«Я думал, что закончил заполнять экзаменационные листы пятьдесят лет назад», – отшутился Бхагаван. Он снова сел и начал читать вопросы.

Первый вопрос был таким: «Почему для умерших родителей нужно проводить церемонии?»

«Потому что это ваши отец и мать! Конечно, никто не требует, чтобы вы проводили церемонии для чужих родителей», – ответил Бхагаван.

Все засмеялись.

«Мы прочитаем следующий вопрос после ужина», – добавил Бхагаван. Но молодой человек не вернулся. Может быть, он осознал, насколько его вопросы пусты.

Иногда посетителям, которые, по нашему единодушному мнению, нуждались во внимании, доброте и милости Бхагавана, он оказывал очень суровый прием. Обычно Бхагаван был ласковее всего с теми, кто считал себя великими грешниками, и с теми, кто приходил к нему, преисполнившись раскаяния. Однако случилось так, что на одного такого посетителя он вначале обрушил свой гнев.

Был летний вечер, мы все сидели снаружи у колодца. Внезапно один из посетителей начал горько плакать.

«Я ужасный грешник. Я долгое время приходил к вам и припадал к вашим стопам, но во мне ничто не изменилось. Смогу ли я наконец очиститься? Сколько мне ждать? Когда я здесь, рядом с вами, я на время становлюсь хорошим. Но когда я ухожу отсюда, я снова превращаюсь в чудовище. Вы не представляете, каким я тогда становлюсь – почти не человеком. Неужели я навсегда останусь грешником?»

«Почему вы пришли ко мне? Что я должен сделать с вами? – строго спросил Бхагаван. – Что такого между мной и вами, что вы приходите сюда плакать?»

Этот человек начал плакать и стонать еще больше, словно его сердце разрывалось на части.

«Все мои надежды на спасение пропали. Вы были моим последним прибежищем, но вы говорите, что я для вас никто! К кому мне теперь обратиться? Что мне делать? К кому мне идти?»

Бхагаван какое-то время смотрел на него, а затем сказал: «Разве я ваш Гуру, который должен отвечать за ваше спасение? Я разве когда-нибудь говорил, что я ваш Учитель?»

«Если не вы мой Учитель, то кто же? И кто вы, если не мой Учитель? Вы мой Гуру. Вы мой ангел-хранитель. Вы должны пожалеть меня и освободить от моих грехов!»

Он снова начал всхлипывать и плакать. Мы сидели, не говоря ни слова, нас переполняла жалость. Только Бхагаван был собран, внимателен и отвечал деловым тоном.

«Если я ваш Гуру, чем вы мне отплатите? Вы должны платить мне за услуги».

«Но вы же ничего не возьмете! – воскликнул посетитель. – Что я могу вам дать?»

«Разве я когда-нибудь говорил, что ничего не беру? Вы меня когда-нибудь спрашивали, что вы можете мне дать?»

«Если вы возьмете хоть что-нибудь, только попросите. Нет ничего, что я не отдал бы вам!»

«Хорошо. Сейчас я прошу. Дайте мне. Что вы мне дадите?»

«Возьмите всё, что хотите. Всё, что я имею, – ваше».

«Тогда отдайте мне всё хорошее, что вы сделали в этом мире».

«Что хорошее я мог сделать? На моем счету нет ни одного доброго поступка».

«Вы пообещали отдать – так отдавайте же. Не надо говорить о своих счетах. Просто отдайте мне сейчас всё хорошее, что вы сделали в прошлом».

«Да, я отдам. Но как это сделать? Скажите мне, как отдать, и я отдам».

«Скажите так: „Все благие деяния, которые я совершил в прошлом, я отдаю без остатка моему Гуру. С этого момента они не будут считаться моими заслугами, и я не имею никакого отношения к ним“. Скажите это от всего своего сердца».

«Хорошо, Свами. Я отдаю вам все благие деяния, которые я совершил в жизни, и все их плоды – если я вообще сделал в жизни хоть что-то хорошее. Я отдаю вам это с радостью, потому что вы мой Учитель, и вы попросили меня отдать всё это вам».

«Но этого недостаточно», – строго сказал Бхагаван.

«Я отдал вам всё, что у меня было. Я отдал вам всё, что вы попросили отдать. У меня больше ничего нет».

«Неправда. У вас есть еще кое-что. Отдайте мне все ваши грехи».

Этот человек посмотрел на Бхагавана диким взглядом, полным ужаса.

«Вы не знаете, Свами, о чем вы просите. Если бы вы знали, вы бы не попросили об этом. Если вы возьмете себе мои грехи, всё ваше тело сгниет, а потом сгорит. Вы не знаете меня. Вы не знаете моих грехов. Не просите меня отдать вам мои грехи».

И он горько разрыдался.

«Я сам о себе позабочусь. Не беспокойтесь обо мне, – сказал Бхагаван. – Всё, что я хочу от вас, – это ваши грехи».

Они долго не могли совершить эту сделку. Мужчина отказывался расставаться со своими грехами, но Бхагаван был непреклонен.

«Либо вы отдаёте мне свои грехи вместе со своими заслугами, либо оставляете себе и то, и другое – в таком случае не называйте меня своим Учителем».

В конце концов этот человек поборол свои сомнения и объявил: «Все грехи, которые я совершил, больше мне не принадлежат. Все грехи и все их плоды принадлежат Рамане».

Бхагаван выглядел удовлетворенным. «С этого момента в вас нет ничего хорошего и ничего плохого. Вы чисты. Идите и не делайте ничего – ни хорошего, ни плохого. Оставайтесь Собой. Оставайтесь Тем, что вы есть».

Глубокий покой воцарился в душе этого человека, и в наших душах тоже. Никто не знает, что было потом с этим человеком, которому так повезло, потому что с того самого дня его никто не видел в ашраме. Возможно, у него не было причин приходить снова.

Был еще один случай, когда посетитель с похожей проблемой начал плакать перед Бхагаваном о своих неизмеримых грехах.

Бхагаван спросил: «Когда вы спите, вы грешны?»

«Нет, я просто сплю».

«Если вы не грешник, значит, вы хороший человек».

«Нет, когда я сплю, я не хороший и не плохой. Я ничего не знаю о себе».

«А что вы знаете о себе сейчас? Вы говорите, что вы грешник. Вы говорите это потому, что вы так думаете. Если бы вы были довольны собой, вы бы называли себя хорошим человеком и перестали бы говорить мне, что вы грешник. Что вы знаете о добре и зле, кроме того, что есть в вашем уме? Когда вы видите, что ум всё придумывает, ум исчезает. Добро исчезнет, зло исчезнет, а вы останетесь Тем, что вы есть».

Несмотря на то что Бхагаван часто говорил такие вещи, преданные и гости продолжали приходить к нему и жаловаться на свои грехи или на свою бездуховность.

Однажды один посетитель сказал: «Я приходил к вам, Свами, много раз. Я надеялся на то, что что-нибудь произойдет, что я изменюсь. До сих пор я не заметил никаких перемен в себе. Я остался таким же, каким и был, слабым человеком, неисправимым грешником». И он начал жалобно плакать.

«На этом пути нет вех, – ответил Бхагаван. – Как вы узнаете, в каком направлении вы идете? Почему бы вам не поступить как пассажир первого класса? Он сообщает проводнику, куда он едет, закрывает дверь и ложится спать. Остальное делает проводник. Если бы вы могли доверять своему Гуру так же, как вы доверяете проводнику в поезде, этого было бы достаточно для того, чтобы достичь места назначения. Вам нужно лишь закрыть двери, окна и лечь спать. Проводник разбудит вас, когда поезд прибудет в пункт назначения».

Никогда нельзя было заранее угадать, как Бхагаван отреагирует на пришедшего к нему человека, но мы всегда знали, что он будет защищать любое животное, которое может пострадать от сидящих в холле людей. Однажды в знойный летний день Бхагаван отдыхал на кушетке возле стены. Кто-то из посетителей принес фрукты. Они лежали на медном подносе рядом с его кушеткой. Несколько обезьян, стоя в отдалении, смотрели на эти фрукты, а Мадхава Свами, вооруженный длинной палкой, стоял на страже. Остальные сидели в медитации с закрытыми глазами. Бхагаван, облокотившись, пристально смотрел перед собой. Внезапно он захлопал в ладоши и засмеялся, как ребенок.

«Он схватил его, он схватил его! – воскликнул он с ликованием. – Он схватил фрукт!»

Обезьяна, которой удалось перехитрить Мадхаву Свами, стянула фрукт с подноса и сидела с ним на стене. Люди, сидевшие в медитации, с удивлением открыли глаза. Бхагаван веселился всё время, пока обезьяна поедала фрукт. По всей видимости, Бхагаван был очень рад, что обезьяна победила Мадхаву Свами. Бхагаван всегда был на стороне обезьян. Казалось, он скорее отдаст фрукты обезьянам, чем своим посетителям. Когда никто не видел, он давал обезьянам любые фрукты и любую еду, которая была под рукой. Когда помощника, стоящего на страже со своей палкой, Бхагаван отсылал с каким-нибудь поручением, у обезьян начинался праздник. Когда их гнали, они прятались за кушеткой Бхагавана, – между ней и стеной, где их было трудно достать, не потревожив Бхагавана. Они прекрасно знали, кто на их стороне, и, оказавшись за кушеткой, показывали помощникам, как мало их мнение для них значит. Бхагаван нежно любил своих обезьян и говорил, что они преподают нам духовный урок: может показаться, что они резвятся или сидят спокойно, но их ум всегда нацелен на фрукты, и что бы они ни делали, они бросаются к фруктам, как только появляется возможность их стянуть.

Бхагаван следил за тем, чтобы все животные в ашраме получали хорошую еду, а не объедки. Он напомнил мне об этом, когда я разговаривал с ним в столовой. Во время трапезы Бхагаван просил, чтобы ему давали очень мало еды, и доедал всё, что было на тарелке, до последнего зернышка риса.

Он никогда не просил нас следовать в этом его примеру, но однажды я сказал ему: «Если мы будем так же тщательно вычищать свои тарелки, собаки, кошки, обезьяны и крысы умрут от голода».

Бхагаван ответил: «Если ты так сострадателен, почему бы тебе не кормить животных, прежде чем есть самому? Думаешь, им нравятся твои объедки?»

Доброта и забота Бхагавана иногда распространялись даже на растения, росшие в ашраме. К северу от холла Бхагавана росло миндальное дерево. Чиннасвами попросил рабочего оборвать с него сухие листья, из которых можно сделать «тарелки». Рабочий стал махать своим садовым ножом направо и налево.

Бхагаван сморщился, словно ему самому было больно, и крикнул этому человеку: «Эй, что ты делаешь? Ты причиняешь страдания дереву. Разве ты не знаешь, что оно живое?»

Рабочий объяснил, что ему поручили срезать сухие листья.

Бхагаван продолжал укорять его: «Вы, люди, не можете ничего сделать, не причинив боли. Представь, что было бы, если бы я схватил тебя за волосы и дернул. Может, твои волосы и не живые, но ты бы это почувствовал. Оставь дерево в покое и уходи!»

Эчамма как-то раз начала выполнять сложную пуджу, для которой нужно было собрать сто тысяч листьев тулси. И даже она не смогла избежать гнева Бхагавана.

«Люди не могут оставить в покое эти листья, живые и прекрасные. Они рвут их, протыкают, нанизывают на нитку, калечат и убивают эти несчастные листочки и цветочки. Нужны ли Богу такие богослужения? Когда эти листья растут на деревьях – разве они не принадлежат Ему? Вместо того, чтобы отдавать Богу свое собственное „я“, мы делаем все эти ужасные вещи с цветами».

Из книги «Письма из Шри Раманашрама», письмо 42 от 20 апреля 1946 г.

«Когда Бхагаван был в пещере Вирупакша, Эчамма, поставив у себя дома портреты Бхагавана и Шешадри Свами, решила провести пуджу с сотней тысяч молодых листьев. Она сообщила об этом Бхагавану и приступила к церемонии. По завершении пуджи с пятьюдесятью тысячами листьев лето вступило в свои права, и она не могла найти листья, даже обойдя всю гору. Она устала и пришла к Бхагавану, чтобы он утешил ее.

Бхагаван сказал: „Если ты не можешь найти листья, почему бы тебе не порезать себя для пуджи?“

„Ой, это, должно быть, больно!“

Бхагаван сказал: „Если тебе больно, когда ты режешь свое тело, почему ты думаешь, что дереву не больно, когда ты обрезаешь его листья?“

Она побледнела и спросила: „Почему вы не сказали мне это раньше, Свами?“

Он ответил: „Если ты знаешь, что резать свое тело – больно, как ты можешь не знать, что дереву точно так же больно, когда ты обдираешь его листья? Неужели об этом надо говорить?“

Однажды он увидел, как кто-то вечером отрезает веточку, чтобы утром почистить ею зубы.

„Ты можешь дать дереву спокойно поспать? – спросил он. – Ты мог бы взять эту ветку днем. Где твоя чуткость и сострадание? Раз дерево не может плакать, не может укусить или убежать, это значит, что можно делать с ним все что угодно?“

В другой раз кто-то обрывал с дерева все цветы. Бхагаван возмутился.

„Оставьте хоть немного цветов на этом несчастном дереве. Оно их любит. Они ему нужны. Вы обрываете все цветы до последнего бутона, как будто это что-то очень ценное. А потом вы просто даете им завянуть и погибнуть. На дереве они прожили бы дольше. Я не понимаю, почему вы так жестоки“.

Мы более-менее заботимся о человеческих существах, но совершенно безразличны к насекомому или дереву. Для Бхагавана все были одинаково живыми, одинаково важными. Он чувствовал даже боль травинки».

* * *

Самбашива Рао был старшим сыном в большой семье, приехавшей из Неллора, штат Андхра-Прадеш. Все они были преданными Бхагавана. Они познакомились с Бхагаваном вскоре после смерти отца семейства, Венкатачаламайи. Через несколько дней его жене приснилось, что ее муж появился в комнате для пуджи. Он проводил церемонию поклонения богам, и с ним был человек, которого она никогда раньше не видела.

Венкатачаламайя Гару сказал ей: «Я ухожу, оставляя всю свою семью на попечение этого человека».

Прошло много времени, прежде чем его жена опознала во втором персонаже своего сна Бхагавана.

Вся эта семья узнала о Бхагаване благодаря третьему брату, Сатьянараяне Рао.

Работая в Веллоре школьным учителем, он познакомился с Пранаванандой Гару, который был всем сердцем предан Бхагавану. Поскольку Веллор был всего лишь в восьмидесяти километрах от Раманашрама, он регулярно ездил туда и вскоре сам стал преданным.

В 1930 г. Сатьянараяна Рао открыл в ашраме первый книжный магазин. До этого книги ашрама продавались только в храме Аруначалешвары. Этим занимались несколько преданных Бхагавана, живших там. Когда Чиннасвами в 1929 г. стал управляющим ашрама, Сатьянараяна Рао собрал все книги, лежавшие в храме, принес их в ашрам и открыл там книжную лавочку.

Я был там, когда самый младший брат, Нарасинга Рао, спросил Бхагавана о божественной силе, оживляющей всех нас. Он сидел со скрещенными ногами на полу перед диваном Бхагавана. Холл был почти пуст.

«Бхагаван, – сказал он, – вот я сижу здесь, не двигаясь. Вы говорили мне, что шакти (божественная сила) оживляет всех, и что она исполнит предназначение, ради которого рождается тело. Я бы посмотрел, как сейчас эта сила сдвинет меня с места».

Бхагаван с улыбкой ответил: «Да, да, какое-то время ты будешь сидеть здесь. В полшестого вечера, когда тебе нужно будет идти в город, твоя мать встанет и поклонится мне. То же самое сделают твоя сестра и жена. Тогда и ты встанешь, поклонишься и пойдешь с ними в город – потому что приехал в Тируваннамалай, чтобы помогать им. А потом, [когда тебе придет время уезжать], кто поедет в Неллор работать юристом, ты или я? Эта сила, эта шакти, заставляет тело совершать предначертанную ему работу, ради которой оно появилось на свет. Только она, и ничто иное. Не ты, не «я». Нет другой силы, которая могла бы противодействовать ей. Есть только одна она, а ум и прана (оживляющая жизненная сила) – ее ветви».

Несмотря на то что все пять братьев в конце концов стали преданными Бхагавана, Самбашива Рао вначале не проявлял ни интереса, ни преданности. Приходя к Бхагавану, он даже не кланялся и принимал его присутствие как должное. Во время одного из своих визитов он просто сообщил Бхагавану, что едет домой в Неллор, не спросив у него разрешения уехать.

Бхагаван серьезно посмотрел на него и просто сказал: «Да».

К своему удивлению, Самбашива Рао обнаружил, что не может уехать. В первый день шел слишком сильный дождь, на следующий день он опоздал на поезд, а на третий день у него поднялась температура. Когда он снова попытался уехать, повозка, запряженная лошадью, не пришла вовремя.

Он думал, что Бхагаван колдует, и возмущался. Поскольку ему нечего было делать, он весь день сидел в углу холла, молча кипя от злости и ругаясь про себя.

Сидя в своем углу, он услышал, как Бхагаван говорит кому-то: «Если тебе нужно рассердиться, сердись на хороших людей. Если ты будешь сердиться на плохих людей, тебе вернется обратно с процентами».

Самбашива Рао вздрогнул, решив, что эти слова предназначались ему.

«Бхагаван, – сказал он, – разве не опасно плохо обращаться с хорошими людьми?»

Бхагаван улыбнулся и сказал: «Когда плохо обращаешься с хорошими людьми, они не отвечают тебе тем же, но их это ранит, и из-за этого обидчику, возможно, придется страдать. В писаниях есть одно высказывание, гласящее, что ругающий хороших людей получает всё плохое, что может оставаться в них. Если ты хочешь обругать кого-нибудь, обругай Бхагавана. Он не обидится, и на нем нет грехов. Бранить его бзопасно. Он хочет одного, – чтобы о нем помнили. Настроение, с которым ты вспоминаешь его, не так уж важно. Если бы было иначе, как смогли бы Равана и Шишупала обрести спасение^[101]?»

Самбашива Рао выслушал это молча и с тех пор стал вести себя с Бхагаваном совершенно иначе.

Как-то раз, когда Самбашива Рао уже был преданным, его стали допрашивать люди, строго соблюдающие все ритуалы ортодоксального индуизма.

«Мы узнали, что твой Гуру, Махарши, не соблюдает правил поведения, изложенных в шастрах, и не выполняет того, что должен выполнять санньясин».

«Не выполняет», – согласился Самбашива Рао.

«Мы узнали, что он не получил никакого формального посвящения в санньясу».

«Не получил».

«Мы слышали, что он жует бетель, сидит на мягком диване, пьет кофе, и к нему могут приближаться неприкасаемые».

«Да, это правда».

«В таком случае мы не можем согласиться с его образом жизни. Он может быть великим человеком, но он подает плохой пример, и люди, несомненно, будут подражать ему. Поступая так, как поступает он, они накопят грехи, в которых виноват будет он как их учитель».

Таково было мнение многих ортодоксальных пандитов, не видевших за формой сути. Действительно, в Раманашраме многие предписания шастр не соблюдались. Ашрам был построен на месте погребения (которое само по себе не соответствовало правилам), и, следовательно, там нельзя было читать ни одну часть Вед, кроме «Шри Рудра Сукта». Однако там есть Веда-патасала. Более того, там расположен храм, в котором проводятся церемонии поклонения Шива-лингаму и Шри Чакре со всеми причитающимися ритуалами, включая исполнение ведических мантр и чтение других священных текстов. Из этого можно было бы сделать вывод, что Бхагаван считал шастры и все религиозные предписания бессмысленными. Но это не так. Например, он тщательно следил за тем, чтобы при постройке и освящении храма в ашраме предписания шастр соблюдались.

Некоторые его взгляды на ортодоксию на первый взгляд казались непонятными. На кухне ашрама готовили пищу с луком и чесноком, хотя было известно, что многие ортодоксальные брахманы не могут есть такую еду. Майор Чадвик однажды спросил Бхагавана, является ли лук препятствием на духовном пути, и Бхагаван подтвердил, что является. Чедвик сразу же прекратил есть лук и чеснок, несмотря на то что он не был индуистом и, следовательно, эти ограничения на него не распространялись. Однако многие брахманы в ашраме продолжали есть пищу, приготовленную с луком и чесноком.

Как такое могло быть? Я думаю, ответ кроется в том, что Бхагаван давал своим преданным свободу выбирать свой собственный путь. Действительно, он предоставлял своим последователям достаточно свободы в том, что касалось еды, но это не значит, что он одобрял всё, что они делают. Методом Бхагавана был не приказ, а внушение. Настоящий приказ, как он считал, должен исходить изнутри, приводя к добровольному, а не к навязанному правильному действию. Например, Бхагаван никогда не приказывал Деварадже Мудальяру стать вегетарианцем, однако когда тот задался вопросом, следует ли ему предпринять этот шаг, он попросил совета Бхагавана. Он не был уверен, что вегетарианская диета будет давать ему достаточно питательных веществ. К тому моменту он уже много лет был преданным Бхагавана. Бхагаван заверил его, что, если он перестанет есть невегетарианскую пищу, ничего плохого с ним не случится.