Читать книгу «Улыбка бога» онлайн полностью📖 — Дианы Бош — MyBook.

– Друг. Близкий и надежный. Саша, мне нужна информация по одному делу двухлетней давности, причем максимально полная. Желательно с подробностями, которые обычно ни прессе, ни родственникам не сообщают.

Иванов смущенно крякнул и опасливо покосился на Александру.

– Тебе нужна или другу?

– Мне, – уверенно ответил Лямзин. – Но друг имеет к этому прямое отношение.

– Ага. Ну ладно. Давай излагай.

Эдуард достал из кармана блокнот, куда недавно записал все, что сообщила Александра, мельком глянул в него и начал рассказывать напамять.

– Два года назад, вечером 30 ноября, на территории, прилегающей к Бабушкинскому кладбищу, произошла авария со смертельным исходом. От удара о бетонное ограждение автомобиль вспыхнул, подъехавшие пожарные довольно быстро потушили его, но водитель почти полностью обгорел. Родным на опознании предъявили вещи потерпевшего: рубашку, запаянную в целлофановый пакет – погибший забрал ее из стирки, куда отдавал накануне, и шелковый светлый шарф. И то и другое почти не пострадало. Рубашка лежала у тыльного стекла автомобиля, а шарф – на заднем сиденье. Поскольку генетическая экспертиза не проводилась, а у обгоревшего человека к тому же от удара было сильно повреждено лицо, вполне возможно, что при опознании произошла ошибка. Единственное, что определенно могут утверждать родственники: покойный был примерно того же роста. Поэтому мне бы хотелось поговорить с инспектором, который выезжал на место аварии, как его имя, фамилия. В общем, мне нужно все, что только есть по этому делу.

– Та-а-ак, – задумчиво протянул Иванов, – два года назад, говоришь... Регистрационный номер, марка автомобиля и цвет?

– А я не сказал? «Хонда Аккорд», цвет Монте-Карло, госномер... – Лямзин посмотрел в блокнот, – Д756МАИ.

– Хорошо, вы пока подождите здесь, я сейчас приду. – Уже в дверях полковник обернулся и спросил: – Чай, кофе будете?

Лямзин вопросительно посмотрел на Александру.

– Кофе, если можно, – кивнула она.

– Мне тоже, – сказал Эдуард.

Иванов исчез за дверью, и вскоре в кабинете появилась секретарь с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки кофе и ваза с шоколадными конфетами.

– Тебе «Мишку на севере» или «Белочку»? – деловито спросил Лямзин.

– Мне «Каракум».

Александра протянула руку и взяла конфету.

Лямзин откинулся в кресле и принялся за ней наблюдать. Мало того, что он с жадностью следил за каждым ее жестом, он настолько этим увлекся, что напрочь забыл о кофе.

Александра отправила конфету в рот, покосилась на Лямзина и, глотнув, ехидно сказала:

– У тебя сейчас такое выражение лица, будто тебе не терпится узнать, превращусь ли я после энного количества конфет в лягушку или нет.

Он засмеялся.

– Я просто соскучился. Очень сильно. Обещай мне...

Договорить он не успел: распахнулась дверь, и вошел полковник Иванов.

– Вам повезло, – с порога начал он, – на то ДТП выезжал инспектор Кравченко, он сейчас в отделе. Через пятнадцать минут будет здесь, и мы узнаем все, что он сможет по этому поводу рассказать.

У Александры вдруг, то ли от переизбытка эмоций, то ли от расслабляющего тепла, слегка закружилась голова. Она откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

Наблюдать из-за полузакрытых век за Лямзиным было забавно. Она видела, как он смеется, как разговаривает и как эмоционально жестикулирует, что-то рассказывая. Невзирая на свое полудремотное состояние, она поняла, что сначала речь шла о рыбалке, потом плавно перетекла к охоте, а когда мужчины стали обсуждать, какое оружие лучше – болтовик, штуцер или полуавтомат, и вовсе перестала их слушать.

Вскоре появился инспектор.

– Разрешите? – Майор замер на пороге. Рыжее от веснушек лицо его было напряженным, хотя он и пытался тщательно скрыть волнение.

– Да, Василий, заходи. Познакомься – это подполковник Лямзин Эдуард Петрович из МУРа. А интересует нас вот что. Два года назад в ноябре, вечером тридцатого числа, ты выезжал на ДТП со смертельным исходом. Мужчина на «Хонде Аккорд», цвет Монте-Карло. Помнишь?

Инспектор кивнул:

– Да, что-то такое припоминаю.

– Так вот, нам хотелось бы знать подробности.

Инспектор заговорил торопливо, словно боялся, что его перебьют:

– Там отказной материал. Авария с участием одного автомобиля, водитель погиб: врезался в бетонное ограждение. Хотя давно это было, я могу ошибаться, но помнится, водитель был пьян...

– Папа не пил, – тихо сказала Александра, открывая глаза и выпрямляясь.

– ... в салоне сильно пахло спиртным, так мне запомнилось. Конечно, лучше уточнить у следователя, обнаружен ли при вскрытии алкоголь в крови. Да, и в аварии признан виновным сам водитель.

Выслушав внимательно инспектора, полковник спросил:

– На что еще ты обратил внимание? Было ли нечто такое, что не вписывалось в общую картину?

Глаза инспектора погрустнели, он тяжело вздохнул и не слишком охотно сказал:

– Я приехал первым, из официальных лиц больше никого не было. Пожарная машина подъехала довольно быстро, но труп уже сильно обгорел. А вот что показалось мне странным – один ботинок, кажется, правый, оказался на пассажирском месте. Ну понятно, произошел сильный удар, но как может обувь так легко с ноги слететь? Я указал следователю на это, но тот только плечами пожал. Больше ничего сказать не могу. Пожар хотя и быстро потушили, но все-таки спереди салон машины огнем сильно повредило.

– Это все? – уточнил Иванов.

– Все, – развел руками Кравченко. – Вам лучше со следователем Фрименом поговорить, у него должно быть больше информации. Он и «отказное» может поднять из архива.

– Спасибо, Василий. Можешь идти, – сказал полковник и вопросительно посмотрел на Лямзина. – Ну что, помог рассказ майора чем или нет?

– Пока определенно трудно сказать, но с ботинком весьма интересно. Попробую поработать в этом направлении. Потерзаю расспросами следователя Фримена.

* * *

Когда они вышли из кабинета полковника Иванова, Лямзин обратился к Александре:

– Устала? Поедем к следователю сейчас или отложим на другой день?

– Нет! Что ты, какой другой день?! Ты не представляешь, как я жалею, что не сделала этого раньше. Но мы с мамой были в таком шоке, и нам столь убедительные привели доводы в пользу того, что погиб именно мой отец...

– Машина, как я понял, была его. Так? – Лямзин взял из рук Александры ее пальто и помог ей его надеть.

Она благодарно улыбнулась.

– В том-то и дело: машина принадлежала отцу, погибший находился на водительском сиденье, лицо сильно разбито, да еще и обгорело. Что мы могли при опознании разобрать? Хотя на меня гораздо большее впечатление произвели вещи, которые нам вернули. Шарфик шелковый – я сама отцу его дарила, и рубашка фирменная, которою отец в тот день должен был из прачечной забрать. Он обычно, когда садился в машину, пальто и шарф снимал и назад на сиденье бросал. Когда пальто нам не отдали, я просто решила, что оно сильно обгорело, – от пришедшей внезапно мысли, она обескураженно посмотрела на Лямзина. – Кстати, а почему нам не отдали пальто?

Они подошли к выходу, и Лямзин открыл перед Александрой дверь.

– Может быть, оно действительно сгорело?

– Пальто сгорело, а шарф – нет? Странно...

– Знаешь, давай-ка мы не будем гадать и спросим обо всем у следователя. Лучше расскажи, что заставило тебя спустя два года начать поиски отца?

– Разве я не говорила тебе? У меня все время было такое чувство, будто он жив. Но я относила это на счет того, что не могу смириться с его смертью. А две недели назад я столкнулась с ним нос к носу...

– Вот как? Но это же меняет дело, может, мы вообще не с того края заходим?

– Постой, не торопись делать выводы. Я увидела его на улице, издали. Сразу пошла навстречу. Отец как раз вышел из такси и расплачивался с водителем. Когда я оказалась совсем рядом, он повернулся и мы встретились с ним глазами. Понимаешь, – эмоционально воскликнула Александра, – мне кажется, что он узнал меня! И тогда у него не потеря памяти, и это однозначно был не его двойник, а он сам. Но потом отец сразу отвернулся и скрылся в толпе. Эдик, он просто ушел, будто меня и не видел!

У нее на глазах появились слезы.

– Но, – осторожно протянул Лямзин, – возможно, это все-таки ошибка?

Они подошли к своим машинам и стояли, разговаривая, около них.

– Вот ты как моя мама! Когда я ей все рассказала, она тоже отрезала: «Невозможно. Он мертв». А вечером мне на электронный ящик пришло письмо. Вроде бы от отца...

– Почему – «вроде бы»?

– Потому что ничего конкретного, из чего я могла бы заключить, что это пишет именно мой отец, и никто другой, в нем не было. Просто он сообщил, что жив, но пока не может появиться.

– Хм, интересно, – задумчиво протянул Лямзин. – А дословно текст помнишь?

Александра безнадежно махнула рукой:

– Да ничего особенного. «Я сейчас не могу всего рассказать тебе, но придет время, и ты узнаешь. Помни, я люблю тебя». И все. Такое письмо мог написать любой, кто знает, что у меня погиб отец. Если бы там было хоть какое-то подтверждение того, что это именно он!

– Значит, так. Сейчас ты садишься в машину и едешь за мной. Я поеду медленно, чтобы ты не отстала. Навестим следователя Фримена.

Александра с готовностью кивнула.

– Хорошо. Только, пожалуйста, не спеши. Знаю я, как ездить в связке: первый светофор проскочил, а второй не успел. И потом уже черта с два догонишь.

– Без паники, – ухмыльнулся Лямзин. – Если отстанешь – звони на мобильник. Я вернусь.

Александра скептически сказала:

– Смотри-ка почаще в зеркало заднего вида, провожатый. А то – «вернусь!», – иронично передразнила она его. – Лучше не теряй!

* * *

Следователя Фримена они застали попивающим чаек из чашки с кокетливыми заячьими ушками. Блестящая лысинка Алексея Карповича была окаймлена темно-русым, завитым в мелкий барашек венчиком, длинный хрящеватый нос нависал над узкими губами пессимиста, а маленькие, глубоко посаженные глазки его казались подслеповатыми и полусонными.

Впрочем, это впечатление скоро испарилось. Стоило только Лямзину задать вопрос о водительском полуботинке, оказавшемся на месте пассажира, как глаза Фримена сразу по-кабаньи насторожились.

– Какой такой ботинок? Вы что думаете, я могу помнить детали двухлетней давности аварии? – пошел он в атаку.

Лямзин примирительно улыбнулся:

– Конечно, нет. Я на всякий случай спросил, поскольку нам важно все, что известно об этом деле.

Фримен сразу стих. Он открыл ящик стола, достал оттуда ежедневник, полистал его, положил обратно и вынул другой.

– В ночь тридцатого ноября, – задумчиво бормотал он, перелистывая страницы, – два года назад... Что-то у меня было в тот день такое... А вот, вспомнил. У меня тогда во дворе собственного дома с автомобиля сняли зеркала. Я был страшно зол, опоздал из-за этого на работу. А когда приехал на место происшествия, первым дело обратил внимание на цвет автомобиля. Очень похож на мой. Так что вот запомнилось.

– Причины аварии помните?

– Да там все элементарно. Водитель не справился с управлением, и автомобиль занесло на повороте. К тому же мужчина был пьян. После, если мне память не изменяет, и результаты экспертизы это подтвердили.

Александра уже открыла рот, чтобы опять, как и в кабинете полковника Иванова, сказать, что папа не пил, но взглянула на Лямзина и прикусила язык.

– Чем была вызвана гибель водителя?

– Полученными при аварии травмами, – равнодушно пожал плечами следователь и брезгливо поджал губы. – Можете не сомневаться, все чисто: отказной материал не просто так возник.

– Да, но... – все-таки не выдержала Александра, но Лямзин так глянул на нее, что она сразу замолкла.

– Мне бы хотелось знать причины, которые привели к такому исходу. Понимаете, это личное: погибший мой родственник.

Фримен откинулся в кресле и иронично скривил губы так, что они стали похожи на лук, перевернутый рогами вниз.

– Что ж вы раньше не побеспокоились, родственник?

– Знаете, в наше время, имея доступ к электронным базам данных, родство гораздо проще установить, чем когда требовалось для этого лично ехать на место и перебирать ворох бумаг. Я узнал, что это мой родственник недавно.

– А, ну понятно, – равнодушно бросил Фримен. – Приезжайте ко мне послезавтра с запросом. Я к тому времени подниму из архива дело, и вы сможете снять копии всех документов.

– Спасибо, Алексей Карпович. Непременно.

* * *

Когда они вышли из кабинета, Александра, не выдержав, зашипела на Лямзина:

– Почему следователь так себя ведет? По-моему, он намеренно темнит! Он совершенно никак не отреагировал на твой вопрос о ботинке, соскользнувшем с ноги водителя и оказавшемся почему-то на пассажирском месте!

Лямзин засмеялся.

– А что, должен был?

– Конечно! Инспектор Кравченко уже помнил!

Лямзин опять засмеялся:

– Ты прелестна в гневе. Вот думаю, успокоить тебя или еще подразнить, чтобы насладиться зрелищем?

– Болван, – она оттолкнула его и пошла вперед.

Эдуард, посмеиваясь, шел за ней следом.

Александре всегда было трудно ориентироваться на местности и потому, выйдя из здания, она растерянно оглянулась. Спрашивать, куда дальше идти, не стала из строптивости: повернула, куда показалось более верным.

– Эй, не туда! – тут же окликнул ее Лямзин и, подбежав, взял за локоть.

– Странно, – пробормотала Александра, – а меня почему-то тянет именно налево.

– Борись с собой.

Он повел к оставленным в соседнем дворе машинам. Разумеется, двор находился в противоположной стороне от той, куда она направилась первоначально.

– Но все-таки почему Фримен так себя вел? Я не услышала от тебя объяснения.

– Потому что ты не стала слушать, а я уже почти готов был тебе рассказать. Но ты меня перебила, да еще и обозвала при этом болваном, – он рассмеялся.

– Ладно, я неправа. Ты не болван, а негодник. Изощренно играешь на моих нервах.

– На самом деле все очень просто: Кравченко – инспектор, и его память профессионально натаскана на технические детали. Для него авария, обстоятельства гибели пассажиров – это как для стоматолога полость рта или шов от аппендицита для хирурга. А Фримен – следователь, у него масса дел одновременно. Для него это текучка, рутина. Ну вот так в общих чертах. Понятно?

– В общих чертах – да. Но все равно он мне не понравился.

– Это дело вкуса. Слушай, а ты сейчас куда? Может, позавтракаем вместе?

– О, нет. Мне на работе надо появиться, там меня уже заждались.

– Ну как хочешь, – Лямзин безучастно посмотрел на серое зимнее небо, и Александра почувствовала себя неловко.

– А давай вечером у нас? Приходи, близнецы будут рады. Митя все время спрашивает, когда же ты придешь и научишь его драться нунчаками. Правда, он и сам уже пробует, чуть не разбил вчера вазу. А Алиска, похоже, немного в тебя влюблена. Она сначала красится, а потом спрашивает, не собираешься ли ты приехать.

– Вот как, – засмеялся Лямзин. – Пожалуй, я куплю ей в подарок что-нибудь из подростковой косметики. Или ты против?

Александра пожала плечами:

– У нее все есть. Сначала я пробовала ей запретить краситься, а потом поняла, что это себе дороже. Все равно она купит какую-нибудь дрянь и намажется, а у меня нервы в очередной раз будут потрепаны. Я и подарила ей косметику в стиле а ля натурель и книгу по искусству нанесения макияжа. Теперь все в порядке – и Алиса «сыта», и у меня голова не болит.

– Тогда что ей подарить?

– Если честно – не знаю. Мне легче Мите выбрать подарок, чем Алисе.

– Ладно. Я что-нибудь придумаю сам.

1
...