Впрочем, основные сомнения возникали насчет того, что ждет его в конце пути. Но не успел Уильям заговорить, как Ричардсон ответил, предвосхищая вопрос:

– Когда прибудете на север, то можете присоединиться к штабу генерала. Это уже согласовано.

Ага, вот оно, яблочко! Да к тому же красное и сочное! Он понимал, что «это согласовано» с генералом Хау, а его, Уильяма, согласия никто и не спрашивал, но был уверен в собственных способностях и не сомневался, что сможет принести пользу.

За те несколько дней, что Уильям провел в Северной Каролине, он успел сравнить шансы на продвижение по службе в Южном департаменте и в Северном. Вся Континентальная армия во главе с Джорджем Вашингтоном находилась на севере, в то время как повстанцы-южане – разрозненные группки бунтовщиков из местного захолустья и отряды импровизированной милиции – не представляли собой серьезной угрозы. А уж если сравнивать положение сэра Питера и генерала Хау как командиров…

– Если позволите, капитан, я бы хотел обдумать ваше предложение, – произнес Уильям, надеясь, что его голос прозвучал достаточно бесстрастно. – Могу ли я дать ответ завтра?

– Конечно. Думаю, вам хочется обсудить перспективы со своим отцом. Что ж, обсудите.

После этих слов капитан намеренно сменил тему, и спустя несколько минут, когда к ним присоединились лорд Джон и мистер Белл, разговор перешел на общие предметы.

Уильям почти не слушал, его внимание отвлекли два стройных белых силуэта, которые призрачно мелькали среди зарослей в дальнем конце двора. Две головы в белых чепцах то склонялись друг к дружке, то вновь отодвигались. Время от времени одна из них, как бы в раздумье, поворачивалась к веранде.

– «И об одежде его бросали жребий»^[5], – пробормотал отец, качая головой.

– Что?

– Не важно.

Отец улыбнулся и повернулся к капитану Ричардсону, который сказал что-то о погоде.

Светлячки освещали двор, мелькая зелеными искрами среди влажных зарослей. Как здорово снова увидеть светлячков! Уильям скучал по ним в Англии, и по этой особенной мягкости южного воздуха, от которой льняная рубаха липла к телу, а кровь пульсировала в кончиках пальцев. Вокруг стрекотали сверчки, и на какой-то миг их пение заглушило все, кроме биения пульса.

– Кофе готов, жентльмуны.

Мелодичный голос служанки проник в сознание, успокаивая волнующуюся кровь, и Уильям пошел в дом вместе с остальными мужчинами, бросив лишь мимолетный взгляд в сторону двора. Два белых силуэта исчезли, но в мягком теплом воздухе осталось обещание.

Часом позже Уильям шагал к месту расквартирования своего полка, в мыслях царила приятная неразбериха, а отец молча шел рядом.

В самом конце вечера мисс Лиллиан Белл подарила Уильяму поцелуй среди светлячков, невинный и мимолетный, однако в губы, и казалось, в густом летнем воздухе витали ароматы кофе и спелой клубники, несмотря на всепроникающий гнилостный запах гавани.

– Капитан Ричардсон рассказал мне о предложении, которое тебе сделал, – небрежно бросил лорд Джон. – Ты собираешься его принять?

– Не знаю, – с такой же нарочитой небрежностью ответил Уильям. – Мне будет не хватать моих людей…

Мисс Белл взяла с него обещание, что на неделе он зайдет к ним на чашку чая.

– В военной жизни мало постоянства, – заметил отец, покачав головой. – А я ведь тебя предупреждал.

Уильям почти не слушал, но согласно хмыкнул.

– Прекрасная возможность продвинуться по службе, – продолжил отец и как бы между прочим добавил: – Хотя, конечно, в этом предложении есть и немалая доля опасности.

– Что? – Уильям презрительно фыркнул. – Проскакать от Уилмингтона до Нью-Йорка, где пересесть на пароход? Да там же почти на всем пути проложена дорога!

– На которой полным-полно солдат Континентальной армии, – напомнил лорд Джон. – Вся армия генерала Вашингтона расположилась по эту сторону Филадельфии, если то, что я слышал, правда.

Уильям пожал плечами.

– Ричардсон сказал: я ему нужен потому, что знаю эти места. Я смогу добраться куда угодно даже без дорог.

– Уверен? Ты не был в Вирджинии почти четыре года.

Недоверчивый голос отца разозлил Уильяма.

– Думаешь, я не найду верный маршрут?

– Да нет же, – ответил отец все еще с некоторой долей сомнения. – Просто предложение довольно рискованное, и я бы хотел, чтобы ты хорошенько подумал, прежде чем его принять.

– Так вот, я подумал, – сказал Уильям, уязвленный недоверием. – Я согласен.

Лорд Джон молчал несколько шагов, затем неохотно кивнул.

– Это твое решение, Вилли, – тихо произнес он, – и все же я буду тебе признателен, если ты будешь осторожен.

Недовольство Уильяма тотчас исчезло.

– Конечно, – хрипло пробормотал он.

Они продолжили путь под темным пологом кленов и пеканов, молча, то и дело соприкасаясь плечами.

Возле гостиницы Уильям пожелал лорду Джону спокойной ночи, но не пошел сразу к себе, а отправился побродить вдоль пристани. Спать совершенно не хотелось.

Прилив сменился отливом, причем довольно давно, запах дохлой рыбы и гниющих водорослей усилился, но неподвижная простыня воды все еще закрывала илистое дно под бледным светом месяца.

Уильям увидел столб почти сразу. На какой-то миг показалось, что он исчез, но нет, вот он, пересекает поблескивающую водную гладь тонким штрихом. Пустой.

Столб больше не стоял прямо, он наклонился, словно вот-вот упадет, и тонкая веревка свисала с него, как петля палача, болталась в убывающей воде. На душе Уильяма стало неспокойно. Отлив не смог бы утащить все тело целиком. Поговаривали, что здесь водятся крокодилы или аллигаторы, однако сам Уильям их еще не встречал. Он невольно глянул вниз, как будто ожидая, что одна из этих тварей вот-вот вынырнет прямо у его ног. Теплый воздух еще не успел остыть, но по телу Уильяма пробежала легкая дрожь.

Он встряхнулся и повернул обратно, к месту квартирования. Уильям шел и думал, что до отъезда у него еще будет денек-другой. Может, за это время удастся вновь увидеть голубоглазую миссис Маккензи?

* * *

Лорд Джон постоял на крыльце гостиницы, глядя, как сын скрывается в тени деревьев. Лорда одолевали сомнения: все устроилось с несколько большей поспешностью, чем хотелось бы, но он и вправду был уверен, что Уильям не подведет. Конечно, предложение довольно рискованное. Конечно, такова солдатская жизнь, и все же некоторые ситуации куда опаснее других.

Он помедлил, слушая гул голосов, доносящийся из общего зала, потом решил, что на сегодня с него хватит компании. Расхаживать туда-сюда под низким потолком комнаты, душной от дневного зноя, тоже не хотелось, и потому лорд решил прогуливаться до тех пор, пока уставшее тело не запросит покоя.

Впрочем, дело было не только в духоте, понял он, когда спустился с крыльца и зашагал в сторону, противоположную той, куда ушел Вилли. Лорд Джон слишком хорошо себя знал и понимал, что, несмотря на явный успех своего плана, будет долго лежать без сна, как собака над костью, выискивая недостатки и придумывая способы их исправить. Ладно, в конце концов, Уильям уедет только через несколько дней, еще есть время подумать и, если нужно, внести изменения в план.

Вот, например, генерал Хау. Может, был выбор лучше? Скажем, Клинтон… Хотя нет. Генерал Клинтон – капризная старуха, он и с места не сдвинется без приказа, желательно в трех экземплярах.

Братья Хау, один – генерал, а другой – адмирал, славились тяжелым нравом и обладали манерами, внешним видом и запахом вепрей во время гона. Впрочем, соображали они прекрасно, и, Бог свидетель, смелости обоим было не занимать. Грей не сомневался, что Вилли вполне способен выдержать дурные манеры и крепкие словечки. Да и молодому субалтерну наверняка легче иметь дело с командиром, который плюет на пол (Ричард Хау как-то плюнул на самого Грея, но это вышло случайно: ветер внезапно переменился), чем с причудами кое-каких других знакомых Грею военных джентльменов.

Однако даже самые эксцентричные из братства клинка все же предпочтительнее дипломатов, лениво подумал Грей. Интересно, каким собирательным термином можно назвать сборище дипломатов? Если писателей называют братьями по перу, а группу лис – стаей… может, банда дипломатов? Братство стилета? Нет, слишком прямолинейно, решил он. Скорее, дипломатический дурман. Братство зануд. Хотя те, кто не наводит скуку, бывают опасными.

Сэр Джордж Жермен^[6] принадлежал к редкой породе: он был опасным занудой.

Некоторое время лорд Грей бродил по улицам города, надеясь хорошенько устать перед тем, как вернуться к себе в душную комнатушку. Низко висело хмурое небо, среди туч мелькали зарницы, а атмосфера был насыщена влагой, словно губка в ванной. Лорд Грей вспомнил, что сейчас он должен был быть в Олбани^[7] – таком же душном и изобилующем насекомыми, но все же чуть более прохладном городе, возле чудесных густых лесов Адирондака^[8].

Тем не менее он нисколько не жалел о своей поспешной поездке в Уилмингтон. Вилли теперь пристроен, а это самое важное. И сестра Вилли, Брианна… Закрыв глаза, лорд Грей замер, еще раз переживая ощущение невероятности происходящего, у него вновь защемило сердце, как сегодня днем, когда он увидел их вдвоем во время первой и, скорее всего, последней встречи. Он едва дышал и не сводил глаз с двух высоких фигур, чьи красивые, открытые лица были так похожи. А еще они удивительно напоминали человека, который неподвижно стоял рядом с Греем, но, в отличие от него, жадно хватал ртом воздух, словно боялся, что никогда больше не сможет дышать.

Лорд Грей рассеянно потер безымянный палец левой руки, на котором больше не было кольца, к чему он никак не мог привыкнуть. Они с Джейми Фрэзером сделали все, чтобы уберечь своих близких, и теперь, несмотря на печаль, лорд Грей утешался мыслью, что общая ответственность их сроднила.

Интересно, встретится ли он когда-нибудь с Брианной Фрэзер Маккензи вновь? Она сказала, что нет, и, похоже, ее это огорчило не меньше, чем его самого.

– Храни тебя Бог, дитя, – прошептал он, качая головой, и повернул назад, к гавани. Он будет скучать, но, как и в случае с Вилли, облегчение оттого что Брианна вот-вот окажется за пределами Уилмингтона и в безопасности, пересиливало ощущение потери.

Он подошел к причалу, невольно бросил взгляд на воду и облегченно вздохнул, увидев пустой столб, покосившийся после отлива. Лорд Грей не понимал, зачем Брианна сделала то, что сделала, но он слишком хорошо знал ее отца – и ее брата, если на то пошло! – чтобы не заметить в синих кошачьих глазах упрямую целеустремленность. Именно поэтому он нашел небольшую лодку, а потом, задыхаясь от тревоги, стоял на причале, готовый, если придется, отвлечь внимание, пока муж Брианны вез ее к столбу с привязанным пиратом.

Лорд Грей много раз сталкивался со смертью: большинство людей умирали неохотно, некоторые – со смирением, но он ни разу не видел, чтобы кто-то умирал с такой горячей благодарностью во взгляде. Лорд почти не знал Роджера Маккензи, но подозревал в нем человека незаурядного, раз тот не только выжил в браке с этой роскошной и опасной женщиной, но и завел с ней детей.

Грей покачал головой и пошел обратно в гостиницу. У него еще есть в запасе пара недель, а потом придется ответить на письмо Жермена, которое он искусно выудил из сумки с дипломатической почтой, когда увидел на нем имя Уильяма. И тогда с чистой совестью можно будет написать, что письмо, к сожалению, доставили, когда лорд Элсмир уже отбыл в лесную глушь между Северной Каролиной и Нью-Йорком, и потому никак нельзя сообщить ему о приказе вернуться в Англию. Впрочем, он, Грей, уверен, что Элсмир будет весьма огорчен из-за упущенной возможности присоединиться к штабу сэра Джорджа, когда узнает об этом – через несколько месяцев. Печально.

Насвистывая «Лиллибуллеро»^[9], лорд Грей в прекрасном расположении духа зашагал к гостинице.

Он задержался в общем зале и попросил прислать ему в номер бутылку вина, но служанка сообщила, что «тот джентльмен» уже взял с собой наверх бутылку.

– И два бокала, – добавила служанка с улыбкой, от которой на ее щеках появились ямочки. – Вряд ли он собирается пить один.

Грею показалось, что по спине пробежала сороконожка.

– Прошу прощения, вы сказали, что у меня в комнате какой-то джентльмен? – переспросил он.

– Да, сэр, – подтвердила служанка. – Сказал, что вы с ним старые друзья… Погодите, он назвал свое имя… – Она нахмурила брови, но ее лицо тут же прояснилось. – «Бо-Шан», так он сказал, или что-то в этом роде. Имя вроде французское. Да и сам джентльмен вылитый француз. Может, вам закуску подать, сэр?

– Нет, спасибо.

Взмахом руки он отпустил служанку и начал подниматься по лестнице, торопливо прикидывая, не оставил ли он там чего-либо, не предназначенного для чужих глаз. Француз по имени Бо-Шан… Бичем. Имя сверкнуло в мозгу, как молния. Лорд Грей застыл на середине лестницы, потом вновь зашагал наверх, уже гораздо медленнее.

Не может быть… но тогда кто? Когда несколько лет назад он оставил военную службу, то занялся дипломатией, став членом английского «Черного кабинета», тайной организации, которая перехватывала и расшифровывала официальные дипломатические письма – и куда более личные послания, – что текли бесконечным потоком между европейскими правительствами. У каждого правительства был собственный «Черный кабинет», и служащие одного кабинета обычно знали тех, кто выступает на другой стороне. Они никогда не встречались, но узнавали друг друга по подписи, инициалам, даже по заметкам на полях.

Бичем считался одним из самых активных французских агентов. Грей несколько раз сталкивался с его деятельностью в прошлом, даже когда его собственные дни в «Черном кабинете» остались далеко позади. Ему пришло в голову, что если он знает Бичема по имени, то вполне естественно предположить, что и тот его знает. Но ведь со времен их невидимого сотрудничества много воды утекло… Они никогда не встречались лично, и чтобы такая встреча произошла здесь… Лорд Джон тронул потайной карман своего сюртука и приободрился, услышав шелест бумаги.

На самом верху лестницы он помедлил; впрочем, не было смысла прятаться: его явно ждали. Уверенным шагом Грей прошел по коридору и повернул белую фарфоровую ручку двери, гладкую и холодную под его пальцами.

Грея словно обдало жаром, горло перехватило, и он невольно охнул. Наверное, к лучшему, ибо только нехватка воздуха не дала ругательству сорваться с его губ.

Джентльмен, что расположился на единственном в комнате кресле, действительно выглядел «вылитым французом»: его отлично пошитый костюм украшали каскады белоснежного кружева у горла и запястий, серебряные пряжки на туфлях гармонировали с благородной сединой на висках.

– Мистер Бичем, – произнес Грей и медленно затворил за собой дверь. Влажное белье прилипло к телу, в висках пульсировала кровь. – Боюсь, вы застали меня врасплох.

Персеверанс Уэйнрайт едва заметно улыбнулся.

– Рад тебя видеть, Джон.

* * *

Грей прикусил язык, дабы не сказать чего-нибудь необдуманного. Впрочем, все слова, которые он мог бы сказать, были необдуманными, за исключением разве что фразы: «Добрый вечер».

– Добрый вечер, – сказал он и вопросительно поднял бровь. – Месье Бичем?

– О да.

Перси попытался было встать, но Грей жестом велел ему оставаться на месте, а сам пошел за стулом, надеясь, что за эти несколько секунд успеет прийти в себя. Ничего не получилось, и он еще немного потянул время, открыв окно и пару раз вдохнув густой влажный воздух, и только потом повернулся и сел.

– Откуда ты его взял? – с деланой небрежностью спросил он. – Я имею в виду имя Бичем. Или это всего лишь псевдоним?

– Ах нет. – Перси достал обшитый кружевом носовой платок и аккуратно вытер пот со лба, волосы над которым, как заметил Грей, уже начали редеть. – Я женился на одной из сестер барона Амандина. Фамилия их семейства – Бичем, и я тоже ее принял. Родственные связи позволили мне войти в определенные политические круги, из которых…

Он очаровательно пожал плечами и грациозно взмахнул рукой: жест, который выразил всю его карьеру в «Черном кабинете». «И один бог знает, где еще», – мрачно подумал Грей.

– Поздравляю с женитьбой, – произнес он, даже не пытаясь скрыть иронию в голосе. – Так с кем из них ты спишь, с бароном или с его сестрой?

Перси довольно улыбнулся.

– Вообще-то, с обоими.

– Одновременно?

Перси улыбнулся еще шире. Зубы у него по-прежнему были хорошими, хотя и слегка потемнели от вина.

– Иногда. Хотя Сесиль – моя жена – предпочитает компанию своей кузины Лючианны, а мне больше нравятся ласки младшего садовника. Милейший юноша по имени Эмиль. Он очень похож на тебя… в молодости. Такой же стройный, белокурый, мускулистый и грубый.

К своему ужасу, Грей почувствовал, что едва сдерживает смех.

– Звучит весьма по-французски, – сухо произнес он. – Уверен, что тебя это вполне устраивает. Чего ты хочешь?

– Вопрос в том, чего хочешь ты.

Перси еще не притронулся к вину. Он взял бутылку и аккуратно наполнил стаканы темно-красной жидкостью.

– Или, вернее сказать, чего хочет Англия, – он с улыбкой протянул бокал Грею. – Ведь твои личные интересы неотделимы от интересов твоей страны, не так ли? В сущности, должен признаться, ты всегда казался мне олицетворением самой Англии, Джон.

Грей отчаянно желал, чтобы Перси прекратил называть его по имени, но возразить не мог – это бы только усилило воспоминания об их былой близости, чего, собственно, Перси и добивался. Решив не обращать внимания на фамильярность, Грей глотнул вина, которое оказалось на удивление хорошим. Интересно, заплатил ли за него Перси, а если заплатил, то как?

– Значит, чего хочет Англия, – скептически повторил он. – А ты как считаешь, чего она хочет?

Перси отпил из бокала, подержал вино во рту, смакуя, и только потом проглотил.

– Вряд ли это секрет, милый.

Грей вздохнул и посмотрел ему в глаза.

– Ты уже видел эту «Декларацию независимости», принятую так называемым Континентальным конгрессом? – спросил Перси.

Он повернулся, достал из висевшей на спинке кресла кожаной сумки пачку сложенных бумаг и протянул Грею.

Грей еще не видел этого документа, хотя, конечно, о нем слышал. Его опубликовали всего лишь две недели назад в Филадельфии, но копии «Декларации» распространились по колониям, как семена сорняков, подхваченные ветром. Вопросительно подняв бровь, Грей развернул бумаги и пробежал по ним взглядом.

– Так, значит, король – тиран? – сказал он, усмехнувшись. Авторы документа явно не стеснялись в выражениях. Он снова сложил листки и бросил на стол. – Если я – олицетворение Англии, то ты в нашем разговоре, полагаю, воплощаешь Францию?

– Я представляю там определенные интересы, – прямо ответил Перси. – И в Канаде тоже.

В мозгу Грея звякнул тревожный колокольчик. Грей воевал под командованием Вольфа в Канаде и прекрасно знал, что, хотя французы и потеряли в той войне значительную часть своих колоний в Северной Америке, сейчас они яростно сражаются за северную территорию от долины реки Огайо до Квебека. Достаточно ли это близко, чтобы доставить неприятности? Не похоже, но нельзя утверждать наверняка, когда речь идет о французах. Или о Перси.

– Англия, само собой, хочет, чтобы эта заварушка поскорее закончилась. – Перси махнул длинной узловатой рукой в сторону бумаг. – Так называемая Континентальная армия – всего лишь жалкое сборище неопытных людей с противоречивыми взглядами. Что, если бы я предложил тебе информацию, которую можно было бы использовать для… скажем, для того, чтобы поставить под сомнение верность одного из старших офицеров Вашингтона?

– Допустим, – ответил Грей, не скрывая скептической нотки в голосе. – Но какую пользу это принесет Франции? Или тебе лично, ибо я смею предположить, что ваши интересы не совсем совпадают.

– Я вижу, Джон, что ты как был, так и остался циником. Одно из самых неприятных твоих качеств… Не помню, говорил ли я тебе об этом.

Грей слегка округлил глаза, и Перси вздохнул.

– Ну хорошо, речь идет о землях, – сказал он. – Северо-Западные территории. Мы хотим их вернуть.

Грей насмешливо хмыкнул.

– Кто бы сомневался.