Глава 5. Бар «Щи»

«В художнике исток творения.

В творении исток художника.

Нет одного без другого».

Мартин Хайдеггер

– А-ха-хах! Ну ты даешь! С твоим везением только Зону топтать! – заливаясь смехом, выпалил один из пятерых сталкеров, стоявших у столика рядом с входом в бар.

– Да пошел ты, – покраснев, огрызнулся другой. – Я б на тебя посмотрел в такой ситуации.

– Прям уж, ситуация! Спрута увидел! Слушай, Сенька, не смеши народ. Струсил – так и скажи. Нечего заливать, что мутант тебя вырубил.

Тот, кого называли Сенькой, стал бордовым, точно свекла. Сжав кулаки, он ударил ими по столу, демонстративно развернулся и, чуть не снеся меня с ног, бросился вверх по лестнице.

В помещении бара было сильно накурено, а среди этого тумана около расставленных по всей площади столиков топтались люди. Одни что-то обсуждали, другие, закусывая бутербродами, рассматривали экраны своих КПК, а остальные в прямом смысле слова висели на столах в пьяном угаре.

– Андрюха! – донесся голос Тихого. – Топай сюда.

Повернув голову, я увидел своего спутника. Он сидел на высоком стуле подле барной стойки, на которой стояли две тарелки с какой-то едой и пара кружек пенного. По другую сторону стойки, натирая посуду, ходил туда-сюда невысокий мужчина.

Миновав нагромождение столов, я пробрался к Тихому.

– Циклоп, знакомься – это Андрюха. Мой подопечный.

Бармен уставился на меня своим выпученным глазом. От его взгляда стало не по себе. Казалось, он смотрит прямиком в душу. Заглядывает в самые темные ее уголки.

– Ну здравствуй, сталкер, – пробасил он, протягивая покрытую шрамами руку.

– Еще не сталкер, но думаю, что стану им.

– Хреновая у тебя мечта, парень. Валил бы ты отсюда куда подальше. Нет, я тебя не гоню из бара. Просто как бы типа тонко намекаю, что Зона – не курорт и не место для сафари. Пока она не выжгла тебе душу, а то и не прибрала ее к рукам – беги отсюда.

– Он электрик, – вмешался Тихий, – работает у Степановича. Вернее, будет работать, а покамест я таскаю его с собой, чтоб хоть немного составил представление… ну, об… – И он повращал указательным пальцем, подразумевая, вероятно, все сразу.

Циклоп перевел взгляд с напарника на меня, и снова стало не по себе.

– Можно я отойду ненадолго? – спросил я, стараясь поскорее покинуть поле зрения бармена.

– Куда собрался? – поинтересовался напарник.

– Накурено здесь сильно. Дышать нечем. Пойду хлебну свежего воздуха.

– Ну давай. Только не заблудись.

Словно получив команду «старт», я развернулся и чуть не снес с ног сталкера, над которым недавно насмехались товарищи.

– Смотри куда прешь! – рявкнул он.

– Извиняюсь, – буркнул я, спешно покидая помещение.

Поднявшись по ступенькам, остановился у распахнутых дверей. Дождь прекратился. Выйдя на открытое пространство, ощутил, что стало прохладней. Сорвавшаяся с крыши ледяная капля угодила прямиком за шиворот. Я поежился, надел капюшон. Достав из кармана помятую пачку, выудил сигарету и закурил. В Зоне наступила ночь. На территории, где располагался бар, зажглись яркие прожекторы. Своими мощными потоками света они вытесняли тьму, заставляя мрак прятаться по узким проходам между зданий и в закоулках.

– Сигаретки не будет? – послышался голос из-за спины.

Повернувшись, увидел того самого человека, над которым смеялись сталкеры. Молча открыв пачку, протянул мужчине.

– Благодарю, – буркнул он, закуривая. – Ты это, новенький, что ли? Никогда не видел здесь раньше.

Стараясь не нарваться конфликт, я ответил:

– Можно и так сказать.

– Тебя Тихий привел?

– Нет, мы вместе пришли. Я ж не конь какой-то, чтоб меня приводили.

– Хм. Дерзкий! Это и хорошо, и в то же время плохо. Нужно знать, когда и кому показывать зубы.

Ничего не ответив, я посмотрел на сталкера, слегка прищурив глаза.

– Что? – удивился он. – Я ж тебе ничего не говорю. Тьфу ты! Это так, для информации. Меня, кстати, Сенькой кличут.

Расплывшись в широкой, практически беззубой улыбке, мужчина протянул руку.

– Андрей, – сухо бросил я, пожимая ее.

– О как! – воскликнул собеседник. – А прозвище? Негоже по Зоне с настоящим именем бродить.

– Что так?

– Хочешь верь, хочешь нет, каждому она дает новое имя. По поступкам.

– Так ты же Сенька.

– Тут такое дело: Сенька – это производное от «синька». Выпить ох как люблю.

Тоскливо вздохнув и тем самым продемонстрировав собеседнику полное недовольство его компанией, я снова посмотрел по сторонам, надеясь, что до него дойдет мой немой посыл.

Проведя взглядом по строениям, я заметил в глубине двора человека, размахивающего руками и стоявшего лицом к стене. Заинтересовавшись происходящим, я направился к нему. Подойдя ближе, заметил, что незнакомец не просто жестикулирует, а рисует. Остановившись неподалеку, я оперся плечом о ствол дерева и стал наблюдать.

Увлеченный своим занятием, мужчина не замечал ничего вокруг. Каждый взмах кисти дополнял картину на шершавом бетоне. По всей видимости, он только начал свою работу, и еще не совсем было ясно, что художник хочет передать. Я стоял и смотрел как завороженный. Всегда любил наблюдать за профессионалами своего дела, восхищаясь мастерством, фантазией, особым взглядом на окружающий мир.

И почему же природа не наделила меня хоть каким-нибудь талантом? Хотя, может, оно и к лучшему.

– А, вот ты где, – донесся голос Тихого из-за спины. – Красиво, правда?

Обернувшись, я приложил указательный палец к губам:

– Тише. Не мешай.

Снова взглянув на художника, я поймал на себе его взгляд. Приподняв кверху левую бровь, он несколько секунд смотрел на нас, затем приветственно махнул рукой Тихому и вернулся к работе. Картина приобрела кроваво-красный оттенок с черными силуэтами бегущих куда-то людей: разрушающиеся дома, перевернутые машины. Словно кадр из фильма о войне.

Положив кисть на одну из банок, художник отошел от своего произведения на несколько шагов, рассматривая его. И только в тот момент я заметил, что она как живая, но следом пришло осознание, что так оно и есть. Мерцающие всполохи красного зарева. Спасающиеся от него люди хаотично двигались из стороны в сторону. Разрушались постройки, падали вырванные с корнем деревья.

Открыв от удивления рот, я смотрел на работу мастера, словно загипнотизированный, не понимая, как такое возможно. К реальности, вернул голос Тихого:

– Удивительно, правда? Я так же себя чувствовал, когда впервые увидел его картину.

– Но как это, черт подери, возможно? – удивленно протараторил я.

– Свои краски Аниматор делает из каких-то особых артефактов. Возможно, из-за них картины оживают. А самое главное – его работы пророческие. Судя по этому рисунку, утром будет Всплеск.

Впечатление от увиденного не отпускало, а лишь усилилось после рассказа напарника. Переведя взгляд на место, где несколько мгновений назад стоял художник, я заметил, что ни его, ни красок нет. Словно сквозь землю провалился.

– А-а-а… – протянул я, не понимая, что произошло.

– Хех, это в его стиле – уйти не попрощавшись. Ладно, хорош по базе шастать, пошли спать.

Мы уже подходили к бару, когда из-за угла распределительной подстанции на нас неожиданно выскочил мужик. Единственное, что я смог разглядеть, прежде чем был сбит с ног, – очумелые глаза с расширенными, как у наркомана, зрачками и неестественно желтую кожу. Повалив меня на асфальт, он и сам не удержался, рухнул сверху, но тут же вскочил на ноги и дал деру.

– Стой, придурок!

– Оставь его, – спокойно сказал Тихий, помогая мне подняться. – Это Банан. На него здесь никто не обижается. Вечно носится как угорелый, особенно перед Всплеском.

– Банан?! – заржал я. – Ничего себе погремуха!

– Он болен. Желтуха. Вот и прозвище. А вообще мужик он нормальный. Начитанный и очень умный. Я вас обязательно познакомлю.

Проводив глазами удаляющуюся фигуру, мы отправились в бар. Первым в темном дверном проеме скрылся напарник, я вошел следом. Миновав пару ступеней вниз, остановился, согнувшись от острой головной боли, какой раньше не доводилось испытывать. Схватившись за череп, оперся о стену, взвыв подобно волку.

– Андрюха! Что случилось? – донесся еле слышный голос Тихого, словно он пытался докричаться издалека.

– Башка… Больно… – прохрипел я.

Затем шум и треск сменились звонким писком, сквозь который пробивался чей-то уверенный, настойчивый голос. Он приказным тоном твердил:

«Убей его! Мясо! Свежее! Вкусно! Убей!»

Затем боль прекратилась. В сознание хлынул поток эйфории. Теплый, приятный, мягкий как пух. Я был уверен, что, убив товарища, испытаю еще большее блаженство, нежели сейчас. Выпрямившись, хрустнул шеей, затем поднял взгляд на Тихого. Он стоял у противоположной стены, буквально на расстоянии шага. Сталкер пристально смотрел на меня.

«Убей его! Мясо! Свежее! Вкусно! Убей!» – непрерывно звучал настойчивый голос.

Я потянулся к пистолету, висящему в набедренной кобуре. Дотронувшись до холодной рукояти, сжал ее в ладони. Затем резким движением выхватил оружие, выбрасывая руку вперед. Я считал, что еще секунда, всего лишь выжать спусковой крючок – и все, нырну в бескрайний океан счастья.

Как оказалось, напарник был готов к такому повороту событий, словно прочитал мои мысли. Ловким ударом ноги он выбил у меня «ТТ», после чего впечатал кулак в мою челюсть. Из глаз посыпались искры. Мотнув головой, я замахнулся для ответного удара, однако Тихий снова опередил. Быстрой подсечкой он сбил меня с ног. Не успев понять, что произошло, я стукнулся головой о ступени. Твердящий одно и то же голос исчез, но снова появился пронзительный писк.

Сталкер побежал вверх. Спустя несколько мгновений донесся грохот автоматной очереди. За ним страшный рев. В мозг словно воткнули ледяную иглу, а затем резко выдернули. Неожиданно наступила тишина. Сознание словно провалилось в вакуум. Следом нахлынула тьма. Кромешная, непроглядная. В мыслях поселилась паника. Казалось, всё, сейчас умру… Затем я почувствовал, как кто-то хлещет меня по щекам.

Чернота постепенно спала. Увидел расплывчатое лицо Тихого. Он что-то говорил, но голос не был слышен. В тот миг я чувствовал себя сломанной куклой. Руки и ноги не слушались. Попробовал пошевелить хотя бы пальцами, но тщетно. Панический страх снова нахлынул. В ушах тяжелыми толчками пульсировала кровь. Затем она хлынула из носа. Все тело болело, мышцы сводило судорогами.

Спустя несколько мгновений все прекратилось. Дышать стало легче. Восстановился слух. Показалось, что я даже смог улыбнуться, обрадовавшись тому, что жизнь не покинула бренное тело… как вдруг кто-то словно опустил рубильник, полностью отключив сознание.