Глава 2

Код доступа передавался напрямую из моего шейного импланта связи на панель управления люком «Рубина-16» – барабанить по клавиатуре, набирая код, не пришлось. Ну по крайней мере в идеале это так должно происходить. На деле же ответом мне был красный сигнал на мониторе и сообщение, что код не принят. Об этом я уведомил Мирко.

– Есть два варианта, – отозвался он с орбиты, – либо помехи от кометы испортили переданный код, либо… эти придурки его перепутали. Сейчас свяжусь с ними.

Удивительно, но факт – чем мощнее корпорация и чем больше в ней сотрудников, тем более пышным цветом в ней расцветает бардак! Нам действительно не те коды передали! Но со второй попытки предоставили-таки верный вариант.

Система приняла код, панель высветилась зеленым, люк, чуть уйдя в корпус, сдвинулся в сторону. Наружу вырвалось небольшое облачко воздуха. Хорошо, значит, шлюз функционирует и давление внутри корабля есть. Наружная створка закрылась, в шлюз начал поступать воздух, но я не торопился снимать шлем: мало ли какая зараза могла витать в воздухе.

Энергосистема корабля также функционировала нормально. По крайней мере, когда открылся внутренний люк, я оказался в освещенном переходе.

Пухлая белая синтеткань затягивала как стены, так и пол коридора. Мне стало неловко за свои заляпанные пылью ботинки, следов на белоснежном покрытии я оставлю массу. Но оказалось, что конструкторы предусмотрели и эту мелочь. В шлюзе возник миниатюрный торнадо, потоки воздуха сметали пыль со скафандра и втягивались в отверстия возле пола.

– Ну к-к-как там? – пробился через помехи голос Мирко.

– Красиво. Дорого. Богато. Я сниму на видео, нам такой же интерьер соорудить надо, – сказал я и прикусил язык. Это мой последний рейс на «Ржавом Ангеле», не стоит на эту тему дразнить Мирко.

– Я не пр-р-ро это. Что внутри?

– Всё пучком, видимых повреждений нет. Кровавых разводов на полу тоже. Иду в рубку.

Дизайн центра управления сделал бы честь холлу на вилле какого-нибудь миллионера. Анатомические кресла, способные идеально подстроиться под каждый миллиметр тела, пульты, сверкающие хромом, без единого пятнышка. Но чего-то здесь явно не хватало. А, точно – экипажа! Рубка была пуста! Можно было побегать по кораблю с криками «Ау!» и «Есть кто дома?». Однако у меня был вариант получше. И коды доступа в импланте.

Системы корабля признали во мне родного и пустили в меню управления. Первым делом я запустил диагностику. Если я спасаю судно, то должен знать о нем все. Далее я запросил у корабля указать местоположение членов экипажа.

– Мирко, я их нашел.

– И где они гуляют?

– В медотсеке, видимо, решили устроить собрание. Иду туда. – Вылезать из мегаудобного кресла не хотелось, но долг требовал и звал.

– Даня.

– Что?

– Резак, Даня, резак.

– Думаешь, там меня поджидают космозомби?

– Просто держи его под рукой.

Медицинский отсек находился на одну палубу ниже. Это на «Ангеле» пришлось бы руками и ногами поработать, здесь же меня на нужную палубу доставил лифт. А проводила система ориентации, услужливо подмигивая огоньками на стенах. Перед дверью протоколы безопасности вдруг потребовали, чтобы я еще раз ввел коды доступа. Зачем? Я надеялся, что ответы найдутся за створками двери.

Рука сама собой непроизвольно легла на рукоять резака, который я заткнул за пояс. В космозомби я не верил. Зато и светящиеся и плюющиеся искрами кристаллы мне не каждый день попадались, так что береженого бог бережет.

Люк открылся, в отсеке загорелся свет. Досадно, но за дверью меня не поджидали ящеры или желтоволосые красотки с Венеры с бюстом пятого размера. Внутри вообще никого не было. Посередине отсека стояли в два ряда восемь матово-черных капсул с полупрозрачными серыми крышками. Еще одна деталь роскоши – у нас на «Ангеле» лечебно-диагностическая капсула была одна, да и то отставала от этих на пару поколений. Пациентов Мирко выхаживал по большей части руками, потому что стоимость подобной капсулы была заоблачной. Эффективность, впрочем, тоже – капсула, если поместить в нее пациента вовремя, могла и с того света его вернуть.

Пройдясь, я отыскал капсулу, в которой находился капитан «Рубина-16». Вот она, Лаура Гонзалес. Я не медик, но показания с медицинских мониторов считывать умею. Все они находились в пределах нормы. Интересен был и тот факт, что только в пяти капсулах находились люди, остальные три пустовали.

– Абсолютно здорова, – подтвердил мой диагноз Мирко после того, как я ему переслал медицинские данные, – просто спит. Сон медикаментозный, глубокий.

– Она сама себя усыпила?

– Или кто-то другой. Но в сон они погрузились намеренно.

– Зачем?

– Разбуди с-с-спящую крас-с-савицу да спроси.

Я оглядел капитана через крышку капсулы. Темные кудрявые волосы до плеч, бронзовый цвет кожи, подбородок широкий – детали через дымчатое стекло я рассмотреть не смог. Как и остальные члены экипажа, она была жива и невредима, но когда я прикоснулся к панели управления с намерением разбудить капитана и открыть капсулу, то система безопасности огорошила меня неожиданным сообщением: «Доступ к данному действию разрешен только руководству компании. Необходимый ранг – первый».

– Мирко, чтобы поднять капитана, мне нужен уровень доступа первого ранга.

– Сейчас свяжусь, попрошу.

Очередной сеанс связи с «Рейнбоу Ресерч» закончился ничем. Кодов нам не дали и невежливо попросили не совать нос не в свои дела. В капсулы в смысле. Нам поручили «Рубин» починить, поставить на ход или, если у нас это не получится, то доставить корабль на станцию «Бриллианс-4» на буксире.

Несмотря на то что буксировка в космосе была процессом непростым и трудоемким, лететь нам было недалеко. Бриллиантовая станция крутилась вокруг Каллисто – одного из спутников Юпитера. По космическим меркам от астероидного пояса до Юпитера рукой подать.

– Готовлю буксировочные дроны? – спросил Мирко.

– Погоди, попробую узнать, что у них с двигателем случилось.

Я вернулся в рубку управления и снял показания самодиагностики, потом направился в машинное отделение.

– У нас на складе есть магистраль L-7053? – связался я с Мирко.

Еще одна странность, которую я обнаружил на «Рубине» – перебитая силовая магистраль. Причем не сгоревшая, а именно перебитая! Кто-то сначала разрушил защитный кожух, а потом самым вандальным образом размолотил саму магистраль. Неполадка была из разряда легкоустранимых, но оставался вопрос – что вообще происходило на корабле? Зачем экипаж его искалечил?

– Сейчас проверю. Нет, есть только восьмая серия, – ответил напарник.

– Пойдет, по пропускаемой мощности они идентичны. Надо будет только разъемы переделать.

– Нет, друг, боюсь, я с этим не справлюсь.

– Я тебе и не предлагаю. Я помню, кто в нашей команде работает, а кто языком чешет.

Я поднялся на орбиту, провозился полчаса в мастерской, после чего спустился на астероид. В «Рубин» я заходил с опаской, что-то мне совершенно не нравился наш последний заказ. Однако экипаж продолжал тихо-мирно спать в капсулах. Установка магистрали заняла у меня еще минут двадцать, и после ремонта системы корабля доложили о его полной исправности.

Мне приходилось сидеть за штурвалом многих кораблей, но «Рубин-16» поразил меня легкостью управления. Фактически все пилотирование заключалось в том, что я объяснял навигационному компьютеру, что я хочу попасть из точки А в точку Б. Все остальное он делал за меня, в том числе совершил и безупречный взлет с Весты.

– Следуй за мной, – передал я на «Ржавого Ангела».

– Как кораблик? Летит? – Теперь, когда наши корабли были рядом, помех в эфире почти не было.

– Не летит, а шепчет.

– Так ставь его на автопилот и возвращайся на «Ангел».

– А зачем, Мирко? Ты хоть раз летал с удобствами экстра-люкс? Нет? Ну вот и не завидуй, – рассмеялся я.

Искусственный интеллект «Рубина» выделил мне гостевые апартаменты. И, заселившись в них, я почувствовал, что у меня начался долгожданный отдых. Сочетание двухспальной кровати, в матрасе которой можно было утонуть, и гравитации без скачков – вот что нужно было моему измученному вахтами организму. А ванна была больше похожа на бассейн, я от края до края мог свободно плавать!

К станции «Бриллианс» я подлетал отдохнувшим, посвежевшим и даже слегка порозовевшим.

– «Бриллианс-4»! «Бриллианс-4»! Вызывает вас «Рубин-16», прошу разрешение на стыковку! – выполнил я в общем-то будничную процедуру.

– А еще пересылайте нам бабки, бабки, бабки! – добавил Мирко. Хорошо, что он произнес это на закрытом канале.

– «Бриллианс», я «Рубин»! Ответьте, – повторил я. Странно, но служба навигации у корпоратов обычно вышколена и приучена отвечать на первый же вызов. – Я «Рубин», жду подтверждения о стыковке.

– «Бриллианс», мы вашу птичку привели! – На этот раз Мирко объявился на общем канале. Но ему тоже не ответили.

Я бы назвал станцию «Семицветик»: к ее центральному стволу крепилось семь «лепестков», находившихся в постоянном вращении. Но «Рейнбоу» выбирала максимально пафосные названия, одни «рубины» да «бриллианты».

– Не отвечают, что будем делать? – спросил Мирко.

– Смотри, на третьем лепестке есть четыре свободных стыковочных. Идем туда.

– Без разрешения?!

– У них, скорее всего, технические проблемы со связью. Заодно поможем их устранить. Я иду на стыковку первым.

Я не просто так торопился первым попасть на станцию. Хоть она и была чисто гражданской, однако турели самообороны имела. По документам они числились как противометеоритные орудия, но они с тем же успехом могли и корабли потрошить. Стыковку мы осуществляли без разрешения, и у «Рубина» было больше шансов завершить ее без последствий.

Во время сближения я продолжал вызвать станцию, но ее персонал упорно игнорировал запросы. Однако над мачтой стыковочного узла горел зеленый маячок, впустить нас в свое нутро станция была явно не против. Автоматика «Рубина» сработала на отлично, мне даже не пришлось браться за рычаги управления, корабль провел процедуру сам.

– Теперь твоя очередь, – сказал я Мирко.

Бочкообразный «Ангел» пришвартовался рядом с изящным «Рубином». Вот тут-то и пора было объявиться операторам со станции. Даже если на ней и существовали проблемы с внешней связью, то теперь, после стыковки, мы были подключены в общую сеть по проводам. Но «Бриллианс» продолжала хранить молчание. Такой ситуации в принципе не могло быть! За исключением случая, если персонал вдруг и разом покинул станцию. Ну или… скоропостижно и массово скончался.

– Что делать будем?

– Попробуем внутрь попасть…

– Но как?! – перебил меня Мирко.

– Коды доступа, – напомнил я ему.

Можно сказать, что нам сильно повезло. Коды, которые нам передали для открытия «Рубина», сработали и на станции. Люк в стыковочном узле, ведущий на станцию, передо мной послушно отворился и… фу! Что за жуткой кислятиной понесло?! Я торопливо задраил люк.

– Мирко! Не вздумай выходить без скафа! – предупредил я своего напарника.

– В скафандре? На станцию?! Зачем?!

– У них какие-то проблемы с качеством атмосферы. Воняет страшно. Я не уверен, что этим воздухом безопасно дышать…

– Надо срочно связаться с руководством «Рейнбоу»!

– Зачем?

– Ты представляешь, какие деньги мы можем запросить за спасение целой станции? – Мирко всегда был предприимчивее меня. И если он чувствовал запах больших денег, то, как гончая, шел по их следу до самого конца. – Это же можно считать единым заказом? «Рубин» и станция? Они ведь плавно перетекают друг в друга, да? Ты же меня не бросишь?

– Не говори чушь, не брошу. К тому же людям на «Бриллианс» срочно требуется помощь: похоже, сами они не справляются.

– Центральный офис не отвечает. Еле пробился сквозь помехи, а мне предложили оставить отзыв для отдела контроля качества. Обещали, что проанализируют его и обязательно ответят. Ну, я им наговорил, что ситуация критическая. И сумму назвал. Пускай думают. Хорошую сумму, Даня, мы тебе обеспечим достойную пенсию!

Расстраивать друга и говорить, что оставаться в Солнечной системе не собираюсь, я не стал. И там, куда я отправлюсь, пенсия мне ни к чему.

– Ладно, работаем! Делаем так: я выхожу первым…

– Продолжай, мне твой план уже нравится. – Мирко никогда не спешил кидаться в полымя первым. Для подвигов у нас в компании был я. Однако не сказать чтобы я открывал люк без намека на страх. Мне не нравилось то, что произошло на Весте. И мне абсолютно не нравилось то, что творилось на станции.

Проблемы на «Бриллианс» точно были – когда люк откинулся в сторону, я увидел, что в переходном тоннеле не горит освещение. Ни основное, ни резервное, ни даже аварийное! Тоннель освещали только прожекторы моего скафандра. И еще один тревожный сигнал – не работали генераторы искусственной гравитации, я стоял на полу лишь за счет магнитных липучек на стопах скафандра.

– Даня? Ну как обстановка? Тревога оказалась ложной? – спросил Мирко с затаенной надеждой.

– Не совсем. По крайней мере в энергосистеме у них серьезные проблемы.

– Чудо, случилось чудо! Божечки святы, ты хоть понимаешь, сколько мы на этом заработаем?

– Геморроя?

– Денег! Динариев! Целую гору динариев! Вот скажи, ты хоть раз купался в деньгах? Нет? Так почини станцию, и я тебе это устрою!

– Я посмотрю, что мы можем сделать… – Я протопал до конца коридора и открыл внутреннюю дверь стыковочного узла. – Сука!

– Даня? Что случилось?!

Как сказать Мирко, что я чуть в скафандр не наделал, причем по-маленькому и по-большому одновременно! Едва открылась створка, из-за движения воздуха на меня вылетело тело, едва не заехав мне по забралу вытянутой рукой. Я надеялся, что очередной непонятно по какой причине выведенный из строя синтет, но нет – когда я подхватил и перевернул тело, то обнаружил, что это стопроцентный человек. Не бывает у синтетов красной крови, все их технические жидкости специально красят в другие цвета. И этот человек не задохнулся, не отравился и не замерз. Его убили, проломили грудную клетку, да так, что с одного бока у него через комбинезон вышли два обломка ребер.

– Даня, не молчи! Скажи, что…

– Труп нашел. – Я обошелся без подробностей.

– Труп?!

– Тело мертвого человека.

– Он точно умер? Или его еще можно реанимировать?

Я и без тщательного осмотра был убежден, что человек умер и находился в таком состоянии уже довольно долго.

– Не умер, Мирко, его убили.

– Да?!

– Да.

– Тогда вот что я тебе скажу – бегом несись к «Ангелу», и стартуем из этой дыры на форсаже!

– Но…

– Деньги деньгами, а твоя жизнь мне все равно дороже, а собственная – так вообще бесценна.

– Но…

– Никаких но! Беги, я жду и вывожу двигатели на стартовый режим.

– Да послушай ты, зачем мне к тебе бежать? У меня свой звездолет под боком! – смог я наконец достучаться до товарища.

– А, верно. А, точно! Мы «Рубин» потом хозяевам передадим. Контракт мы выполнили? Выполнили! Наши какие проблемы, что у них на станции хаос? Пускай нам контракт оплачивают, да еще и с бонусами за потраченные нервы.

Я не стал объяснять Мирко, что возвращаюсь на «Рубин-16» не потому, что хочу получить какие-то там бонусы. А потому, что до «Ржавого Ангела» мне идти через два отсека надо. И непонятно, что там происходит. Вдруг там засела банда, которая проломила грудь бедолаге, плавающему рядом со мной? Я оттолкнул его и задраил внутренний люк, потом вернулся на «Рубин». Коды продолжали прекрасно работать, корабль инициировал старт, и я был счастлив убраться со станции, но вдруг система оповещения выдала непонятное сообщение: «Расстыковка вашего транспортного средства запрещена! Узловые замки заблокированы!»

– Мирко, «Ангел» может стартовать? – вызвал я напарника. На крайний случай я могу выйти в открытый космос и перебраться на «Ржавый Ангел». И гори синим пламенем наши бонусы, собственная шкура дороже.

– Нет, меня не отпускает стыковочный узел, – пожаловался он.

Мой лоб покрылся испариной, и я еще раз инициировал старт. На этот раз система огорошила меня еще сильнее: «Доступ к данному действию разрешен только руководству компании. Необходимый ранг – первый. При попытке разблокировать стыковочные замки вручную ваше транспортное средство будет ликвидировано. Сожалеем о доставленных вам неудобствах».