Глава 6

Тренировки пилотов начались через три дня. Причина была проста: сосредоточившись на том, чтобы поскорее выпустить «Давыдова» из доков, начальство как-то упустило из внимания вопрос с новыми ганботами. И если Витгефт дни и ночи был занят тем, что вместе с Роджером обсуждал и изучал вероятную тактику боя, то Игорю пришлось провести эти дни в относительном безделье.

Правда, не сказать, что в эти дни не происходило ничего. Так, Сакамото довольно радикально решил вопрос с проживанием, переведя весь секретный отряд на одну из учебных баз. И именно там и начало формироваться ядро будущей ударной группы. Витгефт предполагал, что оно будет состоять из довольно известных личностей, но даже представить себе не мог, насколько.

Достаточно было в казармах прозвучать имени Пауля Шварца, как почти весь персонал, включая техников и прачек, выбежал наружу, дабы воочию узреть живую легенду. Майор с трудом удержался, чтобы не присоединиться к ним. Перечитав личное дело этого человека, считавшегося одним из самых результативных торпедоносцев на всем флоте, он даже испытал легкое чувство зависти. Конечно, на нем не висело прозвище Убийцы Дредноутов, но зато количество сбитых транспортников достигало трехзначной цифры, причем большую часть атак он провел в одиночку.

В реальности герой оказался крайне молчаливым типом, явно страдающим от бессонницы. Как оказалось, его в буквальном смысле вырвали из боя, направив к новому месту службы. Нескольких фраз, оброненных им, хватило Дмитрию, чтобы понять уровень интенсивности боев за Треугольник. Похоже, что Сакамото был прав и конфедераты всерьез вознамерились захватить эту территорию. Учитывая, что они пока лишь только прощупывали оборону, было страшно представить момент, когда они возьмутся за него всерьез.

С Антоном Куроки, несмотря на его не меньшую известность, подобного не повторилось, но тут следовало принять во внимание, что в отличие от коллеги прибыл он ночью. Также он умудрился отличиться тем, что привез с пяток здоровенных ящиков с различными инструментами и приспособлениями, а в комплекте к ним личного механика.

Последний изрядно удивил Витгефта. Он привык к тому, что пилотов набирали обычно из низкорослых мужчин, но Руперт Ланге умудрился превзойти их всех, будучи майору по грудь. Еще больше он удивился, узнав, что попутно механик является также вторым пилотом и стрелком.

– Не думал, что у нас в армии набирают и гномов. Надеюсь, у вас нет с ним проблем? – тут же задал он сакраментальный вопрос.

– Мы очень удачно дополняем друг друга, – философски ответил пилот. – Я быстрый, а он умный. Почти половина моих побед – это его рук дело.

– А ящики зачем?

– Пилоту мало познать свою машину. Он должен сам, своими руками довести ее до совершенства. Правда, в этом конкретном случае руки будут принадлежать Руперту, но сути дела это не меняет. Впрочем, объяснять ничего не буду, машины доставят, сами все увидите.

Но машин пока не было, и Витгефту приходилось больше на словах объяснять примерную суть дела. Поскольку сама операция считалась пока секретной, то до объяснений он не снисходил, предпочтя раздать только свои собственноручно разработанные схемы слабых мест кораблей. Пилоты в целом позитивно оценили данный труд, согласившись, что при определенных условиях толк от него должен быть. Вот только условия эти были крайне специфичными.

Особых напряжений и трений в команде не возникало. Каждый отлично понимал, что от окружающих людей зависит будущее выживание в бою. Единственный конфликт произошел в день появления Ольги Страховой. Про эту летчицу, как и про всех прочих, ходило немало баек. Так, говорили, что, потеряв всю свою семью в Каменногорске, стертом с лица земли бомбами конфедератов, она превратилась в безумную фурию.

Так это было или нет, сказать сложно. Но взгляд Ольги показался Витгефту крайне тяжелым и мрачным. Возникало ощущение, что женщина заранее воспринимала всех как врагов и готовилась в любой момент нанести удар. И очень скоро майор лично увидел подтверждение своих слов. Так уж получилось, что, выходя из канцелярии, она наткнулась на Игоря, который тут же поспешил ее облапать. Реакция последовала незамедлительно, пощечина и серия ударов, направленных на то, чтобы вырубить обнаглевшего офицера.

Правда, с Игорем этот фокус не прошел. С легкостью уклонившись от всех атак, он всего лишь хмыкнул и, обойдя Ольгу по дуге, направился к своему непосредственному начальству. В спину ему тут же полетели откровенно прямые угрозы, которые капитан словно даже не заметил.

– Славная девочка, – весело произнес он. – Судя по нраву, совершенно свободна. Меня это устраивает.

– Ты это чего? – насторожился Дмитрий.

– Как чего? – изумился нерадивый подчиненный. – Хочу с ней плотно пообщаться и помочь сбросить неконтролируемую агрессию. А то слишком много ее накопилось. Ладно на врага ее выплескивать, но свои-то в чем провинились. Мало нам жертв от дружеского огня? А так, глядишь, станет помягче и пообщительней.

Витгефт лишь тяжело вздохнул. С одной стороны, ему не нравилось, что среди членов отряда могут возникнуть отношения. Но с другой, в небе каждого из них поджидала неминуемая смерть. Садясь в кабину ганбота, ни один пилот не был уверен в том, что ему удастся вернуться обратно. В таких условиях запрещать хоть малейшие радости жизни выглядело кощунством, поэтому, несмотря на все бурление в душе, вслух он выразился кратко:

– Не испорть ее и не слишком увлекайся. Вам еще войну выигрывать надо.

Практически сразу после этого инцидента наконец прибыли новые машины, и период откровенного безделья закончился. Про «Десмоды» ходило немало слухов среди летного состава, и Витгефт наконец смог своими руками ощупать эти машины и убедиться, что они не являются мифом.

Первое впечатление оказалось вполне положительным. Будучи развитием дальнейшей идеи «Акулы», они были лишены ее недостатков. К счастью, наконец-то исчез так мешавший всем торпедный отсек, замененный системой подвесок. Последнее позволяло разнообразить вооружение ганбота, а учитывая боевую нагрузку, доходящую до шестисот килограммов, превращало ее в относительно смертоносную машину. Две двадцатимиллиметровые скорострельные курсовые пушки давали уверенность в возможности противостояния даже тяжелым истребителям конфедератов.

Скорость и маневренность при такой нагрузке, конечно, оставляли желать лучшего, но все компенсировала броня. Последняя вызывала уважение, поскольку в теории машина с легкостью могла выдерживать обстрел даже из тяжелых пулеметов. Учитывая стоящую перед ними задачу, совсем не лишняя особенность. Один из техников по секрету прошептал Витгефту и его подчиненным, что во время испытаний один из конструкторов залез внутрь и приказал всей наличной зенитной артиллерии вести огонь по ганботу. Через несколько минут все пулеметы заклинило от перегрева, в то время как сама машина продолжала нарезать круги над полигоном и даже не дымилась.

Конечно, данная история являлась обычной байкой, призванной поддержать боевой дух пилотов, но изучая «Десмод» на практике, каждый из них осознавал, что выдуманная история крайне приближена к реальности. И оставалось надеяться, что суровая реальность не разобьет их иллюзий.

Впрочем, больше брони и вооружения Витгефта обрадовал тот факт, что на каждой машине стояла относительно мощная радиостанция. Возможность ведения переговоров с напарниками значительно расширяла тактические возможности всего отряда. Отныне можно было не переживать, что его сигналов кто-то не заметит. Конечно, радио штука не очень надежная, особенно в условиях близости мистерия, но в их положении оно могло превратить десяток машин в смертоносное подразделение.

А дальше начались суровые тренировки. Витгефт не щадил ни себя, ни своих подчиненных, выжимая из них все. Стратегия, тактика, боевые схемы, все это не стоило ничего до той поры, пока пилот досконально не изучит свою боевую машину и не узнает ее возможности. Особенно это касалось новых моделей. Слишком много детских болезней, не найденных испытателями, преследовали их на протяжении длительного времени.

Так, например, полностью нагруженный «Десмод» очень не любил резких поворотов. В данном случае имелся немалый риск потери управления. У половины машин при испытаниях на максимальной скорости начинались непонятные вибрации, но в этом случае техники знали, в чем проблема, и быстро приводили аппараты в чувство. А вот то, что сброс всех бомб приводил к тому, что облегченный ганбот совершал резкий прыжок вверх, стал для многих пилотов неприятным сюрпризом. Игорь чуть было не подтвердил свою репутацию, лишь чудом разминувшись во время подобного маневра с машиной Куроки. Впрочем, опыт пилотов очень быстро позволил включить эту особенность в число тактических приемов.

Параллельно начались маневры с использованием «Дениса Давыдова». Пилоты, сумев приспособиться к машинам, принялись отрабатывать посадку на корабль. Хотя в данном случае речь шла о том, что они учились быстро и без проблем пролетать внутрь ангара. Задания менялись постоянно. Требовалось совершить посадку в любое время суток, как во время стоянки, так и во время движения корабля. Дрейк даже гонял свой крейсер задним ходом, дабы пилоты могли полностью прочувствовать, что им предстоит.

Где-то на этом этапе и произошло разделение на команды. Хотя Сакамото считал, что в данном случае машины, учитывая квалификацию пилотов, должны были действовать самостоятельно, Витгефт предпочел все же создать боевые группы, разделив обязанности. Игорь взял на себя торпедоносцев, в то время как сам майор предпочел руководить бомберами, благо с последними у него было куда больше опыта работы.

Соответственно, в скором времени тренировки сместились в сторону выполнения уже назначенных заданий. Адмирал не поскупился, притащив несколько старых барж, на которых ударная группа отрабатывала как групповые, так и одиночные атаки. Периодически устраивались учебные воздушные бои, заставляя пилотов все больше и больше подстраиваться под новые машины.

Примерно через неделю после начала занятий сумел отличиться Руперт. Этот гном, воспользовавшись окном в расписании, оседлал машину своего командира, переделывая все на новый лад. Больше всего изумило Витгефта то, что он демонтировал хвостовой автомат, заменив на роторную шестиствольную пушку. Майор с недоверием относился к подобному классу оружия, считая его не очень надежным, недостаточно точным и крайне неэкономичным в плане расхода боеприпасов. Куроки пришлось не один час заверять его, что механик знает что делает.

Чуть позже Руперт показал свое мастерство, сумев отладить одну из машин, которую все посчитали бракованной. Учитывая, что на это у него ушло всего три часа, авторитет механика-коротышки возрос обратно пропорционально его росту. Пилотам пришлось выстроиться в очередь к Куроки, уговаривая его одолжить напарника хотя бы на пару часов. Итог был закономерен, машины разом избавлялись от ряда дефектов, облегчая выполнение боевой задачи.

Также очень быстро выяснилось, что несмотря на весь опыт и профессионализм, большинству пилотов было не чуждо лихачество. Освоив «Десмоды», они моментально начали соревноваться друг с другом, показывая невероятные маневры, а также демонстрируя поистине фантастические способы бомбежки или торпедной стрельбы.

Проблема крылась во времени, вернее, в его отсутствии. Будь у них в распоряжении хотя бы три месяца, майор бы смело закрывал глаза на подобные поступки, осознавая, что таким образом также приобретается немалый опыт. Но поскольку каждый день был на счету, ему пришлось своим приказом запретить отклоняться от принятых норм.

Тем не менее на фоне всех проблем Витгефт вынужден был признать, что Роджеру приходилось куда тяжелее. Если ударный отряд, включая стрелков, укомплектовали фактически за неделю, то набрать экипаж для крейсера оказалось практически непосильной задачей. Людей с «Быстрого» хватило, чтобы заполнить только половину списочного состава. И, как это всегда бывает, в самый нужный момент свободных матросов практически не осталось.

Доходило до смешного, когда за одного штурмана, мастерски умевшего прокладывать курс сквозь мистерий, чуть не подрались сразу пять адмиралов. Роджер со смехом рассказывал, как их посыльные носились из кабинета в кабинет, пытаясь собрать как можно больше имевших вес бумаг, в то время как бедолага штурман был вынужден несколько часов сидеть в коридоре, гадая, куда его забросит. В итоге Пирату пришлось применить свое мастерство и элементарно похитить нового подчиненного, оставив Сакамото разгребать всю бюрократическую волокиту. Адмирал потом ворчал пару дней, но явно проникся еще большим уважением к своему протеже.

Аналогичным образом ему пришлось забирать пару артиллеристов с одной из береговых батарей. Их командир так вцепился в своих канониров, что отказался их отдавать, несмотря на кучу грозных бумаг. Закончилось все авианалетом в классическом стиле, где Роджеру пришлось применить все свое искусство дипломатии, попутно кивая в сторону висевших за окном ганботов и крейсера.

Не обходилось и без иных конфликтов. Так, в один прекрасный день Куроки услышал крайне нахальное высказывание пары техников по поводу фамильного меча, который он брал с собой в каждый полет. Дело закончилось тем, что до сего момента спокойный и невозмутимый пилот пришел в крайнюю ярость и почти два часа гонял техников по базе, угрожая тем самым мечом. Еще три часа ушло на принятие извинений и покаяний, а самому Витгефту пришлось отпаивать начальника технической службы, осознавшего, что его подчиненные были на грани смерти.

Попутно майору пришлось пережить немало неприятных часов, наблюдая за тем, как Игорь ухлестывает за Ольгой. Учитывая резко агрессивное отношение девушки к ухажеру, он даже подумывал о том, чтобы развести их по разным отрядам. Время все расставило по своим местам, и уже через две недели он имел возможность своими глазами увидеть, как суровая летчица с пылающим взором внимает словам своего боевого товарища. Никто не знал как, но капитан сумел завлечь очередную жертву в свои сети, вызывая лишь уважительные взоры сослуживцев.

Время текло неумолимо. Отведенные Сакамото два месяца вдруг превратились в полтора, поскольку, по данным разведки, конфедерация приняла решение форсировать свои усилия. Концентрация войск в районе Треугольника неумолимо возрастала, и адмирал наконец был вынужден отдать приказ о завершении обучения. Больше медлить было нельзя. Риск того, что их операция пройдет впустую, возрастал неимоверно, и Роджер наконец получил отмашку.

Пират сумел выпросить пару дней, дабы провести последнюю проверку. Экипаж вполне уверенно справлялся со своими обязанностями, все механизмы работали исправно, а канониры поражали цели, перекрывая все положенные нормативы. Следующий день был отведен на загрузку припасов. Автономный полет, вне поддержки баз, требовал максимальной загрузки. Провизия, топливо, боезапас, инструменты, всего этого требовался двойной, а то и тройной комплект. Матросы шутили, что в крайнем случае можно будет взять на абордаж крейсер конфедератов и разграбить его, как в старые добрые времена, но Дмитрию с Роджером было не до шуток.

Последняя проверка подтвердила полную готовность, и Витгефт, стоя на мостике, почувствовал дрожь от набирающих полные обороты турбаниевых двигателей. «Давыдов» медленно, словно нехотя, отрывался от земли, и майор почувствовал легкую волну возбуждения, пробежавшую по телу. Рейд начался.