Идеи Петра Савицкого и современность

Пётр Николаевич Савицкий по праву считается евразийцем номер «1». Главный идеолог и вождь всего евразийского движения, он подхватил инициативу Трубецкого и продолжил вместе с ним работу. Савицкий не только занимался руководством, но также глубоко проработал геополитическую доктрину евразийства, экономическую составляющую и новые географические исследования. Справедливо будет назвать Савицкого первым отечественным геополитиком, основоположником русской геополитической школы. Многие его идеи опередили историю; всё, что считалось реакционным в евразийстве, оказалось на пике современности. Именно он в последствии начнёт переписку со Львом Гумилевым. Впоследствии известный историк применит евразийскую концепцию экономической географии и представления о взаимодействии лесных и степных народов России в своих книгах.

Итак, началом евразийской теории Савицкий объявляет православное мировоззрение. При этом он мыслит православие только в парадигме русской философии. Нельзя приравнивать православие как одно из многих равноценных христианских исповеданий. Подобная точка зрения будет возможна только на внеконфессиональной позиции. Православие высшее, единственное во всей полноте и непорочности исповедание христианства. Вне его все – или язычество, или ересь, или раскол. Отсюда строится и субъект такого взгляда – симфоническая личность. Здесь надо сразу оговориться, что под симфонической личностью в евразийстве могут пониматься крупные общественные институты, в том числе и государство. И это будет отдельной темой для разговора. Здесь же мы попробуем рассмотреть такую личность буквально, как конкретного человека, в котором воплощено понятие симфонии.

Симфоническая личность ничего не имеет общего с либеральным индивидуумом. Она апеллирует к коллективным началам, что только и могут составить подлинную симфонию. Она включает в себя определённый набор ценностей, в которые входят служба Отечеству, принадлежность к своему народу, чистое и непорочное исповедание. Именно такой образ, образ ангела, должен носить в себе человек. Даже внешнее поведение симфонической личности и либерального индивидуума будет отлично. Первый всегда хранит спокойствие и одухотворенность, он знает, что впереди него вечность, не надо куда-то бежать в поисках материальной выгоды. Не стоит особенно, как это делает либеральный индивидуум, переживать за собственные «отличия» от других.

Парадокс, но полноценная симфоническая личность в современном обществе будет максимально выделяться на фоне серого и будничного, секулярного и бесцеремонного. Нет, у такого человека не будут ярко накрашены волосы. Он не будет идти куда-то вперёд в наушниках, уткнувшись в асфальт. Такая личность никогда не станет материться ни прилюдно, ни в узком окружении. Для неё все современные технологии и городские удобства останутся всего лишь современными технологиями и удобствами, не более и не менее. И если что-то из «современного» столкнётся с Принципом такой личности, то Принцип всегда одержит победу.

При всём при этом этот человек всегда будет обладать глубокими академическими знаниями в своей области, ведь симфония предполагает согласование со всем в миру и вне мира. В отличии от индивидуума, такой человек никогда не сможет согласиться и примириться с людским эгоизмом, с ложью эпохи. Он добр по своей природе и всегда любит ближнего, даже если тот настроен враждебно. Но не следует здесь путать доброту и участие в человеческих проблемах с этаким весельчаком и «душой компании».

Одинокая симфоническая личность в обществе индивидуумов скорее всего будет закрыта, не будет стремиться к улыбчивой общительности со всеми подряд. В этом тоже видится этакий вид лжи – человек интересуется делами соседа не потому, что ему это действительно интересно, а лишь из вежливого поддержания контактов. Подобное лицемерие личности будет противно, скорее уж не поддерживать разговор вовсе, чем подыскиваться под человека.

И безусловно, в тяжёлые годы для страны и народа, такая личность в отличии от индивидуума не будет судорожно искать пути спасения своей шкуры, а скорее положит голову за свою Отчизну, чем попробует примириться с врагом. В ней всегда будет обостряться чувство справедливости, поэтому жизнь таких людей проходит либо в нескончаемой борьбе, либо в смиренной молитве вдалеке от человеческого муравейника.

В этом и есть смысл всех крайностей, которые в душе симфонической личности постоянно сочетаются. Мыслить такую личность вне собственного народа, государства, церкви невозможно. Либеральный индивидуум последовательно отвергает всё из этого ради достижения своей иллюзорной свободы. Такова картина первого понятия евразийства в современных реалиях.

Подведём итог, впервые изложенный в статье «Научные задачи евразийцев»: «Основному понятию старого миросозерцания, понятию отъединенного и замкнутого в себе социального атома, мы противопоставляем понятие личности как живого и органического единства и многообразия; понятию механической связи и внешней отвлеченной системы – понятие органического единства, или – вернее и точнее – единства личного. Личность – такое явления множества (ее состояний, проявлений и т. д.), что ее единство и множество отдельно друг от друга и вне друг друга не существуют.

В самом деле, нет личного сознания и личности вне ее мышления, желания и других ее состояний, и нет личного состояния, которое не было бы проявлением самой личности и не связывалось со всеми прочими ее состояниями. Личность – единство множества и множество единства. Она всеединство, внутри которого нет места высшим механическим и причинным связям, понятие которых уместно и удобно лишь в применении к познанию материального бытия».

Евразийцы объясняют окружающую их действительность и в то же время ставят своей задачей сделать ее иной. Проблема русской революции есть тот основной стержень, около которого движется их мысль и их воля, как мысль и воля людей русского мира и носителей русского призвания во вселенной. Для Савицкого смысл русской революции заключается в закономерном разложении империи, избравшей своё развитие по западному образцу. Гибель старой России была предрешена ещё до появления на свет Ленина.

Произошедший разрыв между народом и правящим слое мог быть преодолен только революционными преобразованиями. Временное правительство оказалось неспособно решить эту проблему, поэтому инициативу подхватили большевики. Отсюда появляется необходимость сделать правильные выводы для практического применения. Отказываясь от марксистской философии, следует взять на вооружение опыт социализма, при котором власть и народ находятся в гармоничных отношениях. Революция необходимое условие для слома капиталистического слома.

Но любая революция должна руководствоваться традицией, иначе она оборачивается против своей же цивилизации. Поэтому при определённых условиях социалистическая революция может стать консервативной. Как писал Пётр Николаевич: «Диалектика – любимое слово евразийцев. Она является для них символом и путем движения. Евразийцы не боятся противоречий. Они знают, что из них соткана жизнь. Евразийцы живут в противопоставлениях. В своей системе они совмещают традицию и революцию. И они совершенно уверены, что в дальнейшем развитии событий не они, но история совместит эти начала».

Современный декларируемый консерватизм власти ничего не имеет общего с реальным классическим консерватизмом. Это маска политтехнологов, за которой скрывается всё тот же либерализм. Реальный консерватизм несомненно бы вступил в непреодолимые противоречия с декларируемой историей. Поэтому миссией современных евразицев-историков должно стать последовательное развенчание мифов и лжесвидетельств. Многое из евразийства в СССР было под запретом, но сегодня задача евразийства перед лицом либеральной историографии не только оправдать советскую эпоху, но и показать её явное преимущество и истинное лицо, разрушить антисоветизм в основании. Этого требует чувство справедливости и русской правды. Но прежде это необходимо для спасения России, потому что на наших глазах складывается точно такая же картина западничества, которая и привела к революции.

Вся современная элита ориентирована на Европу и Америку, хранит там свои деньги, держит имущество, давно перевезла своих родственников и детей. Такая элита не может быть национальна. При её правлении новая катастрофа будет закономерна. Первые признаки мы можем увидеть в глубоком социальном неравенстве на фоне новых приростов олигархических капиталов, уровне бедности и нищеты, стагнирующей или медленно развивающей экономики.

В конце концов это проявляется безразличием к судьбе русских и других евразийских народов, постоянно гибнущих в межнациональных, религиозных и территориальных конфликтах в осколках бывшей империи, неспособностью предложить достойное альтернативное геополитическое развитие государства, нежеланием вновь собирать «русские земли», либо делать это вынужденно (как произошло с Крымом). И всё это за фасадом информационного благополучия, показушной стабильности и мифа о постоянном росте ведь «времени на раскачку нет» уже не одно десятилетие.

Преодолеть эти противоречия могут только новые экономически модели, которые позитивно восприняли советский опыт хозяйствования и сделали «работу над ошибками» и синтез современной архитектурой мира с древними русскими традициями: собственно, всё то, что сделало русских русскими, а Россию империей. Сбережение русско-евразийского народа здесь выходит на первый план. Необходимо использовать только те методы, которые ведут к благополучию всей нации, укреплению и расширению государства, процветанию культуры. Именно поэтому нужен комплекс идей и идеологий. Одним рецептом нельзя решить все проблемы.

Наша современная либеральная рыночная экономика неспособна коллективно обогатить народ и возвести государственное начало на своё почётное место в ущерб определённому кругу заинтересованных лиц, а значит она изначально недееспособна и должна быть уничтожена.

Савицкий подчёркивает это: «Евразийцы являются горячими сторонниками планового начала. Диалектическому этатизму евразийцев отвечает диалектическое понимание плана как действия на рынок и через рынок экономически вооруженного государства. Плановое хозяйство есть огромный рычаг социальной политики. Оно направлено на обеспечение интересов труда. Возобладание планового хозяйства означало бы возведение Социальной жизни на новую, высшую ступень. Эту возможность евразийцы толкуют религиозно. Они видят в ней раскрытие природа человека как образа и подобия Божия, выражающееся во внесении космического лада в хаос отдельных, на этот раз экономических, фактов».

Как отмечает Виталий Пащенко, в программном документе евразийцев, принятом первым съездом евразийских организаций, эта формула изложена в развернутом виде: "Плановое хозяйство и предоставляемая личности свобода выбора хозяйственных форм – вот два, по внешности противоречивых, а по существу вполне согласуемых, принципа, на которых евразийство строит свою систему". Снять это противоречие, по мнению евразийцев, можно одним способом, построением государственно-частной системы хозяйствования. "Эта система должна найти синтез между двумя крайностями и на этом синтезе построить законодательство с приобретением права собственности на обработанную материю".

Главная задача государства в хозяйствовании должны заключаться в предотвращении монополизации различных отраслей промышленности, чрезмерного скопления капитала в руках частных собственников, в предотвращения тем самым экономического разрушения экономического тела России-Евразии, продажи его оптом и в розницу иностранному капиталу.

Продажа «оптом и розницу иностранному капиталу» тема наиболее актуальная сегодня. Сегодня мы видим, что ресурсы России используют иностранные компании. Всё, что они строят у нас, идёт конечным продуктом не государству и не своим частным лицам внутри России, а за границу. Наиболее варварское отношение можно наблюдать к сибирскому лесу. При намеренной игнорировании проблемы властями (часть суммы всегда поделена между узкими лицами) наши китайские «партнеры» в гигантских масштабах вырубают и вывозят к себе сибирский лес, и потом нам же продают втридорога в виде готовой мебели, экспортируют в США и Европу. В то же время своей Беларуси газ и нефть мы экспортируем по завышенной цене, желая манипулировать её экономикой, что, конечно, не облегчает интеграцию в Союзное государство. Соотнося размеры капитализации иностранных компаний, хозяйствующих у нас с величиной отечественного производства, не столь грубым покажется вывод о статусе экономической колонии.

Ведущим в хозяйственной жизни общества является государство – одна из высших симфонических личностей [после церкви]. Именно оно, в евразийском понимании, должно ставить "соответствующие рамки частной инициативе", противодействовать "выхолощенным экономическим принципам свободного предпринимательства", которые есть "безмерность приобретательского интереса", цинично-прагматическое отношение ко всему как товару – предмету "общественно-возмездных" отношений (продажи, купли, ростовщичества), отрицание ценностей абсолютных, которые несовместимы с какой бы то ни было продажей.

Поэтому и проблема собственности решается евразийцами в том же ключе. Ее основная форма – собственность соборной личности – государства, сочетающаяся с индивидуальной, но последняя занимает подчиненное положение. Денационализация промышленности привела бы к ее денационализации в буквальном смысле, т. е. к переходу предприятий в руки иностранного капитала. И с 90-х годов этот переход осуществился и был закреплён в ходе повальной приватизации. Новая национализация необходима для развития России и мобилизации средств для экономического рывка. После прихода к власти силовиков казалось, что именно такой позитивный ход будет совершен. Но они остановились (или правильней сказать их остановили) на полпути, так и не довершив начатое до своего логического конца.

При сохранении такого порядка вещей нетрудно предсказать новый захват России американскими или китайскими силами. Но если первые как англосаксонский продукт всегда были настроены враждебно к нам из геополитических соображений, то у вторых рано или поздно демографические проблемы и скрытый национализм вынуждено подтолкнут из холодной фазы экспансии к горячей.

Савицкий обрисовал контуры геополитических задач. Но сегодня мы имеем дело не с большой державой в лице Советского Союза, а с его частью. Следовательно, России следует по отношении к Западу применить старую тактику «лучшая защита – это нападение». Конечно, имеется в виду не объявление войны, что могло стать губительным в один миг для всех. Наша задача остановить экспансию НАТО и вернуть попавшие под его влияния государства. В начале из состава Союза, а потом и из состава границ нашей цивилизации, контуры которой можно проследить вплоть до Балканского полуострова. В Азии же необходимо вернуть утраченное влияние на наши бывшие советские республики и обезопасить их от нашествия «оранжевых революций». Возможно даже стоит пойти на неслыханный шаг по созданию в Татарстане нового культурно-исторического центра, замирению всех православных с мусульманами не в ущерб миссионерским целям собственной церкви.

Делая экскурс в прошлое, Савицкий в сжатой форме выразил решение проблемы татаро-монгольского ига. По его мнению, в Киевской Руси после кратковременного (по историческим меркам) расцвета в Х-ХI вв. появилась некая неустойчивость и "склонность к деградации, которая ни к чему иному, как чужеземному игу привести не могла". Вопрос стоял только в том, кто будет этот чужеземец? "Велико счастье Руси, утверждает Савицкий, – что в момент, когда в силу внутреннего разложения она должна была пасть, она досталась татарам и никому другому. Татары – "нейтральная" культурная среда, принимавшая всяческих богов и терпевшая "любые культуры, пала на Русь как наказание Божие, но не замутила чистоты национального творчества. Если бы Русь досталась туркам, заразившимся "иранским фанатизмом и экзальтацией", ее испытание было бы многажды труднее и горше. Если бы ее взял Запад, он вытянул бы из нее душу… Татары не изменили духовного существа России; но в отличительном для них в эту эпоху качестве создателей государства, милитарно-организующейся силы они, несомненно, повлияли на Русь".