Оба лидера противостоящих ватаг вышли на равноудаленное расстояние от своих «воинов». Перед Игорем стоял мужик лет под тридцать, коротко, но неаккуратно постриженный, с достаточно широкими плечами и внушительным ростом, на полголовы выше далеко не низкого, метр восемьдесят пять, роста Игоря.

– Ты, паря, не прав, – начал разговор местный предводитель. Выдержал паузу, ожидая возражения, но, не дождавшись оного, продолжил. – Городские девок наших попортили. Пришли покупать сэм, да и в бане Машку с Зинкой того…

– Понял, некрасиво, но насилие было? – спокойно спросил Игорь.

Солдату вести переговоры было более привычным делом, чем миловаться с девчонками, однажды, в патовой ситуации, его подразделение вышло из западни, как раз благодаря тому, что он смог договориться с командиром духов. Прижатые со всех сторон горами, ни бойцы ГРУ, ни душманы не могли выйти без существенных потерь. Тогда Игорь, на свой страх и риск быть преданным трибуналу, дал возможность уйти отряду духов, которых оказалось в пять раз больше их взвода, тем более, что у грушников ещё три тяжёлых трехсотых, включая командира. Никто из группы не сдал, тем более, что душманы оставили два крупнокалиберных ДШК и три миномета на своих позициях. А задача по прохождению большой советской колонны была выполнена.

– Да, нет, не было, – ответил переговорщик от уязвленных местных.

– Так к чему базар, или жить в деревне скучно? Как там про кабеля и сучку, которая, если не захочет?.. – сказал Игорь.

– Так-то оно так, но тогда и вы не должны быть против, если ваших девок мять станем, – с усмешкой произнес лидер местных, найдя аргументы в своей, казалось проигрышной, переговорной позиции.

– Без «б», но только по желанию. Каждая девка должна подойти ко мне и сказать, что она собирается по своей воле идти мять траву с пацаном из деревни, – нашел Игорь свой аргумент.

Солдат даже не мог представить ситуацию, когда перед любовными утехами кто-нибудь будет отпрашиваться у него, так что не сдержал улыбку от представленной картины. Тем более в данном вопросе задевалась проблема авторитетов лидеров двух противоборствующих группировок. А может ли так построить деревенскую молодежь сельский лидер, чтобы местные девахи бегали к нему за благословлением на грех?

– Так-то верно, тогда и деревенские девки должны отпроситься у меня, – после паузы ответил переговорщик, явно растерявшийся от такой вот деревенско-полевой дипломатии.

Но слова прозвучали немного неуверенно, житель Мохова понимал, что такое решение сложно осуществимо, не понимал он только, что и Солдат блефует. Никто не пойдет к нему проситься на секс с местными. Но кто его знает этих студентов, может, у них это было бы и нормальным.

– Без «б», – коротко ответил Игорь.

– Ну и это…– местный мужик замялся, но посмотрев на свою ватагу, решился. – Давай мах на мах, а то мужики не поймут.

Игорь ничего не ответил, а только развел руками в жесте согласия и приглашения к бою.

Ничем серьезным этот поединок не обозначился. Парень, прошедший большой путь в разных системах единоборств видел с десяток возможностей быстро и эффективно закончить весь этот фарс, но по соображению опять же дипломатии, не стал этого делать. Он и обменялся ударами с местным, к слову очень болезненными ударами сельского бойца, и поборолись в партере, пока, наконец, Игорь не подсек шустро вырвавшегося противника и тот не ударился при падении головой о выступавшую кочку.

– Все, харэ, – подытожил Игорь, и присевший поверженный боец согласился.

– Я – Шишон, – представился мужик и протянул руку Игорю.

– Игорь, ну или Солдат. А ты молодец, Шишон, – начал говорить Игорь нарочито громко, чтобы слышали и аборигены, и студенты. – Я десять лет по секциям самбо, да в спецназе, но с тобой было трудно.

Увидев радостную улыбку, расплывшуюся на окровавленном лице местного лидера, Игорь понял, что попал в точку. Авторитет в деревне Шишон не только не потерял, но и приобрел дополнительный. Для любого советского современного парня слово «спецназ» звучало, как нечто магическое, непобедимое. А тут еще и самбо, которое мало чем уступало в таинственности и мифологии от каратэ или кунг-фу.

Уже через пять минут, под веселые, не совсем цензурные выкрики, толпа местных начала удаляться. Если судить по тем репликам, которые доносились, постепенно удаляясь, от ватаги атакующих сельчан, то они уже и девок городских прощупали и пацанам наваляли, вот только Солдат один и был нормальный мужик, а остальные так… ни о чем, если бы не он, то вообще они бы всех этих студентов «вертели на…». Игорь же увидел с десяток парней-студентов, которые излучали решительность догнать наглецов и показать, что и они не робкого десятка.

– Солдат, ну ты и каратюга! Красавчик, как ты их! Нужно было всем по соплям дать, – послышались победные рулады уже со стороны студенческого войска.

– Спасибо, ик…– сказал Николай Дмитриевич, показавшийся, несмотря на икоту, более трезвым. – Пошли за командирский стол, ты ж заочник, с ними можно, это, ик… со студентами-перваками нельзя, а с тобой можно, ик… ты ж и Афган прошел.

Игорь не стал сопротивляться, прекрасно поняв, что именно ему можно, а первакам нельзя. И, по мнению парня, ему было даже нужно выпить. Но не так ситуация с наездом местных выбивала Игоря, сколько неопределенность с Лидой. Что с ней творилось, парень мог только догадываться. Он высматривал девушку в бурлящем лагере начинающих археологов, но не находил, несмотря на то, вокруг было достаточно света, полная луна, чистое звездное небо, два больших костра, фонарики в руках снующих студентов.

Но, не смотря на освещённость, по всему лагерю слышались выкрики, типа «осторожнее», «разуй глаза» – это проходящие неопытные историки цепляют стропы от палаток. Но через три-четыре дня все приноровятся избегать ловушек.

А вот Лида ушла, оставалось у Игоря чувство какой-то досады, недосказанности. Он не хотел примерять на себя роль сердцееда, кидающего девушку, как только добьется ее благосклонности. А тут себя ощущает почти брошенкой. Понятно же, что Лиде стыдно, что этот непонятный эмоциональный порыв приведет к компании девичьих принципов. Но и она не была девственной, да и демонстрировала кое-какой опыт в любовных делах. Поэтому, как понадеялся Игорь, истерик не должно быть. Они взрослые люди, а время рассудит.

– Вот, ик… садись, – сказал молодой преподаватель, приглашая Игоря присесть за стол.

Командирский стол располагался в вырубленных зарослях, чтобы подальше от глаз любопытствующих студентов, которые прекрасно понимали все происходящее, принимая ситуацию, как должное, да и сами стремились не отставать от командиров, пусть и не были столь запасливы в бланках хмельной «документации», как их преподаватели. Недалеко от места, куда привел его Николай Дмитриевич, Игорь уловил звуки из кустов, где кому-то было крайне плохо от выпитого ранее, и он, даже скорее она, очищал кишечник не совсем традиционным способом. На следующий день эти рвотные массы вокруг лагеря могут создать определенный дискомфорт. Зря уехала Анна Кондратьевна, при ней, возможно, такой анархии не было бы.

– О, и Лидочка пришла, присоединяйся, – из-за палатки, которая так же служила прикрытием для происходящего за командирским столом, вышла девушка.

Даже в отблесках луны можно было рассмотреть ее покрасневшие глаза. Лида уже успела проплакаться, даже не наблюдая за разборками с местными. Она уже и многое себе успела надумать. Сколько там нужно времени, да при буйной девичей фантазии, чтобы нарисовать в голове самые ужасные картины? Уже и отругала себя всеми оскорблениями, о которых только была осведомлена. Девушка убеждала себя, что она ненавидит Игоря, что это он кабель воспользовался ею, что это кружка портвейна сделала ее слабой. В который раз, уже слабой, что еще больше давило на Лиду, она же себя считала «не такой», а тут опять… Игорь был не первым ее мужчиной. И по злой иронии судьбы, именно Коля, Николай Дмитриевич и был в прошлом году ее «палево-археологическим» парнем, как этот феномен называл Витек, своего рода мужчиной из курортного романа. Но тогда они скрыли свои отношения, которые так и не смогли перенести за пределы экспедиции.

– А и присоединюсь, – надела Лида на себя маску безразличия к Игорю.

Заочник ничего не сказал, он не понял того, что девушке сейчас нужна была его поддержка, слова о том, что все хорошо, просто обнять, погладить по волосам, настоять на своем участии, даже после того, как был брошен, стерпеть. Парень не знал таких тонкостей женской психологии. Никто обхождению с девушками Игоря не учил, а симпатичное с правильными чертами лицо, достаточный рост и отличная физическая форма в купе с мужественностью, постоянно притягивали к нему женщин, но никогда не на продолжительное время, чаще он вел себя так, что общение и не срасталось.

– Ну ты, молодец, так все разрулил! – распылялся один из руководителей студенческой практики, даже не особо стесняясь, приобнимая Лиду, которая присела на лавку рядом.

Девушка с вызовом смотрела за реакцией Игоря, который закрылся в себе и больше налегал на дефицитные закуски на столе. Во всех экспедициях, как говорила Анна Кондратьевна, была традиция брать копченый сыр, как неотъемлемую часть церемониала. Это как на Пасху у верующих, которых становится в СССР все больше в последнее время, перед началом трапезы, съесть кусочек освященного в церкви кулича. И этот сыр был вкусен, особенно, когда сверху на кусочек Игорь положил раза в три больший ломоть копченого мяса.

Парень опрокинул в себя первую чашку с наполненной на два пальца водкой, а алкоголь разливался в любые емкости, рюмок, за столом, даже стаканов, не было, и стал закусывать тем самым копченым сыром, но уже с колбасой. Однако, парень чуть не поперхнулся, когда озабоченный преподаватель, уверенный что делает это украдкой, начал лапать под столом третьекурсницу Лиду. Только час назад она была любовницей Игоря, а сейчас вперила безэмоциональные глаза на Игоря, все еще ожидая его реакции, но тот продолжил жевать сыр. Делал он это демонстративно и не отрывал холодный взгляд от наигранно надменного лица девушки. Игорь был оскорблен, он не знал, как поступать. Он понимал, что бить морду похабному Николаю не с руки, да и насилия никакого не было, парень вспомнил, как недавно Шишону рассказывал про сучку и кобеля и их согласие. И тогда Солдат решил, что не должен вмешиваться. Потом была копченая колбаса, и даже подаваемая только по большим праздникам, жареная курица, но вкус деликатесов ощущался не ярко, все же Игорь был не бесчувственным чурбаном.

Нет, заочник очень хотел взять и выдернуть из похабных рук ту, с кем еще недавно, да что там – только что, нежился в траве, не обращая внимания на рой комаров, но парня останавливало отсутствие сопротивления со стороны, казалось, застенчивой девушки. Списав все происходящее на то, что он долго был на войне и так и не смог принять зарождающиеся в системе молодежных ценностей, свободные отношения, которыми заразились все вокруг, Игорь смог частично отрешиться от душевных терзаний и самостоятельно налил полкружки коньяку. Тот обнаружился в авоське, висевшей на гвозде, прибитом к опорному столбу командирского места для «изучения документации».

– А ты не куришь? – спросил Николай, доставая, наконец, свои руки из-под стола, и приостанавливая на время ощупывание ног Лиды, которая поправила прядь волос и показалась Игорю еще более привлекательной, но какой-то странно отрешенной, чему парень не придал значения. Сам он уже закрылся для Лиды, он не принял свободных отношений, поэтому забыть и жить дальше.

– Нет, – коротко ответил начавший нервничать солдат.

Налив еще полкружки молдавского коньяка «Белый аист» и открыв ложкой бутылку с напитком «Пепси», в очередной раз удивляясь снабжению экспедиции, Игорь залпом выпил уже слишком согревающий алкоголь и запил его сладкой водой самого шустрого американского производителя, который умудрился открыть производство «Пепси» в СССР задолго до конкурентов.

– Ты со мной? Или так и будешь тут сидеть с поглаженными коленками? – выпалил Игорь с нажимом.

Алкоголь дал в голову, и непривыкший отступать парень сделал, как ему показалось, отчаянную попытку изменить ситуацию.

– Иди! Нам с Коленькой есть, что вспомнить, – вопреки своим желаниям, сама не понимая, какую чушь она несет, ответила Лида и совершила еще более неадекватный поступок – поцеловала сидящего в «непонятках» своего бывшего.

– Сука! – сказал Игорь, сплюнул и быстро ретировался с командирского закутка, при этом прихватил авоську с алкоголем, куда скинул остатки колбасы и запеченной курицы.

Лида же сильно испугалась общественного мнения и потери авторитета. Опыт отношений с Николаем, который ни в какое сравнение не идет с Игорем, был уже привычным и общество, пусть и перешептывалось, но приняло это. Причем многие считали, что Лида до свадьбы будет мужику голову морочить и даже подспудно сочувствовали Николаю Дмитриевичу, что тот так до обручального кольца и останется не целованным. Не знали они, что за строгостью комсорга скрывается очень чувственная, может, чересчур даже, женщина. При этом волевая и умеющая быть целеустремленной. Это Лида стала инициатором всех своих любовных связей, пусть и не осознанно, почти всегда после помутнения рассудка жалея о них.

Игорь встал, и некоторое время отрешенно смотрел на звезды. Если бы заочник не был уже в изрядном хмеле, и не пил кружками водку с коньяком, то увидел, как образовываются две мокрые полоски от ниспадающих на щеках девушки слезинок. Лида была готова бежать за Игорем, но вокруг люди и она уже опозорилась с ним, обрушила репутацию, теперь же можно обратить все случившееся в недоразумение. Отношение с Николаем более предсказуемы, и уже прошли свою стадию общественного порицания еще в прошлом году. А Игорь… он не такой, чтобы бахвалится.

– Эй, Солдат! Иди-ка сюда! – услышал Игорь выкрик от одной из дальних палаток, расположенной в метрах двадцати, не больше, от начинающейся болотистой местности. Место для временного походно-полевого жилища было выбрано явно для того, чтобы быть подальше от начальства.

Игорь было вспылил на это «иди-ка», алкоголь и на его адекватность воздействует, но смог взять себя в руки. Постоял, сделал пару глубоких вдохов и выдохов и отправился-таки к тому, кто его звал. Пошел не с намерением конфликтовать, а, скорее, чтобы найти хоть кого для общения. Игорь почувствовал себя лишним на этом все больше разворачивающемся празднике жизни. Знакомых и друзей тут не было, да и не могло быть, он то заочник и не общался с большинством практикантов. Да и могут ли быть общие интересы у мужчины с теми, кто только на пути к этому статусу? Разговоры о шмотках, политике, девушках? Все эти самые распространенные темы были для парня не то что не интересные, он просто был в них не компетентен. На службе все было понятно, там приказ и его исполнение, лишь обрывочная информация о том, что происходит на Родине. Телевизор полноценной картины происходящего в стране не покажет, в проблемы, озвученные в «Прожекторе перестройки», или программе «Взгляд», без ста грамм не вникнешь. А говорить, о чем не имел четкого представления, Игорь не любил. Да и сегодня никто, как и сама растерявшаяся власть, не могла сказать, что именно происходит и в какую пропасть летит СССР.

– Че хотел? – спросил с вызовом заочник, когда подошел к палатке, за которой расположилось не меньше двадцати человек на четырех покрывалах.

Перед Игорем стоял тот самый «джинсовый» лидер, которого он первым отоварил во время наезда местных. Но сыночек влиятельного родителя не излучал негатива, напротив, начал как-то заискивать перед тем, кого он называл Солдатом.

– Да, ладно, нинздя, я не в обиде. Присоединяйся, хоть поешь нормально, а то на ужин даже не удосужились кашу сварить. Бардак, все бухают, командирша и та… – парень замялся, поняв, что упоминание командирши-Лиды было лишним.

– Ну, мировую, что ли? – спросил Игорь, которому надоело уже анализировать, искать подвохи, копаться в своих чувствах и эмоциях. Лида захотела быть с Николаем, да и ради бога, на поляне за палаткой две трети женских силуэтов.

– Давай! Я Алик, ну так-то Александр, но все зовут Аликом. Пошли пить мировую, круто ты все же решил проблему. Это я после осмыслил, когда ты хмель из меня выбил. Было бы много крови. Спасибо и пойдем! – пригласил Алик, но Игорь приподнял авоську, в которой было четыре бутылки разных напитков с повышенной крепостью. Он-таки отомстил Николаю Дмитриевичу, забрав авоську с алкоголем. И пусть тот предъявит студенту, что взял у ответственного преподавателя алкашку, даже если ту назвать «важными нормативными документами».

– Ого, советское виски, армянский коньяк, столичная и пшеничная. Ты решил, чтобы наверняка завтра не подняться? Почему вся бухашка разная? – спросил Алик, доставая виски. – А, впрочем, какая разница?! Отец говорит, что советское виски не хуже зарубежного, только у нас все отечественное принижается, культ Запада. Никогда не пробовал. Ты не против?

Дождавшись одобрительного кивка Игоря, Алик лихо открыл бутылку виски, уронив пробку на траву, и отпил.

– Ну, как прав твой отец? – спросил заочник.

– А хрен его знает, мне сравнивать не с чем, а так, неплохой сэм, – ответил парень, занюхал рукавом и улыбнулся.

– Ну, самогонка и есть, в Афгане я пил канадское виски и английский джин. Так, вот если виски еще пить можно, но, кажется, хуже этого, – Игорь приподнял бутылку, из которой только что и сам сделал глоток. – То джин отдает какими-то лекарствами, даже противно было.

– Так он настаивается на можжевельнике, а тот пахнет, как лекарство от кашля. Или это самбука? Хрен разберешь этот загнивающий Запад, – сказал Алик, перехватывая бутылку для нового глотка.

Игорь ощутил себя виноватым. Он сразу плохо отнесся к парню, сходу не разобравшись в ситуации, ударил, был готов и сейчас действовать агрессивно, если бы не радушие Алика. Но, как говорил отец: "Лучшая дружба начинается с хорошей ссоры» – вспомнил Игорь слова своего отца, который познакомился в драке за маму с лучшим, а может и единственным, своим другом – дядей Сергеем, который был одноклассником матери.

– Мальчики, вы так накидаетесь вдвоем, а столько девушек тоскуют в одиночестве, – к парням, так и стоявшим чуть поодаль от банкетных расстеленных покрывал, подкралась Света.

Игорь видел движение женского силуэта. Даже сейчас он не утратил повадки бойца, но в лагере снующих студентов, многие из которых больше похожи на лунатиков, чем на разумных людей, не придавал уже значения, кто и зачем крадется, тем более, что силуэт был сногсшибательно обворожительным.

– Ну, так, веди нас, будь лучиком Светы, – отшучивался Алик, обратившись к Светлане.

Много девушек, все разгоряченные алкоголем и звездная ночь. Песни под гитару, шутки и развязное общение. Это то малое, что прибавляло эмоций для Игоря, Светы, Алика, присоединившемуся к ним Витьку, и всем остальным.

– Игорь, проведи меня, – чуть заплетающимся голосом попросила Света.

Даже в ночное время были видны завистливые глаза большинства парней разросшейся компании. Алик привстал и одобрительно похлопал Игоря по плечу. В ходе общения Света нарочито расставила все точки над i, рассказывая, какие они с Аликом друзья и что никогда даже не целовались, как и не с кем из присутствующих она подобной процедуры не проводила. Рассказы эти были навязчивые, звучали, как бы оправданием за былые проступки, но Игорю – единственному слушателю, для кого они и предназначались, было уже все равно. Заочник так стремился захмелеть, что изрядно перетрудился с этим занятием и сейчас не он должен был провожать, а скорее, его.

– Пошли, – сказал Игорь, привставая, мужаясь держаться стойко.

Света схватилась за левое предплечье парня, и они пошли… Игорь не знал, где именно находится палатка девушки, но знал, где поставил свою. Не имея ввиду ничего крамольного, он и пошел спать к себе, не беря в голову то, что висящая на нем первая красавица факультета – высокая брюнетка с выразительными, мутно-зелеными глазами, великолепной фигурой, точеными чертами лица, способного создать любое выражение от милого до стервозного – так же идет с ним.