Глава 2
Знаки

Похоронный ритуал в Улье, когда хоронили малознакомых людей, сводился к простому действию – вытащили тело из машины, положили на обочине. Все. Особо циничными, на мой взгляд, выглядели действия Каспера, который предварительно снял с мужчины пиджак и вытер им кое-как лужи крови в машине. Затем без всякого пиетета, довольно небрежно набросил грязную тряпку на лицо покойника. Постояв рядом несколько секунд, вновь залез в «Тайфун», вылез с колуном, который и вложил в руку трупа.

– Чисто викинг! Может, и пригодится ему, кто знает, какие там твари, – проговорил вроде бы серьезно, но в глазах так и плясали веселые огоньки с толикой безумия. – Извини, мужик, не хотел. Честно… Но, видимо, судьба у тебя такая.

Попрощался вроде бы. Вот так. И никаких заламываний рук, плача или чувства безмерной вины. Умер Максим…

– Так и оставим? – кивнул на труп, обращаясь к Третьяку. Хотелось услышать внятный и исчерпывающий ответ на вопрос: зачем зараженных прикармливать?

– А что с ним сделаешь-то? Закапывать – без толку! Глубоко – времени нет, да и кому это надо? Всех не закопаешь. Неглубоко или землей присыпать, так учуют и разроют даже пустыши. Смысла нет, короче. Кластер здесь стандартный; если долежит до перезагрузки, то исчезнет, как и не было.

Я закурил. По-прежнему стояли на месте. Растянувшаяся орда продолжала двигаться куда-то на юго-восток. Наблюдать за ней всем уже изрядно надоело. Интересно только первые десять-пятнадцать минут. Высшие зараженные, хотя уместней их назвать суперэлитниками, были в авангарде и уже скрылись из вида за редким пролеском, который клином врезался в пшеничное поле. Низшие же продолжали брести. В хвосте этого сборища, словно погонщики стада, находились хоть и жемчужники, но по сравнению с первыми пока еще только вступившие на путь превращения из очень опасных тварей в мегасуперопасных. И эта чернота на золотом фоне пшеничного поля перемещалась довольно медленно, все же пустыши – это не спринтеры. Но в целом Гранит уже дал отбой тревоги, точнее, снизил уровень угрозы с красной до желтой. И лишь один Дохлер работал, оставаясь на башне БТР и продолжая прикрывать нашу разношерстную компанию от взглядов мертвецов.

Третьяк с сумрачным видом достал остатки жвачки из подсумка, сплюнул и с явным сожалением, что больше нет, зажевал всего одну подушечку. По мертвому новичку сейчас горевала только девушка. Крестный держался в стороне, демонстративно не замечая своего недавнего противника – Каспера, тот отвечал тем же.

К трупу подошел Гранит, присел на корточки, приподнял пиджак, долго зачем-то всматривался в обескровленное и от этого очень бледное лицо, вновь прикрыл его. Но сделал это не так, как пусть и случайный, но убийца, а бережно, аккуратно. Мазнул по Третьяку злым взглядом. Или ненавидящим люто, безмерно. Это я отчетливо отметил. Короткий миг, доля секунды, и вновь маска на лице командира без толики эмоций. Надо же, вроде бы пистолет не крестного выстрелил.

Собрав вокруг себя всех участников действа в «Тайфуне», Гранит приказал доложить о деталях происшествия. Внимательно выслушал короткую сбивчивую речь водителя, затем спокойный, в нескольких фразах рассказ Третьяка, мой доклад. Затем объяснялся Каспер:

– Мля буду, не хотел я! Как-то получилось так… Не повезло, считай, просто свежаку…

Командир только ругнулся сквозь зубы.

– Как дети! Еще случится подобное, лично каждого грохну. А ты, Третьяк, зачем там назначен? – задал риторический вопрос, но тот, кому он предназначался, уже направлялся к стоящей рядом с убитым девушке.

За ним разошлись водитель и Каспер, каждый занялся своим делом. Гранит вновь не смог совладать со своими эмоциями, лицо обезобразила злобная гримаса, смотрел он понятно куда. Странно, неужели винит во всем крестного? Или это у них такие личные отношения? Тогда зачем брать в отряд того, кого терпеть не можешь? И это взаимно? Возможный дружественный выстрел со спины бодрит?

С другой стороны, с умением Третьяка просчитывать на раз собеседников, улавливать их эмоциональный фон, отличать правду от лжи он мог бы и не допустить свары, а уж тем более не принимать в ней самого непосредственного участия. Хотя тоже всегда надо брать в расчет и тот факт, что человек – существо иррациональное. И здравый смысл имеется у большинства, но часто все заслоняют эмоции. Мог им поддаться крестный? Да легко, он ведь тоже порох, только спичку поднеси! Вывести из себя можно любого человека разумного. Был и другой довольно неприглядный момент в данной истории. А не специально он Каспера провоцировал? Но в чем смысл? В чем выгода для крестного от смерти пусть и случайного «свежака»? Дорогу он точно не успел Третьяку перейти. Негде было.

Крылась ли здесь подстава для матерого рейдера? Не похоже: никто не кидался с обвинениями на Каспера, не грозил кулаком, не плевал в спину. «Делать вам нечего! Чего с Третьяком сцепились?» – вот вся реакция широкой общественности, выраженная словами Москвича. Сам виновник трагедии особых терзаний не испытывал, душевными страданиями не мучился. Обычный его день в Улье.

Вновь разыгралась моя паранойя. Боюсь я, кроме того дерьма, в которое уже влип, оказаться еще и вовлеченным в чью-то гнилую игру, а без досконального знания местных раскладов – это раз плюнуть. Не люблю быть пешкой. С другой стороны, а кто любит? И еще – а кто кого и когда спрашивал?

И ведь посмотришь на крестного – ну, просто образец честного рейдера, живет по местным понятиям, точнее, по неписаным законам и уложениям Улья, прямой, как рельс, целеустремленный, словно гвоздь на двести. Вот только у меня это вызывало еще больше разных мыслей, не скажу, что хороших. Но это мысли, они могут быть далеки от реальности. Достал еще одну сигарету.

– Приглянулся, видимо, ты Третьяку, – сказал сквозь зубы неожиданно Гранит, после обоюдного минутного молчания.

– Да? – дежурно переспросил я.

– Сто процентов. Ты ведь его третий крестник за всю жизнь в Улье, а он здесь ой как давно, и вот что я тебе скажу, Люгер, – командир поиграл желваками, словно желая выплюнуть некую истину. Я приготовился слушать, но он неожиданно закончил: – Нормально действуешь, вот что! Так и продолжай. И за нами не заржавеет.

И ведь явно хотел сказать что-то совсем другое, но передумал в последний момент. А может, тоже специальные эти недомолвки, чтобы рознь посеять между мной и крестным? Отношения у них, как говорилось, сложные. Вот теперь думай и гадай. Ладно, черт с ним, на заметку возьму. Там видно будет, тем более один интересный нюанс он все же выложил. И пока начальство не придумало еще что-то, поспешил уйти к уже родному «Тайфуну».

Солнце хорошо припекало, воздух прогрелся, стал теплым, легкий ветер же был чуть прохладный, бодрящий. Свежий. Вдыхаешь полной грудью, несмотря на сигарету, и все запахи чувствуешь. Люблю такую погоду, а вот мороз ненавижу, как и снег, а от поздней осенней хмари, вечной слякоти и вечного же холода меня вгоняло в депрессию, густо замешанную на злобе, – везет же неграм!

Возле мертвого «неандертальца» так и продолжала стоять девушка, рядом с ней находился Третьяк. Она беззвучно всхлипывала, отчего худые плечи вздрагивали, кусала бледные, чуть припухшие губы. Крестный, будто решившись, сделал небольшой шаг, приобняв скорбящую, прижал к себе. Та уткнулась лицом в его широкую грудь. На мой циничный взгляд, эти слезы проливались по убитому лишь отчасти. Любовь? Вряд ли. За сутки, да в компании с рейдером. Хотя, может, они до встречи с Каспером успели победовать? Скорее всего, это был плач по своей прошлой жизни, по своей разрушенной в один миг судьбе, когда густой туман, противно воняющий химией и щиплющий будто муравьиной кислотой язык, неожиданно засвидетельствовал перенос в мир Стикса.

И меня тоже проняло поначалу, но не из-за смерти свежего жителя Улья, а скорее от какого-то осознания, что наше бытие бренно, оно настолько зависит от ветреной удачи, что даже легкое дуновение может привести к гибели. Вроде бы произносишь при случае подобные фразы дежурно, смысл их понятен, ясен, но веры в сказанное нет. Даже не так – нет осознания истинности. Но явление понимания некоторых жизненных сакральных смыслов носило характер временный, в настоящий момент мне был глубоко безразличен и незнакомый мужик, и его глупое неумышленное убийство. Больше занимал вопрос, долго ли мы еще здесь торчать будем. Еще хозяйственные мысли мельтешили: главное, надо бы раздобыть поджопник, – несмотря на отличную погоду, земля еще не прогрелась.

В наушнике раздался голос Гранита:

– Через десять минут выдвигаемся!

Но, как обычно, Улей внес свои коррективы. На расстоянии около километра по направлению нашего движения было пересечение главной дороги с проселочной. Неожиданно возле него оказались два супермегаэлитных монстра. Как они там очутились – со мной никто не поделился, а начало действа я просмотрел. Мы вновь оказались на крыше «Тайфуна». Хвост орды уже исчез, потерялся где-то в полях и просторах. Только эти твари возле дорожного знака принюхивались, осматривались. Поведение их напоминало обеспокоенность животных. Ходили кругами.

– Че им там надо-то? – сплюнул в сторону Каспер. – Вымахали с елку, мозгов с гулькин нос. Я вот что думаю…

Неожиданно на общем канале рации заговорил Дохлер, в голосе которого сквозили нервные и отчаянные нотки:

– Гранит, гасите их! Я не продержусь! Не смогу! Мощные твари!

– Дохлер! Держись, черт возьми, – сразу же ответил Гранит.

– Что «Дохлер»?! Гасите их, я сказал! Или все ляжем, с гарантий!

Рядом зло ухмыльнулся Третьяк, посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Каспера, лицо которого вдруг сделалось бледным-пребледным. Крестный глянул в бинокль на замерших возле знака жемчужников:

– Молись, Каспер, Улей весточку тебе персональную передает. Свежаков обижать нельзя!

Вот зачем еще нагнетать?

И тут же резко долбануло по ушам! Первый раз, через долю секунды второй.

Из транспортно-пусковых контейнеров рвануло пламя, а «Бумеранг» качнулся на огромных колесах. 152-миллиметровые ракеты с боевой частью в семь килограммов, способные превратить самый современный танк в кучу дымящегося металлолома, неслись по спиралям, оставляя за собой шлейф дыма, навстречу мутировавшей плоти. Достигли целей они фактически одновременно. Рвануло. Пламя, дым. Что там происходило – непонятно.

– Один погас! Долбите по второму! Тальк, по второму! Который на полтора! – заорал Дохлер, в гарнитуре рации же – тишина.

Похоже, особо секретные или необходимые переговоры происходили на других каналах. Для рядовых залетных бойцов вроде меня полная информация о действиях отряда была недоступна. Еще одна зарубка. И сколько их уже?

И тут же несколько раз грохнула тридцатимиллиметровая пушка бронетранспортера, подтверждая мою догадку. Две или три секунды тишины, может, пять, и радостное Дохлера:

– Готов, готов!

Вновь стало тихо-тихо. Все замерли, я обернулся. Видящий уселся на башню и рылся в подсумке. Достал небольшую фляжку, блеснувшую серебром, и, поморщившись, будто от выпитой водки, еще до первого глотка глубоко вздохнув, приложился к ней.

– Теперь дружно молимся. Если твари развернутся или припрется еще с десяток подобных – нам хана. Дохлер сдулся. На последних моментах на полную выложился, – прокомментировал ситуацию Третьяк.

– Сколько у него длится откат? – не отрываясь от бинокля, спросил Каспер.

– Часа три-четыре, если с допингом. Поэтому сейчас будем переть напролом, остальных использовать бесполезно. Слабо и недалеко светят, – отчего-то вдруг разоткровенничался крестный.

Рейдер, не ожидавший такого полного ответа, обернулся и недоуменно воззрился на Третьяка. Тот хмыкнул:

– Что пялишься? Я просто уверен, что ты сегодняшний день не переживешь, а Люгер, он – свой. Ему это знать можно и нужно.

Во как… Я уже свой. И это пугало.

И тут же последовала команда «по машинам». Рванули, без остановок преодолев расстояние до убитых элитников. Команды покидать автомобили не было, да и двигатели никто не глушил, поэтому я перебрался на пассажирское сиденье рядом с водителем. Обзор отсюда был лучше, не надо задирать голову и смотреть через весь салон. Возле груд мяса, раньше способного совершать чудеса на ниве убийства человека разумного, копошились Москвич и Каштан, выглядевшие по сравнению с тушами, нет, не лилипутами, но карликами точно. Занимались они потрошением споровых мешков тварей. Знак, привлекший внимание жемчужников, был вполне обычным – «главная дорога», если бы не одно но, в ромб был вписан квадрат, намалеванный настолько густой и черной краской, что, казалось, будто он поглощал солнечные лучи.

– Это что за народное творчество? – ткнул я пальцем. Вроде бы получилось сказать даже чуть весело, а у самого на душе кошки заскребли, и противно так, как гвоздями по стеклу. – Еще один черный квадрат.

– Где? – водитель перевел взгляд на знак.

– Да вон же! – И как его можно не увидеть?

– Знак как знак. – Тот пожал плечами. – Главная дорога, с той стороны уступи. Чего не так? Ну, погнуло чуть-чуть.

– А на знаке ничего не видишь? – подозрительно спросил я.

– Говорю же, обычный знак, что ты там увидел? Ну, краска облупилась немного, дак немудрено, считай – 9М133 – это тебе не шуточки. Вообще, удивительно, что не снесло к чертям.

– Элита возле него нюхалась. Вот и думаю, чего она, – я поспешил сдать назад.

– Жемчужники творят что хотят, а у этих чуйка, похоже, сработала, нас засечь пытались, – сзади подобрался Каспер. – Один раз я наблюдал картину, в Семь-Семь кстати, ты же оттуда, так тварь, чисто вроде человека, где-то плакат раздобыла, уселась возле фонтана и вроде как читает, даже морду сделала умную. Очков только не хватало, а так вылитый профессор, мля, – рейдер хохотнул, потом помрачнел. – Почти сутки из-за этого грамотея на крыше провел.

– А знак? – уже у него спросил я.

– Что знак?

– Ты никаких черных пятен на нем не видишь? – решил я приоткрыть карты.

– Не-а, – отрицательно мотнул он головой. – Знак. Обычный. Вон с той стороны чуть краска обгорела. Ну да, чернота немного. Побило… А когда элитники возле него кружили – новый был, считай, даже краска не облупилась. Кластер недавно перезагрузился, по ходу. Тут дело не в знаке, Люгер, а в том, что они, похоже, почувствовали как-то Дохлера, вот и пытались вычислить.

По-пионерски честно ответил, подозревая, видимо, что я пытаюсь найти зацепку, почему жемчужники именно возле знака крутились.

– Что за черное пятно и где? – тут же влез водитель.

– Да вон Каспер говорит – обгорело от взрыва чуть-чуть, – соврал я, так как явственно здесь и сейчас видел черный квадрат на знаке, который был четко вписан в ромб «главной дороги», не заметить его мог только слепой. И тут возникало несколько версий: либо меня разыгрывали… Но оба рейдера сразу, и не договариваясь друг с другом? Что-то не похоже. Или же у меня начались галлюцинации.

Однако больше я ничего из удивительного не видел, абсолютно та же картинка, что и у остальных. И что вот делать? Жутковато мне стало.

– А-а-а, – многозначительно протянул тот. – Так сразу и не заметишь.

У меня же вновь возник вопрос о происходящем. Что за хрень я вижу? Вспомнились слова того же Бармалея: «Поймет знаки, будет жить долго» – как-то так он сформулировал… Или немного по-другому: «Знаки подскажут»?

Диктофон мне нужен, чертов диктофон, и запись всего и везде. Практически всегда в той жизни с собой его таскал, часто разговоры, прослушанные после, несли в себе информацию, которая ускользала от внимания во время беседы, что позволяло в итоге принимать более верное решение. Вообще, непонятно, по какому такому наитию я нацепил бандитский амулет на шею? После разговора с Третьяком. Но он ничего не упоминал про медальон – это я помнил точно. Тогда достал его, задумавшись, из подсумка, повертел в руках, отметил только изменение температуры, когда берешь в руки, но с последним, может, мое воображение разыгрывалось. В потеплении же какого-либо непонятного предмета, после жемчуга, я не видел ничего странного.

И как понять непонятную хрень на каком-то знаке? При этом ты ее видишь после того, как все свершилось? Кругом мозголомство, но такое жуткое – лед от копчика до затылка.

А вообще, сегодня, увидев многое, понаблюдав за Ордой, я понял, почему такие расценки за работу водителей и привлекаемых рейдеров вроде меня. Да, действительно не каждый согласится, даже за хороший хабар, так рисковать. Как там? «Не все так однозначно»? Если у матерых жителей Улья пот градом не только от усилий применения даров, но и просто от страха, как у того же Каспера, то тут даже не стоит говорить, что будет с новичками. Поэтому один вопрос почти снялся: наобещает команда Гранита горы, а потом, как отпадет надобность, пулю в затылок, и прикопают, точнее, на обочине бросят.

– Сейчас мы куда? – задал я, обернувшись, вопрос Третьяку, который что-то рассказывал девушке.

– Уже недалеко, километров сорок еще пилить, там грузим защищенную электронику по заказу наших армейцев, берем одежку для себя, кому надо, и напрямую к Северо-Восточному форпосту. Конечно, если все нормально пройдет. Но я так не думаю, – многозначительно посмотрел тот на делающего вид, что дремлет, Каспера. – Кстати, девушка выбрала себе имя, теперь зовут ее Ирией!

– Приятно познакомиться, Люгер, – ответил я, улыбнувшись.