Цитаты из книги «Бесконечная шутка»

Маман же, с другой стороны, может функционировать с навязчивыми состояниями, потому что она также навязчиво эффективна и практична по отношению к навязчивым состояниям.

Из спальни слышно, как Ривз Мейнверинг рассказывает какой-то девочке с голосом, как после гелия, что жизнь, по сути, – это один долгий поиск пепельницы.

такое в Унии зовут «завораживающим в сравнительноотносительных пределах»

разница между самоубийством и убийством, пожалуй, только в том, где именно ты разглядел дверь из клетки: смогла бы она убить, чтобы выбраться из клетки?

– Ну так меня обвиняют в чем, в полоскании со злым умыслом?

Месяц Полного домашнего ареста только за жидкость для полоскания рта? Ого, интересный факт, из мира интересных фактов: жидкость для рта надо выплевывать! В ней, типа, 2 процента спирта!

Все эти люди госпитализированы. Смирные и здоровые, но пустые, словно выхолощенные на каком-то глубинном уровне рептильного мозга

Алые десантные брюки с зелеными цилиндрическими полосками по бокам. Штанины заправлены в лиловые носки в древних и ваще неклевых «Кларке Воллабис» с грязными подошвами и налипшей ластиковой жвачкой. Под пиджаком английского покроя в фиолетово-коричневую клетку «оконная рама» – оранжевая водолазка из искусственного шелка. На плечах плетеные погоны энсина. На голове обычная фуражка, но с по-деревенски выгнутым козырьком. Он даже выглядел не столько бесстыже, сколько по-нищебродски.

На некоторых вечеринках можно быть и на самом деле не быть. На некоторых вечеринках можно услышать, как в хореографию самой вечеринки вплетено ее подразумеваемое окончание. Для Джоэль ван Дайн среди самых грустных моментов – этот невидимый перелом, когда кончается вечеринка, даже неудачная: время немого согласия, когда каждый начинает собирать свои зажигалку и спутника/цу куртку или пальто, на его последнем пиве висят пять колец пластиковой упаковки, говорит хозяйке на выходе формальности – так, что и формальность очевидна, но и сам он не кажется неискренним, – и уходит, обычно хлопнув дверью. Когда все голоса затихают в коридоре. Когда хозяйка отворачивается от закрытой двери и видит бардак и расширяющуюся белую V тишины в кильватере вечеринки.

Дон Гейтли рассказывает Юэллу, что типичные кустарные тюремные наколки делаются швейными иглами из тюремной барахолки и синими чернилами из авторучки, одолженной из нагрудного кармана ничего не подозревающего общественного защитника, – вот почему тюремный жанр всегда одного синего цвета ночного неба. Иглу окунают в чернила и втыкают в татуируемого достаточно глубоко, чтобы он не дернулся и всю руку себе не порвал к хренам. На обычный ультраминимальный синий квадрат, как у Гейтли на правом запястье, уходит половина дня и сотня отдельных уколов. Потому линии никогда не бывают ровными, а цвет не всегда однородный, ведь невозможно каждый отдельный укол в, ну, дергающуюся плоть произвести с одинаковой глубиной. Вот почему тюремные наколки всегда выглядят так, будто их набивали дети-садисты в дождливый полдень. У Гейтли синий квадрат на правом запястье и кривой крест на гигантском левом предплечье. Квадрат он набил сам, а крест набил сокамерник в обмен на такую же услугу. Оральные наркотики сделали процесс и менее болезненным, и менее утомительным.