочется отправиться и как устроить свою судьбу.

Джейми занимался карточками, в который раз рассматривая их, показывающих ему свое отражение, только женское и чуть более молодое. Поразительно, но мы жили, зная, что через много-много лет нас повторит дочь – уже повторила. Мы были бессмертны.

Образ камня, который я видела в Шотландии, не выходил у меня из головы с тех пор, как я рассказала о нем Джейми. Хорошо, что напоминание о смерти было так далеко от нас сейчас. Я втайне надеялась, что наше последнее расставание произойдет не скоро. Брианна же была памятью о нас в веках.

Припомнились строки Хаусмана:

 
Остановись у могильной плиты.
Он для нашего мира потерян.
Но помни: что тот, кому дорога ты,
Слову всегда был верен.
 

Мне захотелось прижаться к любимому, отцу моей дочери, и я сделала это, и через одежду чувствуя, какой он теплый. Положив голову на его руку, я могла видеть, как он смотрит на фотографии.

– Красивая девушка, – традиционно произнес Джейми, с уважением и интересом глядя на дочь. – Ты говорила, что она умненькая?

– Как и ты. – Он рассмеялся в ответ.

Увидев, что его взгляд стал напряженным, я решила взглянуть, что же его так могло поразить. Как я и предполагала, это была карточка, изображавшая дочь на пляже, где шестнадцатилетняя Бри, до бедер скрытая волнами, плещет воду на своего приятеля Родни, который, в свою очередь, тоже обдает ее брызгами.

Джейми молчал и хмурился.

– Ммм… Что за… – Он запнулся, но продолжил: – Клэр, ты не подумай, что я буду выговаривать тебе, но… – он с трудом подбирал слова. – Но не кажется ли тебе, что так нельзя? Это ведь против правил приличия.

Я сдержалась, чтобы не оскорбить его смехом.

– В мое время так выглядит большинство девушек. Это костюм для купания, в котором люди обычно появляются на пляже, так что здесь нет ничего зазорного.

На Бри был раздельный купальник-бикини. Трусики начинались чуть ниже пупка.

– Видишь ли, я долго думала, стоит ли показывать тебе этот снимок, не обидит ли он тебя. Но мне пришло в голову, что ты никогда не увидишь ее так полно, как здесь.

Джейми был сконфужен, но в целом понял мою идею и поддержал ее. В самом деле, на полуобнаженную Бри было приятно смотреть, и его переполняла гордость от того, что эта девушка – его дочь.

– Ты права. Она действительно красива. Везде.

Рассуждая, Джейми вертел карточку в руках, то поднося ее к глазам, то снова отдаляя.

– Многие женщины купаются нагишом, это нестрашно. Пускай такой костюм странен для меня, но если в ваше время это красиво, я не против. Только… Зачем же она так стоит в присутствии парня?

Ясно: Джейми как истинный шотландец усматривал в безобидном Родни мужчину, который может сделать-то нехорошее в отношении его дочери. Что ж, справедливое суждение для восемнадцатого века.

Нужно было объясниться, чего бы это ни стоило, но как, если это скользкая тема для многих людей нашего времени, не говоря уже о Шотландии двухвековой давности?

– Мы привыкли, что подростки растут и играют вместе, и не запрещаем им. К тому же стандарт одежды у нас совсем другой, нежели у вас: если не холодно, то многие части тела можно открыть на людях.

– Ммфм. Да, что-то такое ты и впрямь говорила мне.

Характерный шотландский звук передавал удивление и неодобрение – Джейми, разумеется, не мог принять чуждые ему моральные устои и тревожился за дочь, живущую в таком странном и опасном, по его мнению, времени.

Впервые я увидела еще одну роль, которую Джейми играл в обществе, роль, которую я, по понятным причинам, не могла видеть, – роль строгого шотландского папочки. Возлюбленный и муж в его исполнении были на порядок мягче, дядюшка и брат не так суровы, даже лэрд и воин уступали в непоколебимости.

Хорошо, что ни Бри, ни Родни не ощутили на себе его тяжелый угрюмый взгляд! Впервые мне с облегчением подумалось, что Брианне очень повезло с тем, что ее настоящий отец не смог принимать участие в процессе ее воспитания, иначе бы ухажерам несдобровать. Ни один юноша на пушечный выстрел не смог бы приблизиться к ней.

Джейми заморгал и начал вздыхать, видимо, собираясь спросить что-то важное. Стушевавшись еще больше, он выдавил из себя:

– Ты не знаешь, она сохранила… девство?

Тон, каким был задан этот вопрос, и заминка посреди фразы давали ясно понять, что, спрашивая, Джейми ощущает примерно то же, что ощущает человек, прыгающий со скалы в горную реку без страховки.

– Конечно, сохранила, – твердостью голоса я дала понять, что ничуть не сомневаюсь в добродетели Бри.

Честно говоря, я не знала этого наверняка, но более-менее представляла себе жизнь Бри и могла с большой долей уверенности предположить, что это так. Впрочем, с Джейми я не была кристально честна на этот счет, ведь, во-первых, не всякая мать может говорить свободно об интимной жизни дочери, а во-вторых, он не должен был знать о моих допущениях и сомнениях, поскольку перестал бы доверять и мне, и ей. Он и так не все понимал в моем времени, а идею сексуальной свободы воспринял бы как крайнюю распущенность и воспитание в юношах и девушках похоти.

– Уфф!

Возглас облегчения, вырвавшийся из его груди, дал мне понять, что я поступила правильно.

– Я так и думал, но…

– Бри честная девушка, – пожимая ему руку, сказала я. – Мы с Фрэнком, возможно, были плохой семьей, но для нее сделали все возможное.

– Я знал это. Спасибо вам.

Джейми быстро спрятал фотокарточку в конверт и спрятал его в карман плаща. Он избегал встречаться со мной взглядом и смотрел на луну. Ветер играл его волосами, выбивая их из-под ленты, стягивавшей его кудри, а он убирал их со лба. Было заметно, что Джейми размышляет о чем-то, а жест производит машинально: выражение его глаз было отсутствующим. Наконец он заговорил:

– Ты считаешь… Ты не думаешь, что зря вернулась ко мне? – глухо вымолвил он. Первым моим порывом было отвернуться, оттолкнуть его от себя и убежать, но он не дал мне этого сделать, поймав меня за руку и прижав к себе. – Я рад тебе, безумно рад! Ты не подумай… Без тебя я не представляю своей жизни.

Он обнял меня еще сильнее.