Купцы целыми днями пропадали в лавках и конторах, лишь к вечеру возвращаясь в Замоскворечье. Их жены и дочери оставались в усадьбах и скучали. Героиня пьесы Островского «Правда – хорошо, а счастье лучше» говорит: «С ума сойдешь от такой жизни! Раз пять дом-то обойдешь, пыль сотрешь, лампадки оправишь, только и занятия. Бродишь одна по пустым комнатам – одурь возьмет. Муха пролетит, и то слышно»^[7]. В окне какого-нибудь особняка на Большой Полянке можно смело представить Липочку из пьесы «Свои люди – сочтемся». Она томится, вспоминает о танцах и ждет сваху Устинью Наумовну с вестями о женихе – благородном, рослом, «одетом по-журнальному». В типичном замоскворецком доме с мезонином мог жить другой известный герой Островского – мелкий чиновник Михаил Бальзаминов. Из развлечений – только поиск богатых невест и Полянский рынок. «Пройду по рынку мимо лавок лишний раз – сейчас тебе прозвище дадут, кличку какую-нибудь. Почти у всяких ворот кучера сидят, толстые, как мясники какие, только и дела что собак гладят да играют с ними; а собаки-то, маменька, как львы»^[8], – сетует Бальзаминов.

Бывший дом поэта Аполлона Григорьева на Малой Полянке. Фотография 1920-х гг.

В XIX и начале XX столетия среди жителей Большой Полянки и ее окрестностей было немало представителей творческой интеллигенции. Главный певец этих мест – поэт и критик Аполлон Александрович Григорьев, которого называют «Гамлетом из Замоскворечья». Он описал Большую Полянку в книге воспоминаний «Мои литературные и нравственные скитальчества»: «При первом входе вас встречает большой дом итальянской и хорошей итальянской архитектуры. Долго идем мы по этой жиле (улице. – Д. Д.), и ничто особенное не поражает вас. Дома как дома, большею частью каменные и хорошие, только явно назначенные для замкнутой семейной жизни, оберегаемой и заборами с гвоздями, и по ночам сторожевыми псами на цепи; от внезапного яростного лая которого-нибудь из них, вскочившего в припадке ревности и усердия на самый забор, вздрогнут ваши нервы. Между каменных домов проскачут как-нибудь и деревянные, маленькие, низенькие, но какие-то запущенные, как-то неприветливо глядящие, как-то сознающие, что они тут не на месте на этой хорошей, широкой и большой улице»^[9].

С раннего детства Григорьев жил в Замоскворечье. В середине 1820-х годов он перебрался с родителями на Болвановку (окрестности современных Новокузнецких переулков), а в 1831 году – на Малую Полянку. Поэт писал, что Замоскворечье его «воскормило и возлелеяло». В 1839 году в доме Григорьевых поселился Афанасий Афанасьевич Фет – «Горацио Гамлета из Замоскворечья». К друзьям на Малую Полянку приезжали их единомышленники – историк Сергей Михайлович Соловьев, правовед Константин Дмитриевич Кавелин и поэт Яков Петрович Полонский. В 1856 году Фет вышел в отставку и вернулся на улицу своей юности. Он обосновался с супругой в доме № 3 по Малой Полянке. В некоторых стихотворениях Фета угадывается Замоскворечье:

 
Был чудный майский день в Москве;
Кресты церквей сверкали,
Вились касатки под окном
И звонко щебетали.
 
 
Я под окном сидел, влюблен,
Душой и юн и болен.
Как пчелы, звуки вдалеке
Жужжали с колоколен.
 

В 1855 году в один из небольших деревянных особняков на Большой Полянке въехал живописец Василий Андреевич Тропинин. В Замоскворечье он провел последние годы жизни. Еще один известный русский художник Виктор Михайлович Васнецов жил в 1884–1885 годах во 2-м Спасоналивковском переулке. Здесь он создавал эскизы декораций для оперы Николая Андреевича Римского-Корсакова «Снегурочка». Почти все московские адреса Василия Осиповича Ключевского – в Замоскворечье. В 1870 году историк поселился на Большой Полянке, 28, а через некоторое время переехал в дом № 18 на этой же улице. В 1877–1896 годах ученый жил на Малой Полянке. В 1915 году в квартире № 7 доходного дома Хлудовых (Малая Полянка, 7, стр. 5) поселился писатель Иван Сергеевич Шмелев. Через семь лет он уехал отсюда в эмиграцию.

И.С. Шмелев с семьей. 1910-е гг.

В 1868 году из семидесяти трех владений на Большой Полянке одно принадлежало княжеской семье, одно – крестьянской, четыре – мещанам, двенадцать – чиновникам, двенадцать – храмам и церковным служителям и сорок три – купцам. После либеральных реформ императора Александра II характер застройки улицы изменился. Некоторые здания стали сдавать в аренду для разных коммерческих нужд. Владельцы домов открывали в них лавки и магазины. В бывших жилых усадьбах устраивали небольшие фабрики. Освобожденные от крепостной зависимости крестьяне давали Москве дешевую рабочую силу, и предприимчивые люди пользовались возможностью запустить производство и заработать состояние. Патриархальная купеческая жизнь, описанная Островским, постепенно заканчивалась.

В конце XIX и начале XX столетия Москву захватил строительный бум. В городе в массовом порядке возводились высокие доходные дома, хозяева которых получали солидную прибыль, сдавая помещения внаем. Архитекторы разного статуса и таланта создавали проекты зданий на любой запрос: от простых, лишенных украшений до презентабельных, оснащенных последними достижениями техники (например, телефонами и лифтами). В это время даже богатые москвичи не видели необходимости жить в особняке, предпочитая роскошные многокомнатные, удобно распланированные квартиры. Большая Полянка не стала исключением из правил: в конце улицы доходные дома появились в большинстве владений. Сады, которые прежде были неотъемлемой частью городского пространства, тоже застраивались. Громады многоэтажек нависали над скромными особняками с мезонинами.

И.С. Шмелев. 1925 г.

В последние предреволюционные десятилетия Большая Полянка перестала быть только жилой и торговой. Улицу украсили общественные здания, например, комплекс Иверской общины сестер милосердия, состоявший из больницы, амбулатории, аптеки и домовой церкви во имя Иверской иконы. В общине жили подвижницы, которые заботились о больных в хирургическом отделении и совершали другие богоугодные дела. В 1872 году Министерство народного просвещения приобрело владение в конце Большой Полянки для размещения Московского учительского института. В 1908 году по проекту архитектора Александра Алексеевича Никифорова для учебного заведения было построено современное трехэтажное здание.

Купец. Русские типы.

Фотограф Уильям Каррик. 1860-е гг.

Б.М. Кустодиев. Купец в шубе. 1920 г.

Б.М. Кустодиев. Купец. 1920 г.

Б.М. Кустодиев. Купчиха на прогулке. 1923 г.

Б.М. Кустодиев. Купеческий двор. 1921 г.

В начале XX столетия сформировались новые принципы городских усадеб: индивидуальный характер жилья, максимальная взаимосвязь внутреннего пространства и архитектурного объема, композиционное деление владения на жилую, дворовую и садовую зоны. Представители передового московского купечества следили за строительными тенденциями. На Большой Полянке такие собственники встречались редко. Единственный дом, отвечавший требованиям архитектурной моды тех лет, принадлежал предпринимателям Алексею и Вячеславу Васильевичам Новиковым. Они пригласили популярного архитектора Сергея Михайловича Гончарова, который построил в 1907 году оригинальный псевдоготический особняк с изящными башенками, эркерами и балкончиками.

Б.М. Кустодиев. Купеческое гулянье. Начало XX в.

Б.М. Кустодиев. Эскиз декорации к пьесе А.Н. Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын». 1917 г.

Наводнение на Большой Полянке. Фотография 1908 г.

Советская эпоха принесла Большой Полянке много разрушений и утрат. Уже в первые послереволюционные десятилетия улица стала одним из символов реконструкции. В путеводителях тех лет с гордостью говорили о ценности преобразования столицы: «Сейчас Москва – новый мировой социалистический город-гигант – приковывает внимание туристов небывалыми темпами строительства, поразительными изменениями в своей внешности, эпохальными сдвигами своего социального быта, своей экономической жизни. Рушатся ветхие древние стены, чтобы дать простор широким прямым проспектам, пневматические ломы расчищают место для новых, невиданных зданий из стекла, металла и бетона, для широких аллей, для дворцов культуры… Лики московской старины рядом с тем новым, что вырастает в генеральной перестройке Москвы, создают потрясающие исторические контрасты»^[10].

После Октябрьской революции и Гражданской войны население Москвы стремительно росло и в 1926 году преодолело отметку в два миллиона человек. При этом в первые советские годы новые здания в городе почти не появлялись. В 1920-х годах началась массовая национализация жилого фонда. Доходные дома и частные особняки Большой Полянки передавались жилтовариществам и становились коммуналками. Бывшие владельцы недвижимости оказывались на улице, в лучшем случае хозяевам оставляли пару комнат в принадлежавших им некогда зданиях. Пресловутый «квартирный вопрос» не просто испортил москвичей, но загнал их в безвыходное положение. Значительная часть застройки Большой Полянки была занята густонаселенными коммунальными квартирами. Жилтоварищества занимали церковную недвижимость, общественные здания, бывшие конюшни, каретные сараи и хозяйственные корпуса. Только в конце 1920-х годов на улице стали возводить новые многоэтажные дома, которые помогли решить острую жилищную проблему.

Большевики несколько раз намеревались лишить Большую Полянку идентичности. Почти сразу после Октябрьской революции улица получила новое название – Советская, однако в 1922 году ей вернули прежнее имя. Все церкви Большой Полянки были закрыты в 1930-х годах, и в течение шести десятилетий богослужения в них не совершались. Храм Космы и Дамиана в Кадашах с великолепной колокольней разрушили, остальные культовые сооружения пострадали и находились на волоске от гибели. В это же время руководство города избавилось от еще одного символа дореволюционной улицы – Полянского рынка. В 1935 году Совет народных комиссаров утвердил Генеральный план реконструкции Москвы, согласно которому предполагалось замкнуть Бульварное кольцо: наличие у него двух концов вызывало серьезные транспортные проблемы.

Вот как описывались предполагаемые изменения: «От Устьинского моста Бульварное кольцо продолжается в Замоскворечье и выходит на Комиссариатский мост через Водоотводный канал. Весь отрезок магистрали от Водоотводного канала до Новокузнецкой прокладывается путем сноса ветхих одноэтажных строений и одного небольшого четырехэтажного дома. Продолжение кольца от Новокузнецкой запроектировано шириной в семьдесят метров до Большой Ордынки, где на пересечении с вновь запроектированной парной магистралью Большой и Малой Ордынок создается новая площадь. От Большой Ордынки новая трасса кольца шириной в семьдесят метров прокладывается до Большой Полянки по кварталам Большого Толмачевского переулка. В этой части кольца перед зданием Третьяковской галереи образуется озелененная площадка. На пересечении кольца с Большой Полянкой и Большой Якиманкой создается новая площадь. От нее кольцо прямым направлением по новым мостам через Водоотводный канал и Москву-реку выходит на Малую площадь Дворца советов и к Гоголевскому бульвару»^[11].

Генеральный план реконструкции Москвы. 1935 г.

Начало Большой Полянки стало своеобразным парадным подъездом к Бульварному кольцу. Ширина улицы от Малого Каменного моста до пересечения с кольцом увеличилась с двадцати до пятидесяти метров за счет застройки с обеих сторон. Бульвары в Замоскворечье не появились, но в начале Большой Полянки успели разрушить исторические сооружения и расширить улицу. На оставшемся отрезке от кольца до Добрынинской (Серпуховской) площади также планировались значительные перемены: спрямление и увеличение ширины до сорока метров. По первым домам можно судить, какой могла стать Большая Полянка, если бы Генеральный план был реализован в полной мере. Эти здания – достойные памятники советской архитектуры, построенные лучшими мастерами того времени, но за ними всегда будет тянуться шлейф безжалостных сносов и варварских изменений исторических кварталов.

Великая Отечественная война приостановила реконструкцию Большой Полянки. Улица и ее жители перешли на военное положение. В подвалах создавались бомбоубежища, люди заботились о светомаскировке домов, в общественных зданиях устраивались сборные пункты для отправки мужчин на фронт. В бывших лечебных корпусах Иверской общины сестер милосердия не прекращала работу больница, большинство врачей и медсестер которой ушло на войну. Ближайшая к Кремлю местность часто подвергалась авианалетам, поэтому персоналу и пациентам приходилось прятаться в подвалах Иверской церкви. Осенью 1941 года немецкие самолеты нанесли мощные удары по Замоскворечью. Фугасная бомба попала в Третьяковскую галерею и значительно повредила один из корпусов музея. На Большой Полянке особенно сильно пострадал дом № 50, где располагался райком партии: вражеский снаряд разрушил северное крыло здания.

Начало Большой Полянки. Фотография 1940-х гг.

Послевоенная жизнь тоже складывалась непросто. Жительница Замоскворечья поэтесса Л.Е. Миллер на страницах книги воспоминаний «А у нас во дворе» рассказывает о том времени: «Родина моя – Большая Полянка. Наверное, никогда не забуду свое исходное положение в пространстве: Большая Полянка, дом 10, квартира 2. Родина моя – купола, „Ударник", Москва-река, Ордынка, Якиманка… Послевоенный магазин – костыли, палки, культяпки, хриплые голоса, орущие дети. Магазин назывался „инвалидный". В него стекались инвалиды со всей округи. Но я была уверена, что он звался „инвалидным" потому, что по обеим сторонам прилавка стояли однорукие скульптурки мальчика и девочки. У каждой на локте уцелевшей руки висела корзинка с фруктами. Не за горами 1 Мая. Скоро будут муку давать. И вдоль домов поползут огромные очереди, напоминающие многоглазое, многорукое, многоногое доисторическое чудовище. И тогда мы, дети, будем нарасхват. Мы прогуляем школу, и нас будут брать напрокат, чтобы получить лишний паек муки»^[12]. В этой прекрасной книге воспоминания из детства усиливаются яркими поэтическими образами:

 
Московское детство: Полянка, Ордынка,
Стакан варенца с Павелецкого рынка —
Стакан варенца с незабвенною пенкой,
Хронический кашель соседа за стенкой,
Подружка моя – белобрысая Галка.
Мне жалко тех улиц и города жалко,
Той полудеревни, домашней, давнишней:
Котельных ее, палисадников с вишней,
Сирени в саду, и трамвая-«букашки»,
И синих чернил, и простой промокашки,
И вздохов своих по соседскому Юрке,
И маминых бот, и ее чернобурки,
И муфты, и шляпы из тонкого фетра,
Что вечно слетала от сильного ветра.
 

В конце 1940-х годов Большая Полянка была заасфальтирована и лишилась трамвайных линий. Новым транспортным символом улицы стал троллейбус. От положений Генерального плана, которые несли фатальные перемены, после войны отказались, однако в 1960—1970-х годах Большую Полянку ждал второй этап масштабных реконструкций. В 1969 году, чтобы пробить Якиманский проезд, разрушили кварталы исторической застройки Замоскворечья, в том числе церковь Иоакима и Анны XVII столетия. В образовавшемся из-за сноса особняков сквере установили памятник болгарскому коммунисту Георгию Михайловичу Димитрову. Примерно в это же время в середине улицы произошли самые значительные изменения. На месте дореволюционных жилых зданий и торговых лавок Полянского рынка в 1971–1973 годах воздвигли два монументальных четырнадцатиэтажных дома.

Трамвай на Большой Полянке. Фотография 1947 г.

Безжизненные гиганты, занявшие пару огромных кварталов от 2-го Полянского практически до 1-го Спасоналивковского переулка, были лишены любых стилистических признаков и стали главной архитектурной болью улицы. «Кажется, будто, раздувая серые паруса, на кучу мелких лодочек наступает армада исполинских фрегатов», – писали путеводители тех лет. В нижние этажи новопостроенных зданий въехали популярные магазины «Ванда» (польские товары), «София» (болгарские товары) и «Молодая гвардия» – знаменитый книжный, который и сегодня открыт для посетителей. Эта часть улицы приобрела особенную популярность, когда в 1986 году возле дома № 26 открыли станцию метро «Полянка» Серпуховской (сегодня Серпуховско-Тимирязевской) линии.

В 1990-х годах началось возрождение храмов Большой Полянки. Постепенно все церкви были отреставрированы и возвращены верующим. В наши дни многие здания, имеющие архитектурную или мемориальную ценность, получили статус объектов культурного наследия. В последнее время жилых домов становится все меньше и меньше: удобное расположение улицы сделало ее привлекательной для предпринимателей. Здесь открылись банки, рестораны, магазины, гостиницы и офисы разных компаний. Совсем недавно на Большой Полянке закончились работы по благоустройству в рамках городской программы «Моя улица». В последние годы эта часть Замоскворечья пользуется популярностью у застройщиков, занимающихся элитной недвижимостью, что делает состав жителей района еще более пестрым.

Якиманский проезд. Современная фотография

Большая Полянка. Современная фотография

Большой Полянке трудно состязаться с Пятницкой или Ордынкой за право называться главной улицей Замоскворечья. Но не стоит забывать, что ее соперницы не понесли таких существенных потерь. Идеально сохранившая Большая Полянка была бы одной из самых красивых улиц в современной Москве. Даже с учетом катастрофических утрат она остается привлекательной для туристов и местных жителей. Известный актер Алексей Владимирович Баталов так выразил преданность и любовь к району: «Странным образом распорядилась судьба, всю жизнь я привязан к одному пятачку Замоскворечья. Жил на Ордынке, жил на Полянке, теперь вот – в доме, подпирающем боком Большой Каменный мост. Как подумаю, огромный город, столько вариантов одолеть обжитое пространство, поменять его – ан нет, по ту сторону Москвы-реки так и не занесло. Помните журавлиный клин, торопящийся к дому, в картине „Летят журавли"? Должно быть, это про меня. Неумолимо, неистребимо тянет караван к родным гнездовьям. Так и мне, живому и грешному, уготована такая же птичья привязанность к местам обитания»^[13].