Глава 3

Разговоры с моими помощниками были прерваны вызовом Лидии.

– Я решила дать вам шанс, – без экивоков заявила морская владычица.

– И это радует! Лидия, мы тебя не подведем. Но нам нужен большой куш, мелочь не интересует. – Раз объем моих планов только что вырос в три раза, то и заработать на их реализацию нужно порядком.

– Большой? – криво улыбнулась Лидия. – Все хотят большой кусок. Но не все его могут откусить. И проглотить. И при этом остаться в живых.

– Не переживай, мы справимся.

– Так говорит каждый идиот, перед тем как запороть дело. Хотя у вас есть Энн, может быть, и вывезете, – сказала Лидия, и я по поблагодарил судьбу за странную симпатию, которую она испытывала к моей соратнице. – Но тут такое дело. Все крупнейшие конвои и склады принадлежат владетелю. Они охраняются так себе, их безопасность обеспечивается авторитетом Ома, а не количеством стволов. Но самоубийц, решившихся их ограбить, нет, и поэтому мы переходим…

– Мы не переходим. Самоубийцы есть – это мы.

– Ты не боишься гнева владетеля?

Ну как Лидии объяснить, что гнев Ома – это то, что мне надо вызвать? И при этом не выдать свои настоящие намерения?

– Конечно боюсь. Но есть у меня пара трюков, как его избежать.

– Ты уверен в их надежности?

– Абсолютно.

Было заметно, что моя самоубийственная смелость Лидию обескуражила.

– Хорошо. Я выберу несколько объектов и с тобой свяжусь. Мою долю обговорим позднее.

Хорошо, когда от идеи до ее воплощения появляются конкретные шаги и действия. Это внушает доверие.

– Лэт… – Энн даже во время моего разговора с Лидией продолжала копаться в Сети. И, кажется, нарыла кое-что интересное. – Я быстро пролистала историю Бирюзового Дола и нашла кое-что о тебе…

– Мы же уже выяснили, что я кровавый психопат?

– Это-то да. Но я нашла, где хранится твое оружие.

– Какое еще оружие?

– Фамильный церемониальный меч «Живорез». Знакомое название?

– Угу. Только в оригинале он назывался «Сияющий».

– Историю немного поменяли. Теперь он «Живорез». – Энн скинула фотографию меча в корабельную сеть, и она появилась на мониторе. – Он?

– Он самый. – При виде клинка, выставленного в прозрачной витрине, у меня защемило сердце. Именно его моя рука сжимала в день последней битвы. С ним бились мои дальние предки, говорят, даже легендарный Савва Елагин в бой всегда брал «Сияющего». Правда, раньше его клинок сиял до рези в глазах, за что и получил свое прозвище. Сейчас же он был тускл и покрыт какой-то бурой коростой.

– По преданию, на мече до сих пор осталась запекшаяся кровь Родригесов.

– Какой там крови только нет, – ответил я. Но вспомнил, что после сражения за Дом Власти «Сияющий» был начищен до блеска. А запятнал я его потом, в битве с евгениками. Вот бы, кстати, провести ДНК-анализ… А почему бы и нет?

– Так, нам нужен этот меч! Энн, где он сейчас находится?

– В монастыре Евгенической Церкви…

– Да на фига нам эта древняя железка? Тем более что ради нее нам придется с евгениками бодаться, – не дал договорить девушке Ян.

– У-у-у, ты не представляешь, что даст нам эта железка. Во-первых, ответы на некоторые вопросы. А во-вторых – статус.

– Что? Какой еще, к черту, статус? Кому вообще нужен статус? Бабло на счету – вот самый лучший на свете статус!

– Деньги – это неплохо. Но имидж иной раз выгоды приносит не меньше. Я тебе это докажу. – Я не стал гнобить Яна, а решил ему кое-что показать на примере. – Свяжись с Леоном, скажи, что мы задержимся. И оплату задержим. Если он нам поверит на слово, то пусть закупает. Мы обязательно с ним рассчитаемся потом. Энн, ты нашла, где этот монастырь находится?

– Недалеко от Сиднея.

– Практически рядом. – На самом деле придется всю Австралию огибать, но он мог и в Латинской Америке оказаться, так что нам действительно повезло. – Разворачиваемся.

– Так мы туда сразу отправимся? – спросил Ян.

– Мы же готовились к экспедиции? Так почему бы сразу две за один раз не провести? Тео, у тебя схемы нашего развития готовы? – громко спросил я.

– Нет. Я ко всему подхожу основательно, а основательность требует времени, – откликнулся он.

Мы только что вышли из порта города, который славится своими клиниками, так зачем же упускать возможности? Наверняка в Дарвине цены на импланты будут ниже, чем в Сиднее. У нас на руках лишь та сумма, которую удалось выиграть Яну. Да и то, когда потратим ее на улучшения, баланс уйдет в минус, так как нам еще у Леона реакторы нужно выкупать.

– У тебя минут десять, чтобы накидать хотя бы по одному-два импланта для начального этапа.

Я думал, педантичный Божко начнет читать лекции о правильном подходе к разработке матриц. Но Теодор смог меня приятно удивить.

– Сделаю.

Вот что значит служивый человек! Это тебе не два бракованных оболтуса с платформы. Я связался с портовыми службами и продлил срок стоянки «Манты» на два дня. С запасом. А также запросил ремонтную бригаду, чтобы восстановить поврежденного «Скарабея». Энн и Божко я отправил в город, чтобы они смогли подобрать клинику и примерно оценить наши расходы на импланты.

Ремонтники приехали на электрокаре, заварили вилку трицикла и пообещали, что теперь на машине слон может прыгать. С хорошими новостями вернулись и Энн с Божко.

– Клинику нашли. Импланты дешевые, потому что со вторичного рынка, – сообщила Энн.

Я знал, что «омеги» разбирают друг друга на запчасти, но для меня это было дико.

– А новые есть?

– Есть. Но стоят в среднем в два-три раза дороже, – ответил Божко. – Нам же сейчас необходимо обеспечить начальный прорыв. Установка большего количества имплантов резко повысит функциональность команды.

Теодор был прав. Не в том мы положении, чтобы капризничать. Просто я испытывал какую-то брезгливость от самого факта, что в меня внедрят деталь, до этого стоявшую в другом человеке.

– Функциональность каждого импланта со вторичного рынка я проверю перед установкой. После такой проверки я с гарантией девяносто девять процентов смогу утверждать, что он будет работать нормально.

Один процент – ерунда, а с брезгливостью можно подождать до того момента, пока удастся раздобыть побольше деньжат.

– Хорошо, идем в клинику. Тео, по дороге расскажешь, какие импланты ты для нас выбрал.

– А мы еще и транспорт до Сиднея нашли, – поделилась Энн.

– Ты думаешь, «Манта» не справится?

– Справится. Но через шесть часов туда аэрокапсула отправляется. Мы места зарезервировали. Для нас и для «Скарабеев».

Аэрокапсулы считались транспортом для бедных. Но спешащих. Я ими ни разу не пользовался, но от «гамм», любящих адреналин, слышал, что развлечение это из незабываемых.

– Грузим все необходимое на «Скарабеев». На них в город сразу и отправимся.

Я не понял принципа, по которому Божко выбрал клинику. Они с Энн завезли нас в небольшой проулок, вдоль которого выстроился десяток похожих, как близнецы, белоснежных двухэтажных домиков с синими крестами на стенах.

– А почему именно эта? – спросил я у Теодора, когда мы направились к домику, третьему от главной дороги.

– Только здесь согласились, чтобы Тео импланты нам сам установил, – объяснила Энн за Божко.

– На этом мы сэкономим до двадцати процентов от суммы заказа, – добавил Божко.

Внутри нас встретила чернокожая мадам с пышной кудрявой прической, делающей ее похожей на одуванчик. Лицо у нее было не очень довольное, видимо, на ее настроении отрицательным образом сказалась двадцатипроцентная скидка. Торговый зал освещался тусклым бледновато-синим неоновым светом. На прилавке перед продавщицей были разложены три кучки с подготовленными для нас имплантами. Довольно скудными кучками. Но ведь и токенов у нас тоже негусто.

– Рассказывай, что здесь.

Божко подошел к стеклянному прилавку и достал из кучки прямоугольный пластиковый пакетик:

– Модуль прямой связи. Позволяет подключать сорок абонентов без использования глобальной Сети. Дальность приема зависит от местности. В плотной городской застройке – не более трех километров, в степи – до двадцати, иногда до тридцати. Тело при этом используется как антенна. Прямая связь неплохо защищена от помех и взлома. У меня такой уже есть, поэтому берем три штуки.

Я кивнул, полностью одобряя выбор Божко. Связь нашей небольшой группе надо обеспечить.

– Также комплектом берем системы виртуального прицеливания. У меня такая тоже есть. Это, – Божко продемонстрировал еще один пакетик, на мой взгляд, неотличимый от остальных, – имплант для управления дронами для Энн. Дрон приобретется отдельно. С учетом его стоимости мы можем себе позволить только покупку усилителя рефлексов для нашей дамы. И все.

М-да уж. Не особо много. Я бы даже сказал, наше «тотальное улучшение» выглядит жалко.

– Какой замечательный выбор! – видя мою кислую рожу, решила приободрить нас продавщица.

Сам процесс вживления модов происходил на втором этаже клиники. Обошлось без магии распаковки со сменой цвета пакетика, так как моды были секонд-хенд.

Божко искусно прооперировал нас и залепил шеи пеной.

– Ну вот и все, можем отправляться, – резюмировал он.

По пути зашли еще в одну лавку, и Энн выбрала для себя дрон-разведчик со смешным названием «Малыш-4000». Название это он оправдывал полностью. Некрупный, помещающийся на ладони шарик с округлым глазом-камерой и двумя антеннами на боку.

Площадка аэро находилась за пределами городка. На бетонном квадрате под наклоном в сорок пять градусов к поверхности стояла труба, окутанная связками толстых кабелей. Из ее жерла, направленного прямо в небо, валил пар. На площадке ощутимо воняло озоном.

– А вот и наша капсула, я ее выкупила целиком! – Энн махнула рукой на лежавший рядом с трубой цилиндр с помятыми боками и с обтекаемым горбом на верхушке.

У цилиндра с торца имелись грузовые ворота. А внутренности у него были модульными. Сейчас в них стояли ряды кресел. Но монтажники, замерив «Скарабеев», большую часть кресел разобрали и вынесли, организовав место для трициклов. «Скарабеев» мы загнали, и техники возились полчаса, надежно их закрепляя. После окончания такелажных работ наши трициклы были похожи на жертв пауков-переростков. Они практически скрылись под слоями крепящих строп.

Нас же примотали к сиденьям похожим образом, не ограничившись одними лишь ремнями безопасности. И с лязгом закрыли за нами ворота.

– Кто-нибудь уже катался на аэро? – спросил я своих помощников. Меня насторожили меры безопасности при закреплении груза.

– Говорят, это весело, – отозвался Ян.

– Ни разу не пробовала. – Голос Энн слегка дрожал, выдавая волнение.

– Я неоднократно путешествовал таким способом, – поделился Божко. – Он довольно… мм… экстремален. Зато гарантирует быструю доставку.

Цилиндр вздрогнул: судя по моим ощущениям, он оторвался от земли. Иллюминаторов в капсуле не было, но я догадался, что нас «заряжают» в торчавшую на площадке трубу.

Снаружи раздался нарастающий свист, неприятно резанувший по барабанным перепонкам. Каждый болтик, каждая клепка цилиндра начали мелко вибрировать. У меня застучали зубы, и только я сжал челюсти посильнее, чтобы унять вибрацию, как под нами что-то взорвалось. По крайней мере, в первые мгновения я так и подумал. Ощущения были примерно сравнимые с теми, когда рядом взрывается крупнокалиберный снаряд и тебя от души лупит ударная волна.

Зрение пропало через секунду. Я сидел лицом по направлению движения и из-за быстрого оттока крови от глаз ослеп. Но успел заметить, что капсулу все же не разнесло в клочки, хотя корпус хрустел оглушительно. К какофонии разнообразных звуков добавились вопли Яна и крики Энн. Теодор, как и я, вроде бы воздержался от того, чтобы заорать. Да и, честно говоря, орать было тяжеловато – перегрузка бетонным блоком навалилась на грудь.

«А я хотела предложить установить вам в обязательном порядке импланты первой помощи, но у тебя же теперь есть суперспец, которому ты доверяешь», – появилась Альта, и мне стала понятна причина ее долгого отсутствия. Оказывается, в ней взыграла профессиональная гордость и обида, что при выборе улучшений я с ней не посоветовался.

Сил спорить с атланткой не было. Да и зачем спорить с очевидными вещами? Будь у меня деньги, я бы однозначно и себе, и всей команде купил медицинские импланты, стабилизирующие состояние организма. И происходящее – как раз наглядный пример их необходимости: мое сознание под перегрузкой балансировало на краю обморока.

Сколько продолжалась эта пытка, я не знаю. Время текло странными рывками, даже сердце работало в рваном темпе, то ускоряясь, то, кажется, вообще забывая биться.

Навалившаяся на грудь тяжесть исчезала неторопливо. Сначала я перестал чувствовать, как скрипят мои ребра, потом начал дышать без усилий. Муть в голове прояснилась, и я увидел своих бледных, хватающих ртами воздух товарищей.

– Все живы?

– Мне нехорошо. Я уже пожалела, что взяла самый дешевый тариф! – пискнула Энн.

– Что ты сделала?!

– Сэкономила. Нам перед вылетом за отдельную плату могли вколоть специальный препарат. Или задать траекторию с меньшей перегрузкой.

– Что?! Ты сэкономила?! А у меня чуть башка не лопнула! – бесновался примотанный к креслу Ян.

– Ты же хотел повеселиться? Вот и отрывайся на всю катушку, – огрызнулась Энн. – Ой, мамочки!

Перегрузка сменилась на невесомость. Капсула вышла на высшую точку в своей траектории и теперь неслась к земле в свободном падении.

– Меня сейчас вырвет! – жалобно сообщил Ян.

– Терпи! – приказал я. Еще не хватало, чтобы остатки его завтрака в тесной капсуле начали летать.

– Я… Надолго меня не хватит…

– Энн! Приказываю: если в следующий раз тебе захочется позаботиться о наших финансах, посоветуйся сначала со мной!

– Меня тоже мутит, – пожаловалась девушка.

Пытка невесомостью закончилась, едва за бортом капсулы заунывно завыли приводы. Хоть я и путешествовал таким диким способом в первый раз, однако догадался, что это выдвигаются крылья, которые должны были перевести наше падение в управляемый полет. Траектория цилиндра стала более пологой. Вернулась сила тяготения, и даже возникшая вдруг тряска ситуацию не усугубила.

– Все, отбой тревоги. Меня больше не тошнит, – объявил Ян.

– Как же мы рады, – едко ответила Энн.

Однако обрадовалась она рано. Цилиндр использовал самый недорогой вариант приземления. И самый некомфортный. В очередной раз мы услышали шуршание механизмов, вслед за которым последовал мощный хлопок.

– Держитесь! Это парашют! – догадался Божко.

И тут нас тряхнуло так, что в глазах снова потемнело. Затем последовала качка из стороны в сторону, и Ян начал опять жаловаться, что он завтрак таки не сможет удержать. Приземлилась аэрокапсула довольно мягко: перед поверхностью сработали реактивные движки, погасившие инерцию.

– А знаете, что в этой ситуации самое противное? – произнес я, пока мы дожидались вскрытия капсулы.

– Куда уж может быть противнее-то? – с трудом проблеял Ян.

– Может. «Манта» осталась в Дарвине. И обратно мы тоже полетим на аэрокапсуле, – напомнил я, а мои спутники застонали, представив себе это веселенькое путешествие.

Нас наконец отмотали от кресел и выпустили из цилиндра.

– Ну вот и добрались до цивилизации, – усмехнулся я, выбравшись из капсулы.

Вечерело, и на фоне темнеющего неба хорошо были видны бесконечные башни со светящимися окнами. Сидней оказался классическим городом-агломерацией с населением тридцать миллионов человек. Муравейник, венец технологии градостроения, где все подчинено эффективности и практичности. Восемь жилых небоскребов, выстроенных квадратом вокруг промышленного комплекса, – стандартный квартал таких городов. Сидней в экономическом плане был жемчужиной лена Елагиных, дававшей до трети всего дохода. И если раньше меня бы встречал мэр города со свитой, то сейчас это была лишь горстка рабочих, суетившихся вокруг аэро.

– Ваши лошадки? – кивнул на «Скарабеев» один из них. – Вам надо получить эшелон для передвижения. Иначе с площадки не выпустят.

Проблемы с трафиком в крупных агломерациях решались просто. Во-первых, «омеги» где жили, там и работали. Там же и развлекались, лечились и учились – городские ячейки-квадраты для этого и создавались. А во-вторых, для любого передвижения вне ячейки требовалось разрешение. Оно регистрировалось и учитывалось в дорожном трафике, и желающие прокатиться по городу получали согласованный маршрут. Причем с жестким лимитом времени.