Глава 3

После отбытия из Ласточки они провели в дороге целый долгий день, отчего чахлая нога Синдера разболелась. Однако он не стал просить идти помедленнее. Напротив, сжав зубы, старался поспевать за быстрым шагом Дипака, который, похоже, даже не собирался замедляться. Старик быстро шел по каменистой тропинке, ведущей прочь от Ласточки, шаги его были ровными как барабанная дробь, ноги и посох, стучащий о камни, создавали синкопичный ритм. Он оглянулся всего раз, чтобы проверить, как Синдер справляется.

– Как ты, держишься? – спросил он.

– Все нормально, – ответил Синдер.

– Хорошо. Придется идти быстро, как будто Шет дышит нам в затылок. Иногда осенние дожди, а порой и снег, начинаются раньше времени. Я планирую отвести тебя в Быстромечие как можно скорее и отправиться домой, пока дороги еще проходимы.

Произнеся это, Дипак снова отвернулся.

Они все шли и шли, и Синдер не просил передохнуть, если Дипак не предлагал первым. У него тоже была гордость, и он не желал, чтобы священник его жалел. Пусть Синдер и не помнил ни своей семьи, ни прошлой жизни, одно он о себе знал точно: он не слабак. Он больше, чем просто это чахлое тело, и будет бороться с сонливостью, выдержит любую боль и продолжит идти, пока это испытание не закончится.

Именно с этой уверенностью Синдер продолжал шагать своей прихрамывающей походкой. Единственной поблажкой, которую он себе позволил, чтобы облегчить путь, стал грубый посох, который он изготовил из длинной ветки, найденной на земле, когда они сделали привал на обед.

Дневное солнце ярко светило сверху, согревая землю, несмотря на холодный горный ветер, когда поднимались по крутому каменистому склону. Ветер трепал длинные волосы Синдера, отчего они падали ему на глаза, и он мысленно сделал заметку постричься. Также он учуял запах костра, смешанного с ароматом жареного мяса. Желудок заурчал, а рот наполнился слюной. Поесть и отдохнуть было бы неплохо.

– Вы чувствуете этот запах? – спросил он Дипака.

Старик ответил не сразу.

– Какой запах?

Синдер объяснил.

– Вот это нюх, – проворчал Дипак. – Мы приближаемся к Мотыльку – это ближайшее к Ласточке поселение. Оно чуть крупнее нашей скромной деревушки. Сам увидишь.

Закончив объяснение, он продолжил путь.

Пятнадцать минут спустя они наткнулись на ряд полей, в конце которых начинался деревянный частокол. Беспризорные ворота открывались наружу и выходили на дорогу, по которой шли Синдер и Дипак. Они ступили через них, и взору Синдера предстала деревня в два раза больше Ласточки. Несмотря на размер, он обнаружил между двумя деревнями больше сходств, чем различий.

За частоколом Синдер уже видел поля, простирающиеся во все концы, а внутри него оказались огороды и грубо обтесанные срубы. Все это было бы к месту и в Ласточке. И люди здесь были такими же. Коренастыми, с темными волосами и кожей и миндалевидными глазами.

Некоторые приветствовали Дипака, и старик, не замедляя шага, отвечал тем же и объяснял, куда они с Синдером держат путь. Вскоре они оставили Мотылек и его фермы позади и ступили под сень кедровой рощи. Синдер резко остановился, когда из-под валежника выскочили два маленьких лисенка, догоняя еще одного своего братца. Все трое смешно затормозили, удивленно чирикая, когда заметили Синдера. Мгновение спустя они бросились прочь.

Дипак улыбнулся.

– Это благоприятный знак. Три лисицы – гармоничное число. Значит, мы доберемся до Быстромечия без проблем.

Синдер кивнул, несколько ободренный словами священника. Благоприятные знаки – это хорошо. Ему еще только предстояло восстановить хоть один факт о том, как он жил до вчерашнего дня, и это вызывало тревогу. Без знаний о себе он был в полной власти незнакомых людей. Ему могли сказать все что заблагорассудится, и он бы так и не узнал, правда ли это, пока не стало бы слишком поздно. Не хотелось всю жизнь находиться в таком беспомощном положении.

Но разве у него был выбор?

Во всяком случае, пока память не восстановится, придется довериться Дипаку.

Они шагали вперед, а Синдера грызла пустота внутри: черная стена возвышалась между ним и его прошлым. Он скребся в нее в надежде проделать брешь и обнаружить по ту сторону лучик знания.

– Тебе придется поспевать за мной! – прикрикнул Дипак, останавливаясь и опираясь на свой посох.

Синдер неуклюже прибавил темп и начал сокращать дистанцию. Он так потерялся в своих мыслях, что отстал от священника.

– Смотри, куда идешь, – предостерег Дипак. – Будешь витать в облаках, можешь свалиться с горы.

Синдер прислушался к совету и постарался держаться как можно ближе к Дипаку, едва не наступая тому на пятки. Он загнал переживания поглубже, насколько это было возможно, и обратил все внимание на дорогу, по которой они шли.

Тропинка была извилистой, она поднималась на холмы и огибала впадины. И проходила близко к обрыву скалы, где неосторожного путника ждало падение на триста метров вниз. Оттуда тропинка выходила на испещренные солнечными зайчиками поля, где щебетали певчие птицы и цвели прекрасные цветы: живые и ароматные, они словно кивали и махали им, вздымаемые порывами ветра.

Добравшись до вершины каменистого холма, они остановились передохнуть. Дипак прочистил горло и хорошенько откашлялся.

– Переночуем у подножья холма. – Он с беспокойством оглядел на Синдера. – Не торопись. Спускайся медленнее, если потребуется. Иначе упадешь и расколешь свой идиотский череп.

Синдер с беспокойством посмотрел на ждущую впереди дорогу. На этом холме легко было поскользнуться, наступив на неровный камень или неправильно поставив ногу. Он сомневался, что ему удастся спуститься. Ногда после целого дня тяжелого пути отчаянно болела, отчего он дрожал в изнеможении.

Дипак не обратил внимания на его молчаливость. Не говоря ни слова, старик бочком, как краб, стал спускаться с холма. Синдер наблюдал за тем, как он идет, все еще пытаясь выяснить, как спуститься, не покатившись при этом кубарем по склону. Несколько минут спустя он обнаружил еще одну тропинку, более длинную, ведущую в обход, но и более безопасную.

Он глубоко вдохнул, чтобы успокоить дыхание, и пустился в путь. Синдер делал один осторожный шаг за другим, сильно опираясь на свой посох, продвигаясь вперед сантиметр за сантиметром, поскальзываясь то тут, то там на шатких камнях. Смотрел он прямо перед собой, выверяя каждое движение. Пот собрался у него над бровями, намочил подмышки и стекал между лопаток. Он вспотел так, будто пробежал дюжину километров.

Спуск к подножию холма занял слишком много времени, но Синдеру удалось это сделать. Неожиданное чувство гордости подняло его дух, и он издал победоносный крик.

Дипак встретил его добродушной улыбкой. Он уже поставил палатку и разжег костер, который весело потрескивал.

– Ты спустился, да еще и без падений, царапин и синяков. Молодец.

Синдер самоуничижительно пожал плечами. Дипак хотел его подбодрить, но что-то в его словах заставило чувствовать себя ущербным. Унизительно получить похвалу лишь за то, что просто спустился с холма.

Должно быть, Дипак это заметил, потому что улыбка на его лице угасла.

– Ставь палатку, – сказал он.

– Да, господин.

Дипак оперся на свой посох, недоуменно хмурясь. – Почему ты назвал меня господином? Я не господин.

Синдер неуверенно замер.

– Не знаю. Это показалось мне правильным. Я не должен называть вас так?

Дипак покачал головой.

– Нет, если только ты не считаешь меня господином, блюстителем закона или своим хозяином, а я не являюсь ни одним из них.

– Простите, – сказал Синдер, все еще недоумевая. Почтительное обращение сорвалось с его языка неосознанно. – Этого больше не повторится.

– Просто ставь палатку. Я позабочусь об ужине.

Синдер сделал так, как велел Дипак, и к тому времени как он закончил, солнце низко повисло над горизонтом. Последние лучи расписали небо в ярко-красный цвет, переходящий в медно-оранжевый. Задули беспокойные порывы ветра, морозные и холодные.

Синдер был благодарен за тепло костра и попытался расслабиться. Он отмахнулся от предложенной Дипаком миски похлебки. Сперва он хотел снять обувь и помассировать больные ступни.

Когда Синдер стянул обмотки, Дипак резко охнул, то ли от шока, то ли от удивления.

– Твоя стопа уже меньше завернута внутрь. Она почти выправилась до нормального положения!

Синдер бросил задумчивый взгляд на свои ноги. До этого момента он не обращал на них особого внимания и не мог оценить, что с ними было не так, кроме того, что правая была значительно меньше левой. Он посмотрел на Дипака, в чьем взгляде появилось беспокойство.

– Ты можешь это объяснить? – потребовал ответа священник, встречаясь взглядом с Синдером.

Синдер покачал головой.

– Я даже не помню, как они выглядели раньше. Вы уверены, что они выглядят иначе?

– Уверен. Твоя мать приходила ко мне за мазью, чтобы выправить ее. Это никогда не помогало. – После нескольких минут тщательного изучения ступни он покачал головой. – А может, я просто неправильно помню. Держи. – Он передал Синдеру миску с похлебкой. – Ешь. Это только начало. Нам еще три недели идти до Быстромечия.

* * *

Через неделю после того как они отбыли в Быстромечие, их настиг проливной дождь. Это случилось ближе к вечеру. Он застал их, когда они шли вдоль журчащего ручья. Началось все с того, что небо затянуло густыми тучами, оно постепенно потемнело, тревожно застонал сильный ветер, возвещая о том, что погода вот-вот испортится.

Синдер беспокойно поглядывал на тучи, понимая, что они, вероятно, принесут с собой ледяной дождь. Глядя на ту, в которой мелькнула молния, он вздрогнул и предупредил Дипака. Бросив взгляд на настигающую их бурю, тот выругался, что совершенно не подобало священнику.

– Пойдем, – поторопил Дипак.

Они увеличили темп в поисках пещеры или хотя бы выступа, под которым можно было бы переждать непогоду. В этом удача их не оставила. Выше по течению, в окружавших их покрытых деревьями холмах, Синдер заприметил небольшую пещерку, которая оказалась небольшим углублением между скал. Она была достаточно большой, чтобы они оба остались сухими, укрывшись в ней, но не более того.

Синдер вышел из пещерки, оценивая, когда тучи их настигнут.

– Мы успеем собрать дрова, – решил он.

Дипак согласно кивнул.

– Поторопись. Твоя нога все еще слаба.

– Я знаю. И не стану испытывать судьбу, – сказал Синдер.

Что бы ни произошло во время того нападения снежного тигра, потеря памяти оказалась не единственным изменением, которое ему пришлось пережить. Искалеченная стопа начала исцеляться, выпрямляться, становиться ровнее и правильнее. Он также заметил, что чахлая правая нога стала сильнее, чем в начале путешествия. Возможно, на ней также наросли и мышцы.

Дипак не знал, что могло означать это исцеление, но без обиняков заявил Синдеру, что это не значит, что он проклят эфиром.

– Ты не рэйф, – сказал священник безапелляционным тоном.

Синдер был благодарен Дипаку за поддержку, хотя так до конца и не понял, что значит быть «проклятым эфиром». Что бы это ни значило, оно не предвещало ничего хорошего. Он помнил, как Симиал и Лок сказали о нем нечто подобное, когда он очнулся около колодца.

Они быстро собрали дрова и шмыгнули в пещерку всего за несколько минут до того, как зарядил дождь. Дождь встал стеной и барабанил по их укрытию, но Синдер не обращал на осадки никакого внимания и сосредоточился на том, чтобы сложить хворост и дрова для костра.

Дипак попытался разжечь костер с помощью огнива, но ему не удавалось высечь ни одной искры. Он снова выругался.

– Если бы у нас была эльфийская лоретасра, это не было бы так чертовски трудно. Стоит этим остроухим только захотеть, как костер тут же разгорается.

Синдер ничего не знал о лоретасре, зато знал, как пользоваться огнивом. Вскоре после того как он забрал его у Дипака, ему удалось поджечь хворост, после чего, аккуратно раздувая пламя, он сумел вызвать к жизни трепещущий костерок. Маленькие веточки отвечали за его рост, а когда принялись более крупные, небольшая пещерка согрелась. Дым через расщелину поднимался прямо в ночное небо.

Дипак широко улыбнулся, протягивая руки к пламени.

– Ты ничего не знаешь ни о семье, ни о нашем народе, но знаешь, как позаботиться о себе.

Синдер это тоже заметил. Когда дело доходило до того, чтобы найти самый легкий путь, чтобы спуститься с отвесного холма, поймать рыбу в реке или расставить силки, чтобы пополнить запасы продовольствия, он использовал навыки выживания в дикой природе, словно был рожден с ними. Но если верить Дипаку, отец никогда не водил его в леса. И никто не водил. Учитывая, что у Синдера была чахлая нога, подобное путешествие было бы слишком опасно. Так откуда он так много знал о выживании в дикой природе? Или это всего лишь еще одна загадка, как и все, что произошло с тех пор, как снежный тигр убил его родителей?

У него было так много вопросов… И Синдер решил задать тот, на который, как он надеялся, ответить было проще всего.

– Что такое рэйф?

– Я расскажу, если начнешь готовить ужин, – сказал Дипак.

Синдер согласился с планом священника и вынул из своего вещмешка копченое мясо и несколько сморщенных картофелин и морковок. Он также выудил котел с вмятинами и погрузил его в ручеек, текущий по скалистому склону холма. Набрав достаточно воды, он поставил его на подставку над костром. Затем нарезал овощи, и вскоре на костре уже кипела пресная похлебка.

– Рэйфы – это люди, которые имеют доступ к своей лоретасре, – начал Дипак. – Они…

– Что такое лоретасра? – перебил его Синдер.

Дипак вздохнул.

– Похоже, придется начать с самого начала. Лоретасра – это то, что есть у всех разумных существ. – Он пытливо взглянул на Синдера. – Мы вчера говорили о гномах, эльфах, троллях, хранителях, пикси и остальных.