Глава 5
Нам даровано дитя

Миновало уже три недели, но Эуон не вернулся, о нем и вовсе не было известий. Фергюс несколько дней тоже не приходил в пещеру, и Джейми мучительно беспокоился о домашних и их делах. Вдобавок ко всему оленя все домашние едоки уже давно доели, а огород в холодное время года выручал мало.

В конце концов волнение усилилось так, что Джейми решил проверить вечером силки и, несмотря на риск, проведать дом.

Как обычно, он надел серо-коричневый колпак из грубой шерсти, надежно прикрывший рыжую шевелюру, которая в любой момент могла засветиться в вечерних лучах. Разумеется, у патруля могли вызвать подозрения и его рост и осанка, но Джейми полагал, что лучше умеет замечать опасность и быстро бегать, да и окрестности знает лучше, с ним в этом могли побороться и местные зайцы.

Возле усадьбы он удивился тишине. Для дома, полного детей (пятеро потомков Дженни, шестеро отпрысков арендаторов, не говоря о Фергюсе и Рэбби Макнабе, которые, хоть и считали себя взрослыми, то и дело с визгом гонялись друг за другом по конюшням), это казалось очень странным.

Джейми вошел через черный ход и прислушался: настораживала непривычная пустота. Дверь по одну руку от него вела в кладовку, по другую – в буфетную и кухню. Несколько мгновений он стоял как вкопанный, впитывая и обдумывая запахи и еле слышные звуки. Нет, дом не был пуст, об этом говорили доносившиеся из-за обитой тканью кухонной двери ритмичные скребки и позвякивание.

Услышав эти успокаивающие, домашние звуки, Джейми решился осторожно приоткрыть дверь. Его сестра Дженни, одна, если не считать младенца во чреве, стояла у стола, помешивая что-то в желтой миске.

– Что ты здесь делаешь? А где миссис Крук?

– Джейми! – воскликнула беременная, побледнев и выронив ложку. – Господи, – она прижала руку к груди и закрыла глаза, – ты напугал меня до смерти.

Затем она открыла глаза, такие же синие, как у брата, и уставилась вопросительным взглядом.

– Что, во имя Пресвятой Девы, ты вообще здесь делаешь? Я ждала тебя только через неделю, не раньше.

– Фергюс давненько не наведывался в горы, вот я и забеспокоился, – признался он.

– Джейми, ты прелесть.

С лица пропала бледность, вместо нее появилась приветливая улыбка. Она подошла к брату и обняла. Из-за живота вышло немного неуклюже, но искренне. На миг он прижался щекой к ее макушке, вдыхая сложную смесь ароматов воска, корицы, самодельного мыла и шерсти. Сегодня, как ему показалось, к ним добавился еще один – от нее пахнуло грудным молоком.

– А где все? – спросил Джейми, неохотно выпустив сестру из объятий.

– Так ведь миссис Крук умерла, – ответила она, и между бровями углубилась еле заметная морщинка.

– Вот как? – Он тихо перекрестился. – Какая жалость.

Миссис Крук служила в усадьбе сначала горничной, а потом домоправительницей с тех пор, как поженились их родители, то есть больше сорока лет.

– Когда?

– Вчера утром. Ее кончина была ожидаемой, отошла она мирно, как и хотела, в своей постели, и отец Макмартри прочел над ней молитву.

Джейми задумчиво посмотрел на дверь, ведшую в комнаты для прислуги, которые были расположены за кухней.

Дженни покачала головой.

– Нет. Я предложила ее сыну провести прощальное бдение у нас, но Круки рассудили, что в нынешней ситуации…

На ее лице читалось все: и отсутствие Эуона, и страх перед англичанами, рыскавшими по округе, и бегство арендаторов, и недостаток провизии, и то, что ее брату приходится прятаться в пещере.

– …им лучше провести его в Брох-Мордхе, в доме ее сестры. Туда все и пошли. Ну а я сказала, – она улыбнулась, лукаво приподняв бровь, – что нехорошо себя чувствую и лучше останусь дома. Честно говоря, мне хотелось лишь провести несколько часов в тишине и покое.

– Ну вот, а я сдуру заявился и все испортил, – сокрушенно сказал Джейми. – Может, мне уйти?

– Ну нет, братец, – с любовью в голосе промолвила Дженни, – садись, а я буду готовить ужин.

– А что ожидается на ужин? – спросил он, с надеждой принюхиваясь.

– Зависит от того, что ты принес, – ответила сестра.

Она тяжело передвигалась по кухне, доставая необходимое из ящиков кухонного шкафа и останавливаясь, чтобы помешать варево в стоявшем на огне большом чугунке, над которым поднимался пар.

– Если ты принес мясо, съедим его. Если нет, то будет похлебка на голяшке.

Представив себе ячмень в бульоне из соленой туши, купленной им два месяца назад, Джейми поморщился.

– Слава богу, обойдемся без солонины. Мне нынче повезло.

Он открыл свой мешок и вывалил на стол три серые заячьи тушки.

– Я еще и нарвал дикого терна, – добавил он, вытрясая содержимое своей серой шляпы, основательно заляпанной красным соком.

Глаза Дженни вспыхнули.

– Пирог с зайчатиной, вот здорово! Смородины, правда, нет, но терн ничуть не хуже, а масла у меня, слава богу, достаточно. – Уловив чуть заметное шевеление в сером мехе, она метко хлопнула ладонью по столу. – Джейми, вынес бы ты их наружу да содрал шкуру, а то, не ровен час, блохи разбегутся по всей кухне.

Вернувшись с освежеванными тушками, он увидел, что Дженни в припорошенном мукой переднике уже замесила тесто для пирога.

– Джейми, разруби косточки и порежь мясо на ломтики, – попросила она, задумчиво глядя в книгу «Рецепты миссис Макклинток для стряпни и выпечки», лежавшую рядом с противнем.

– Но ведь ты можешь запечь зайчатину и без этой книжки?

Он взял с крышки ящика для утвари большой деревянный молоток для дробления костей, взвесил в руке и невольно поморщился. Несколько лет назад в английской тюрьме такой же киянкой ему раздробили правую кисть, и нежданные воспоминания нельзя было назвать приятными. Впрочем, это не помешало ему энергично взяться за отбивание заячьих тушек.

– В общем, могу, – рассеянно отозвалась сестра, перелистывая страницы. – Просто когда не хватает половины необходимых составляющих, в книге можно найти советы, что чем заменить.

Она нахмурилась, глядя на страницу.

– Обычно я использую для соуса кларет, но кларета в доме нет, остался только бочонок, принадлежавший Джареду, но его я трогать не хочу – он нам еще может пригодиться.

Джейми знал, зачем может понадобиться кларет. Бочонок годился на взятку кому-нибудь чиновнику для скорейшего освобождения Эуона или, на худой конец, чтобы узнать что-то о его судьбе.

Он тайком бросил взгляд на округлившийся живот сестры. Конечно, мужчине о таких вещах судить трудно, но насколько он понимал, до родов осталось совсем недолго.

Вдруг Джейми сунул свой клинок в кипяток, булькавший в котелке, затем вытер и спрятал в ножны.

– Для чего ты так сделал, Джейми?

Обернувшись, он понял, что Дженни уставилась на него в упор. Из-под чепчика выбились темные локоны, и Джейми с грустью заметил, что в черные кудри пробрался седой волос.

– А. – Он задумчиво вернулся к тушке зайца. – Клэр считала, что прежде чем резать еду, требуется опустить нож в кипящую воду.

Дженни так осторожно подняла брови, что Джейми это скорее почувствовал. Сестра спросила его о Клэр лишь однажды, после того как он вернулся после битвы, чуть живой, почти без памяти. «Она ушла, – отрезал он тогда и отвернулся. – Никогда не говори при мне ее имя».

Дженни послушно молчала и никогда об этом не заговаривала.

Непонятно, отчего он сегодня вспомнил Клэр, возможно, из-за снов. Ему снились разные сны, но все они были наполнены ее образом; и часто ему казалось, что Клэр только мгновение назад находилась рядом, так близко, что он мог до нее дотронуться, но потом вновь пропадала куда-то.

Иногда он мог бы поклясться, что ощущал ее аромат – дразнящий запах листьев и мускус пряных трав. Бывало, он изливался во сне и стыдился этого. Пытаясь отвлечься, Джейми кивнул на выпирающий живот сестры.

– Скоро уже? – спросил он. – Ты похожа на дождевик, ткни – и пфф!

Для наглядности он резко разжал кулак.

– Ну да, конечно, – прыснула сестра, – знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы было пфф, и все.

Выгнувшись, она потерла спину, отчего живот опасно выпятился. Джейми даже прижался к стене, чтобы освободить место.

– А скоро ли, так все может произойти когда угодно. Скоро, очень скоро, но трудно сказать точно.

Дженни отмерила чашкой муку. Джейми мрачно отметил, что муки почти не осталось.

– Как настанет время, пошли кого-нибудь в пещеру, – внезапно предложил он. – Я приду, несмотря на патрули.

Дженни остановилась и воззрилась на брата.

– Зачем?

– Ну, раз Эуона здесь нет… – неопределенно ответил он.

При этом Джейми продолжил ловко разделывать тушку. Несколько быстрых разрезов, три удара молотком – и вот отбитый заяц готов для приготовления.

– А чем бы мне помог Эуон? – хмыкнула Дженни и потянулась за сливочным маслом.

Джейми тоже хмыкнул и сел так, чтобы удобнее было разделывать кроликов. Живот Дженни очутился точно перед его глазами, и хорошо было видно беспокойное шевеление нового создания. Не удержавшись, Джейми коснулся рукой живого шара и почувствовал мощнейшие толчки обитателя чрева, которому надоело сидеть в заточении.

– Как начнется, пришли Фергюса, – повторил он.

Сестра досадливо скосилась и ударила ложкой по его руке.

– Говорят тебе: твои услуги здесь лишние! Господи, братец, и без тебя хлопот полон рот: в доме толпа, припасы кончаются, Эуон в кутузке, а в Инвернессе некуда деваться от красных мундиров, куда ни посмотришь, они повсюду. Только волнений за тебя мне и не хватает. А вдруг попадешься?!

– Чего за меня-то волноваться, я как-нибудь и сам обойдусь.

Отвернувшись, Джейми принялся резать мясо.

– Ну и прекрасно, обходись, сиди на холме, – заявила Дженни, скосив на брата взгляд. – У меня уже есть шестеро детей, и до сих пор я как-то справлялась, верно? Думаю, и сейчас справлюсь.

– Выходит, спор окончен? – поинтересовался Джейми.

– Конечно! Надеюсь, у тебя хватит здравомыслия сидеть в пещере?

– Ничего подобного, я спущусь.

Дженни уставилась на него сердитым взглядом.

– Да уж, ты, наверное, самый большой упрямец отсюда до самого Абердина!

Брат поднял на нее глаза и улыбнулся.

– Возможно, и так, – заметил Джейми и, потянувшись, погладил сестру по животу. – А может, и нет. Однако я приду, так что пришли за мной Фергюса, когда придет пора.

Через три дня по склону к пещере подошел Фергюс. Он сбился с дороги и так шумел в кустах, что Джейми узнал о приближении гостя задолго до того, как тот добрался до пещеры.

– Милорд… – с ходу затараторил парнишка.

Джейми быстро набросил на плечи плащ и метнулся мимо Фергюса вниз, домой.

– Но, милорд… – закричал ему вслед запыхавшийся Фергюс. – Милорд, солдаты…

– Солдаты?

Джейми резко остановился и стал нетерпеливо ждать, когда мальчишка приблизится к нему.

– Какие еще солдаты? – спросил он Фергюса, который с трудом сделал последние шаги.

– Английские драгуны, милорд. Миледи послала меня передать, чтобы вы ни в коем случае не выходили из убежища. Один из наших людей видел вчера солдат, разбивших лагерь возле Данмагласа.

– Проклятье!

– Да, милорд.

Фергюс, уставший от бега, уселся на камень, высоко вздымая свою узкую грудь.

Джейми задумался. Он не понимал, как лучше поступить. Всем своим естеством он противился возвращению в убежище. Его переполняло возбуждение, принесенное известием Фергюса, потому, казалось, не было ничего хуже, чем вновь спрятаться в пещере под камнем, как змея.

Джейми уставился на мальчишку, силуэт которого уже отчетливо виднелся на фоне кустарника, впрочем, лицо все еще казалось неясным бледным пятном с темными пятнами на месте глаз. «Что-то тут не так», – забормотал Джейми себе под нос. С чего бы это сестра решила послать гонца в такой неурочный час?

Если нужно было немедленно предупредить его о драгунах, лучше бы отправить Фергюса ночью. Если же не наблюдалось никакой срочности, можно было подождать до следующих сумерек. Да, все ясно: Дженни явно решила, что следующей ночью у нее может и не найтись возможности предупредить брата.

– Что с моей сестрой? – спросил Джейми.

– Все хорошо, милорд, очень хорошо!

Подозрения Джейми только укрепились: Фергюс говорил ужасно искренне.

– Схватки не начались? – поинтересовался он.

– Нет, милорд! Конечно, нет!

Склонившись, Джейми схватил плечо Фергюса, как в клещи. Хрупкие кости подростка напомнили о недавно разделанных кроликах. Впрочем, времени церемониться не было, и Джейми усилил хватку. Парнишка заизвивался от боли.

– Говори правду, малый, – скомандовал Джейми.

– Но милорд! Это правда!

Джейми сжал пальцы еще крепче.

– Она запретила мне говорить?

Должно быть, четкий запрет касался только родов, поэтому Фергюс решил, что может это сказать, и с очевидным облегчением ответил:

– Да, милорд!

– Ага!

Джейми отпустил мальчика, который тут же вскочил и, разминая худое плечо, затараторил:

– Она сказала, милорд, что я ничего другого не должен вам говорить, только о солдатах, потому что, если скажу, она отрежет мне все причиндалы и сварит их, как колбасу с репой.

Услышав угрозу, Джейми не удержался от улыбки.

– Может, у нас и мало провизии, – успокоил он мальчика, – но не настолько.

Над черными силуэтами сосен уже проступало ясное розовое свечение: на горизонте всходило солнце.

– Тогда пойдем, скоро рассвет.

Несмотря на ранний час, тишины в доме не было и в помине. То, что в Лаллиброхе что-то происходит, стало бы понятно каждому. Посреди двора стоял котел для выварки одежды, но огонь под ним не горел, и вода давно остыла. Из коровника доносилось отчаянное мычание коровы, требовавшей ее подоить, а в загоне рядом требовательно блеяли козы, желавшие того же.

Под ноги Джейми, вошедшего во двор, немедленно бросились три громко кудахтавшие курицы: за ними гнался терьер Джеху, знаменитый охотник на крыс.

От удивления и возмущения (что, мол, за дела такие?) Джейми так поддал собаке под брюхо, что терьер взлетел в воздух. Пес удивленно взвизгнул, шлепнулся на землю, после чего от греха подальше скрылся.

В гостиной сидели младшие дети, старшие мальчики, Мэри Макнаб и еще одна служанка, суровая вдова миссис Кирби. Миссис Кирби читала вслух выдержки из Библии.

– «И не Адам прельщен, но жена, прельстившись, впала в преступление», – декламировала она.

Послышался громкий протяжный крик сверху, то ли дело повторявшийся. Видимо стремясь донести до всех смысл Писания, вдова помолчала, а затем вновь приступила к чтению. Своими светлыми, влажными, как устрицы, глазами она посмотрела в потолок, а потом обвела взглядом испуганную и растерянную аудиторию.

– «Впрочем, спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием»^[2].

Китти бурно зарыдала и припала к плечу сестры. Мэгги Элен покраснела, отчего россыпь ее веснушек стала почти не видна, а ее старший брат от постоянных криков побледнел, как мертвец.

– Миссис Кирби, – произнес появившийся в комнате Джейми, – соблаговолите прекратить.

Тон был вполне вежливым, но взгляд Джейми, очевидно, отличался теми же свойствами, как тот, что встретил бедный Джеху перед своим примечательным полетом в результате контакта с сапогом. Миссис Кирби осеклась, ахнула и уронила Библию.

Джейми нагнулся, поднял книгу и показал миссис Кирби зубы. На улыбку не очень походило, но привело к удивительным последствиям: миссис Кирби побледнела и прижала пухлые руки к груди.

– Наверное, вам лучше пойти на кухню, чтобы заняться делом? – спросил Джейми, подняв голову.

Кухарка Сьюзи вылетела за дверь, словно несомый ветром осенний лист. Миссис Кирби, сохраняя достоинство, прошествовала следом.

Джейми, обрадованный своей победой, быстро приспособил всех к делу: вдове Мюррея и ее дочерям велел заняться стиркой, маленьких детей под присмотром Мэри Макнаб послал ловить кур, старшие ребята облегченно отправились заботиться о корове и козах.

Комната наконец опустела, и он задумался. Что же делать дальше? Казалось бы, долг звал находиться наготове, но Джейми прекрасно понимал, что Дженни права и он ей ничем и никак не сможет помочь. Во дворе стоял на привязи чей-то мул, и это означало, что повивальная бабка уже наверху и помогает роженице.

От беспокойства он не мог оставаться на месте и потому мерил шагами гостиную, держа в руках Библию, и хватался за все подряд. Вот поцарапанная и расколотая книжная полка Дженни, это результат прошлогоднего визита «красных мундиров». А вот большой серебряный поднос для фруктов и цветов, вделанный в середину стола, он не влезал в солдатский ранец, и драгоценную вещь попортили прикладами от досады, но оставили на месте, даже не выломали. Да уж, поживиться у них англичанам так и не удалось. Разумеется, кое-что они смогли позаимствовать, однако то, что действительно представляло ценность, в том числе вино Джареда, надежно спрятали в убежище священника – потайной каморке без окон, какие, начиная с шестнадцатого века, когда католичество в Англии подпало под запрет, стали устраивать джентльмены-католики в своих жилищах как укрытие для духовных пастырей^[3].

От очередного долгого стона Джейми невольно покосился на семейную Библию в своей руке и почти неосознанно раскрыл ее на первой странице с хроникой браков, рождений и смертей членов семьи.

Первая запись свидетельствовала о браке их родителей. Брайан Фрэзер и Элен Маккензи. Разборчивым округлым почерком матери были написаны имена и дата свадьбы, а ниже размашистыми каракулями отца – короткая приписка, гласившая: «Брак по любви». Красноречивое примечание: в следующей строке, записанной месяца через два, было засвидетельствовано рождение Уилли.

Как обычно, прочитав это, Джейми улыбнулся и посмотрел на собственный портрет: он, лет двух, красовался на картине рядом с Уилли и Брэном, крупной оленьей борзой. Это была единственная память об Уилли, скончавшемся в одиннадцать лет от оспы. Картина была с дырой, последствием штыкового удара, отразившего крушение надежд своего прежнего владельца.

– А если бы ты не умер, – тихо спросил Джейми мальчика на картине, – что тогда?

Действительно, что тогда? Он задержался взглядом на последней записи: «Кэтлин Мэйзри Мюррей, родилась – декабря 1749 года, умерла – декабря 1749 года» и закрыл Библию.

И это тоже вопросы. Не явись красные мундиры в тот день, второго декабря, может, и Дженни не родила бы до срока? А было бы лучше, если б у них было вдоволь провизии и сестра не голодала?

– Кто знает? – вновь спросил он портрет.

Рука нарисованного старшего брата покоилась на его плече, и он помнил, что всегда чувствовал себя уверенно, когда Уилли стоял позади.

Раздался еще один крик, и от ужаса Джейми непроизвольно сжал Библию.

– Молись за нас, брат, – прошептал он, перекрестился, вернул книгу на место и отправился на помощь старшим мальчикам.

Впрочем, он оказался не особенно нужен. Рэбби и Фергюс прекрасно ухаживали за немногочисленной оставшейся скотиной, а десятилетний маленький Джейми был вполне крепок и сообразителен и успешно помогал. Джейми поискал себе занятие, затем прихватил охапку сена и понес вниз по склону к мулу повитухи. Когда сено закончится, придется зарезать корову: в отличие от коз зимой ей не хватит еды на склонах, хотя младшие дети и таскают ей траву. Если повезет, на солонине можно продержаться до весны.

Он вернулся в коровник. Увидев Джейми, Фергюс, который сгребал навоз, дерзко вздернул костлявый подбородок:

– Надеюсь, у повивальной бабки хорошая репутация. Ведь нельзя же доверять мадам заботам простой крестьянки?

– Я-то откуда знаю? – сердито ответил Джейми. – Я ее не звал.

Старая повитуха, помогавшая появиться на свет всем предыдущим детям Мюрреев, миссис Мартинс, как и многие другие, умерла в голод, что случился через год после Каллодена. Новая повивальная бабка, миссис Иннес, оказалась гораздо моложе; Джейми лишь уповал на ее знания и опыт и на то, что она понимает, что делает.

Но тут в разговор встрял Рэбби.

– Ну и что ты имеешь в виду под словом «крестьянка»? – хмуро пробурчал он Фергюсу. – Ты ведь сам крестьянин, или, может, ты этого еще не заметил?

Если бы Фергюс не был на несколько дюймов ниже Рэбби, отчего ему приходилось беседовать с ним, запрокинув голову, его взгляд можно было бы назвать высокомерным.

– Совершенно неважно, крестьянин я или не крестьянин, – важно заявил он. – Я же не бабка!

– Конечно, ты балабол и хвастун!