Интерлюдия первая

В маленькой каморке Великой Библиотеки Ренталла горел свет. Посреди комнаты была навалена целая гора деревянных колб, футляров и шкатулок с древними свитками, под которой копошились два гоблина, силясь выбраться из ловушки знаний.

─ Остолоп! Тупица! Отрыжка больного ишака! Тебя кто просил трогать шкаф?! ─ распалялся старый гоблин с благородной сединой волос на ушах. Темно-коричневая ряса, подпоясанная переплетенным в тугой канат десятком цветных нитей, упала, отчего стали видны тонкие ноги-спички, которые смешно дергались в воздухе. ─ Да твой дед даже не родился, когда этот шкаф заполнился рукописями, покрылся пылью и забылся!

─ Я просто хотел немного почитать, ─ промямлил молодой гоблин в простой серой рясе послушника. Первым поднявшись на ноги, он помог своему наставнику встать и тут же получил заслуженную благодарность ─ приправленную бранным ворчанием оплеуху, а вишенкой в угощении послужил болезненный пинок под зад.

─ Почитать захотел?! Ох же ты наказание мне… Я тебе что сказал сделать?

─ Подать ваше пенсне, настоятель.

─ А ты что сделал?

─ Я не нарочно, правда! ─ начал оправдываться маленький гоблин, пунцовея на глазах. ─ Просто… просто там был свиток с печатью героя Сульмендира! И я потянулся к нему, и… и…

─ Не удержался, да? ─ по-отечески спросил старый гоблин, переменив гнев на участие. ─ Я тоже когда-то был таким, как ты, да. Молодым. Жаждущим знаний. И тоже творил дела, да… Не только в погоне за новыми хрониками Сульмендира, но и… А, ладно… я тебя понимаю!

─ Значит, вы меня прощаете?! ─ обрадовался юный послушник храма Знаний.

─ О! Я и не собирался на тебя обижаться! Нет. Но это не значит, отрок, что ты не будешь наказан. Я сделаю то же, что сделал мой наставник, а до этого ─ наставник моего наставника, когда тот еще был простым послушником, ─ выдержав небольшую паузу и нагнетая атмосферу, старый мудрый гоблин заговорил в нужный момент, когда молодой послушник готов был взорваться от распиравших его переживаний. ─ Ты каталогизируешь все свитки о Герое Сульмендире. Прочтешь их, внесешь в новую летопись и расставишь на свои места. Понял?! И даже не заикайся, что этих летописей у нас как бродячих собак! Составишь. Запишешь. Разложишь все по своим местам. Уяснил? И затем сдашь книгу в четвертый архив.

Радостная улыбка от уха до уха еще долго не покидала лица юного гоблина. Он витал в облаках, не веря в свое счастье. Хлопнувшая дверь каморки привела в чувство послушника. Настоятель ушел, не забыв прихватить свое пенсне.

Первым делом гоблин поправил завалившийся шкаф. От окончательного падения его удерживал стоящий рядом стол, удачно подпирающий уголком своего деревянного собрата. Затем юноша принялся разбирать сваленные в кучу предметы, раскладывая шкатулки со свитками по годам ─ от самых древних, до написанных совсем недавно. Предвкушая долгие часы погружения в историю своего кумира, юный послушник подхватил с пола парочку шкатулок с самыми древними преданиями.

Он осторожно достал исписанные убористым почерком пергаменты. Прочел их и бережно положил на полку. Затем неуклюжий любитель приключенческих историй и легенд выудил из стоящего рядом сундука громадную книгу в плотном кожаном переплете, перо и чернильницу с быстросохнущими чернилами. Раскрыв огромный талмуд, юный гоблин обмакнул перо, осторожно снял темную каплю краем чернильницы и, воодушевленный только что узнанной историей, принялся выводить слова титульного листа:

«Хроники эльфийского безумца»

«Сульмендир»

Вольный перевод с флидийского общего и свободная трактовка найденных личных дневников, записей и легенд, упоминающих одну остроухую личность

Собрав все воедино, нашей команде историков-сульманиистов и мне, Саркилю младшему, удалось поведать всем Его историю

Особая благодарность племени горных леприконов за сохраненный и дошедший до наших дней медный горшок с портретом Героя

Все жаргонизмы максимально адаптированы к современным

Если у Вас имеются записи о жизни Сульмендира или принадлежавшие ему реликвии ─ просьба связаться с нами

Закончив с титульным листом, молодой гоблин еще раз потер ушибленную пятую точку ─ нога у настоятеля была тяжелая. Затем., перевернул страницу и снова обмакнул перо в чернильницу, вывел первые слова будущих хроник:

Глава 1 Уроки стрельбы

Вот чего я никак не планировал делать в ночь перед днем летнего цветения мэллорнов, так это возиться с Анчадалем на отшибе поселения, уча его правильно обращаться с луком.

─ Боги всемогущие, Чад! Ты лук в руках держал до этого? Я, конечно, понимаю, что тебя это не особо волнует, но я не могу видеть, как ты держишь оружие вверх тормашками! Переверни! Да, вот так. Там даже хват под руку есть, ─ уставшим голосом наставлял я своего друга, привалившись спиной к дереву и раскручивал между пальцами стрелу.

─ Тц… Суль, давай ты потом издеваться будешь, а? Сам же знаешь, какой завтра день. Помог бы лучше, ─ нервно ответил мне Чад, подбирая удобную позу для стрельбы, ─ если завтра во время смотра кандидатов я не попаду в мишень, то… то…

─ То я тебе стрелу промеж твоих пухлых ушей вгоню по самое оперенье, ─ раздраженно буркнул я, вспоминая от чего мне пришлось отказаться ради этого урока ─ а потом еще парочку. Для верности.

─ Во-о-от! Отличный план! Всяко лучше ожидающего меня позора.

─ Что? Ты о каком позоре? Подумаешь, эльф не умеет стрелять из лука! Тоже мне, невидаль!

─ Суль!

─ А, ну если ты имеешь в виду, что сын Шепчущего не знает как держать правильно оружие и неспособен натянуть тетиву ─ тогда да. Это определенно позор!

─ Спасибо. Мне прям полегчало.

─ Сарказм?

─ Сарказм.

Я покачал головой, сделал глубокий вздох и подняв свой лук, подошел к другу. Он занимался каким-то позерством, пытаясь принять максимально эффектную и удобную позу: вертел корпусом, менял местами ноги и даже пару раз перекладывал лук. видимо пытался вспомнить, левша он или правша.

─ Чад, вот скажи, если бы ты меня не нашел сегодня, то что бы делал? ─ задал я вопрос другу, беря из стоящего рядом с ним колчана стрелу.

─ Честно? Не знаю. Но скорее всего выбирал бы между смертью от стыда и путешествием в монастырь Немых Братьев под другим именем.

─ Неплохой вариант, ─ я одобрительно хмыкнул, ─ еда, крыша над головой. Сестры в соседнем монастыре.

─ Вот! У тебя одно на уме. А ты в курсе, что у сестер обет безбрачия? ─ попенял мне Чад.

Вложив стрелу в гнездо, я слитным движением натянул тетиву и поднял лук. Увидел цель ─ криво вырезанный круг на сухом дереве. Миг! И на выдохе спустил тетиву, отправляя стрелу в недолгий полет. В яблочко!

─ Ну, я-то приходил бы к ним после ужина, ─ усмехнулся я, довольный своим выстрелом и плоской шуткой. ─ Давай теперь ты. Да оставь ты стрелу! Без нее давай. Еще застрелишься, а мне потом труп прятать.

─ Ты вообще слышал, чтобы из лука кто-нибудь застрелился? Хоть в трактирных анекдотах, а?

─ Нет, но не удивлюсь, если ты будешь первым. Так что положил стрелу на место и просто натягивай тетиву.

─ Так нормально?

Глядя на застывшего в нелепой позе Чада, я не удержался и влепил себе ладонью по лбу. Ноги были настолько широко разведены, что между ними мог запросто пробежать кабан. Если ему копыта на сустав укоротить, конечно. Чуть согнув заднюю ногу в колене, Чад дугой выгнул поясницу. При этом лук в его руке ходил из стороны в сторону с жуткой амплитудой, а рука с тетивой была прижата максимально близко к телу. От этого безумного сюра хотелось хлопнуть с полбутылки алкоголя. Да не нашего эльфийского эля или вина, а забористого гномьего пойла, после которого похмелье наступает даже у соседей через улицу.

─ Уффф… ты если так выстрелишь, будешь Чадом Одноухим или Чадом Безносым. И это в лучшем случае. Зависит от того, куда смотреть будешь. Руку вынеси. Взгляд вдоль стрелы…

─ У меня нет стрелы.

─ Не беси меня! Представь стрелу! Представил? Взгляд вдоль нее. Дыхание выровняй…

─А, хвург! Долго мне так стоять? Руки устали.

─ Да ты издеваешься? Слушай, мало того, что за двадцать шесть лет ты не нашел времени на уроки стрельбы, так еще и сейчас мне мозг имеешь!? Я точно тебя пришибу!

─ Да откуда мне было знать, что меня на смотр определят? Сам же знаешь: я всю жизнь либо за книгами, либо на кухне.

─ Да-да! В курсе. Сказки и стряпня ─ наше все. Куда только твоя мать смотрит…

─ В пол храма она смотрит, ─ огрызнулся Чад. Его мать была из особо верующих эльфиек и каждый день ходила в старую часовню ─ молилась давно ушедшим богам. Не то чтобы вера в богов как-то порицалась или еще что, но уже с три сотни лет они не являли себя нам, заставляя думать о плохом. Даже первосвященники растеряно пожимали плечами на вопросы о небожителях. Они их не чувствовали. А значит не могли благословлять, творить чудеса или проклятья . Не могли помогать. Жители Флида стали полагаться только на себя, постепенно забывая о Богах. Ведь, если и без них неплохо живется, то, может они и не особо нужны?

─ Если бы не твоя рыбная запеканка под цветочным соусом, то черта с два бы я тут стоял. И с тебя двойная порция.

─ С чего бы это? ─ искренне удивился Чад, немного приопуская лук.

─ Считай, компенсация за запущенность. Не думал, что определят на смотр… ─ перекривлял я друга. ─ Руки поднял! Тетиву натяни! Сильнее! Еще сильнее!

─ Не могу больше…

─ Можешь! Ты сын Аллрика, ау! Единственного эльфа нашего Богом забытого Сенталла, что за хвург знает сколько лет стал Шепчущим и получил распределение в Эфлим. Продолжать? Уф… гад! Выбесил-таки!

─ Так я могу отпустить…

─ Еще чего! Стой! Я терплю ─ и ты терпи!

─ Так ты же не стреляешь.

─ Так я и не убиваю.

─ Резонно. Справедливо. Понял. Вдоль стрелы, говоришь?

До смотра кандидатов оставалось меньше десяти часов, за которые мне нужно было заставить эту пародию на эльфа выстрелить хоть примерно в сторону мишени. Раз в три года, достигшие двадцатипятилетнего возраста юноши могли пройти отбор в академию лесных рейнджеров и получить шанс пройти трехнедельное испытание. Сам отбор был сущей формальностью: кандидаты проходили ровным строем по селению, купаясь в восхитительных взглядах красоток, и, подойдя к главной площади, должны были в слитном залпе поразить чучело демона. Ритуал так себе, но это дань традициям, а традиции нужно уважать.

Еще сотню лет назад испытание было более жестким. Претендентов отправляли в лес с луком и одной единственной стрелой, где им предстояло одержать победу над хищником. Обычно, это был волк или гарук – распространенный в северных лесах шипастый барсук. Реже – саблезуб или медведь.

Далеко не все претенденты проходили отбор, погибая от когтей и зубов хищников. А те кто проходил, нередко получали серьезные травмы. Так что совсем неудивительно, что после смерти очередного сынка знати совет решил пересмотреть правила отбора, изменив традиции. Точнее, извратили их, лишив смысла.

Сейчас же выживших… кхм… прошедших испытание отправляли в глубь Великого леса, где обучали в течение последующих семи лет. Выпускников академии распределяли по разным местам, и, спустя два обязательных года службы, каждый рейнджер мог либо продолжить свой контракт, либо идти на все четыре стороны.

Попасть в академию я хотел с самого детства, еще тогда, когда впервые увидел отца Чада в темно-зеленой броне из мифрила, которая невероятно круто смотрелась на статном эльфе. Броня целиком состояла из очень прочного металла, что в местах сгибов суставов был еще и эластичным, словно ткань, нисколько не теряя своих защитных свойств. Это добивалось особой работой кузнецов-магов, свято хранивших свои секреты и обособленно живущих в сердце леса у подножья лежачей горы Маарв. Мастеров тщательно охраняли, не подпуская к горе не только чужаков, но и эльфов, не имеющих допуска или разрешительных бумаг.

Уже позднее я узнал, что такая броня положена только лучшим воинам леса, и потому с самого детства стал готовиться к поступлению в академию, пообещав себе заполучить желанную предмет экипировки. Стащив старый отцовский лук, я убегал подальше от поселка и учился стрелять. Почему нужно было убегать? Потому что на тот момент мне едва исполнилось одиннадцать, а обучать стрельбе, по традиции, отцы начинали с двенадцати.

Увы, но моим урокам с отцом не суждено было начаться. Он был старшим охотником и регулярно водил свою небольшую группу на промысел. В основном охота велась на диких кабанов, оленей или сумчатых зайцев. За полдекады до моего двенадцатилетия его группа ушла на охоту и так и не вернулась. Их нашли лишь через неделю. Точнее то, что от них осталось. Как нам сказали, охотников порвали мечехвостые тигры. Роковая случайность ─ встретить этих кочующих хищников именно в нашей части леса.

Мать не выдержала такого удара и слегла с тяжелым недомоганием. Мало ела. Почти не говорила и много плакала. Как и я. Спустя две декады ее не стало. Она просто уснула, отправившись вслед за своим любимым. Моим отцом.

Так в свои полные двенадцать я остался круглым сиротой. Других родных у меня не было. Ну… или же мне о них никогда не рассказывали. Семья Анчадаля, с которой мы дружили, взялась присматривать за мной. Точнее ─ его мать. Отец Чада все же был Шепчущим и дома появлялся изредка. Когда раз в году, а когда и реже.

С этим парнем мы были полными противоположностями. Он ─ тихий книжный червь, готовый за любую новую книгу отдать последнюю рубаху, с пристрастием и талантом к кулинарии, не переваривающий больших компаний. Готовить Чад он начал лет с одиннадцати, когда ему на глаза попался томик рецептов разных народов. С того момента и начались его кулинарные эксперименты, в которые нередко он вовлекал и меня: должен же кто-то таскать ингредиенты?

 Анчадаль рос не самым общительным эльфом. Он не любил активных игр, на манер неуловимого Сида или ему подобных, а при разговоре с любой девушкой пунцовел и робел, не в силах произнести и слово. Из-за этого над ним частенько насмехались, что еще больше не располагало его к общению.

Я же был другим. Потеря родителей в столь юном возрасте сильно ударила по мне, вырвав из жизни несколько месяцев, которые я провел в слезах и депрессии. Я и не помню их толком. Все как в тумане. Сплошная серость и тянущая пустота в груди. Зато я смог справиться с этим. Не сам, конечно. Чад и его мать постоянно находились рядом, за что я им благодарен.