– Пусть так, но я все равно хотел бы встретить закат внутри крепких стен, а не в дороге.

– Я даже спорить не стану! – рассмеялся старший брат. – От этой лавки уже задница немеет. Кстати, мне тут Эрган одну историю рассказал занятную.

Он хитро улыбнулся, многозначительно задвигал бровями. Добавил:

– Про пирата, священника и шлюху.

Максимилиан зарделся, но с любопытством подсел поближе, враз забыл обо всех страхах и сомнениях. Попросил:

– Расскажи!

– Только тихо, – Роланд глазами указал на деревянную перегородку, отделяющую их каморку от пассажирской части дилижанса, в которой ехали мать с отцом. – А то придется до самого Брастока псалмы петь, как в прошлый раз.

– Я же извинился! – обиженно взвился Максимилиан. – Я не специально!

– Ладно, забыли, – Роланд подмигнул, дав понять, что все простил. – Ну, слушай. Нашли как-то пират, священник и шлюха мешок с золотыми динарами…

За одной историей пошла другая, третья – Роланд знал их великое множество, как поучительных, так и совсем уж скабрезных. Максимилиану, которого разбирали то смех, то удивление, приходилось фыркать в кулак, чтобы не привлечь нежелательное внимание родителей.

Примерно через час они подкрепились галетами, запивая твердые лепешки разбавленным виноградным соком. Роланд, наблюдая, как Максимилиан убирает под лавку узелок с пустым кувшином, сказал в продолжение начатой до ужина темы:

– Макси, не знаю уж какое нам уготовано будущее, но я вижу себя только в плаще претория. Стоит ли размениваться на меньшее?

– В претории только детей лэндлордов берут, – неуверенно возразил Максимус. – Тебя даже за ворота не пустят.

– Много ты понимаешь, – усмехнулся Роланд. – Это раньше такие правила были, когда Золотой Дом еще в столице стоял, и Император был жив. А сейчас лэндлордов почти не осталось, потому можно в претории попасть не по роду, а по умениям.

Он отточенным движением пальца поддел кривую гарду висящего на поясе кинжала, легко вытащил блеснувшее рыбкой оружие и, покрутив на ладони, продемонстрировал брату.

– Видал?

– Видал, – без особенного энтузиазма ответил Максимилиан.

Он частенько становился свидетелем тренировок Роланда, потому знал все его финты и фокусы.

Кинжал вернулся в ножны, старший брат продолжил:

– Сейчас сложные времена, Макси, сейчас Империя вновь нуждается в хороших бойцах.

Это были явно не его слова, Роланд никогда не выражался столь высокопарно. Должно быть, услышать от кого-то в фехтовальной студии.

– Остаткам человечества, как никогда, необходимо объединиться под единым знаменем Империи, – с абсолютной серьезностью сказал старший брат. – Иначе нас ждут забвение и тлен.

– Вся имперская армия не смогла остановить нашествие Пустоши, – не удержался Максимилан, запоздало поняв, что Роланду может не понравиться выражение сомнения.

Он даже мысленно приготовился выслушать обидные упреки, но лицо брата внезапно вытянулось, и он подался вперед, стараясь разглядеть что-то по ту сторону окна.

Максимилиан проследил за взглядом Роланда, и охнул.

Вдоль дороги уродливыми химерами чернели силуэты насаженных на колья людей. Уже опустилась вечерняя тьма, заботливо укрыв от детей детали экзекуции, но с каждым новым проплывающим мертвецом что-то начинало проявляться – то глянцево поблескивающие ногти на скрюченных пальцах, то провалы глазниц на выдолбленном птицами черепе, то обглоданные лесными тварями ноги. Максимилиан не сразу сообразил, что темноту оттесняет усиливающийся багровый свет, идущий откуда-то с головы кортежа – они приближались к разъезду.

Только он обрадовался возможности наконец выйти наружу и размять ноги, как в стенке, соединяющей два отсека дилижанса, распахнулась небольшая створка. Тонкая рука отодвинула шторку, и в проеме появилась Ориана Авигнис, строгая и напряженная. Она окинула сыновей быстрым взглядом, коротко предупредила:

– Сидите тихо.

Прежде, чем створка захлопнулась, Максимилиан успел заметить в руках матери мелькнувшее цевье легкого арбалета.

С улицы донеслись крики, громкие и злые. Максимилиан различил гортанный возглас Эргана, мимо тяжело проскакал один из телохранителей.

Прошелестела сталь, и Роланд с обнаженным кинжалом пододвинулся к окну.

– Ты куда? – громким шепотом спросил Максимилиан, хватаясь за плечо брата.

– Тихо, – шикнул тот. – Дай посмотреть.

Он прижался к стенке, пытаясь разглядеть происходящее перед дилижансом. Лошади словно ощутили желание Роланда, попятились на несколько шагов, чуть развернув повозку к обочине.

Теперь увидел и Максимилиан, выглядывая из-за спины брата. Дорогу перегораживало тонкое поваленное дерево с грубо обрубленными ветвями. Рядом, на кривом древке, покачивался масляный фонарь. Чуть в стороне, удобнее перехватив короткое зазубренное копье, стоял воин в простом шлеме и видавшей виды маске, отдаленно напоминающей медвежью морду. На обочине горел небольшой костер, оттеняя высокую пирамиду походной палатки, над которой болтался похожий на лохматое веретено «ловец духов».

– Смотри! – Роланд дернул брата за рукав. – Линкет!

Максимилиан не сразу разглядел существо, застывшее на границе света. То был сильно истощенный человек в грязных и рваных лохмотьях, напоминающих засохшие струпья. Его поза, положение рук и чуть заметные подергивания наводили на мысли о богомоле, рта и носа не было, вместо них влажно поблескивали бордовые складки, похожие на раскрытый бутон мясистого цветка.

Линкет сделал конвульсивный шаг, и стало заметно железное кольцо на его ноге, от которой куда-то в темноту тянулась крупная ржавая цепь. Существо вытянуло шею, повернуло в сторону дилижанса шишковатую голову с остатками волос.

Максимилиан брезгливо скривился, отводя взгляд.

– Оно нас не видит, – успокоил Роланд. – Оно чует только гниющую плоть и спрятавшихся темных духов.

Тем временем еще один воин в медвежьей маске о чем-то спорил с возвышающимся на коне Эрганом. Кассариец смотрел на собеседника сверху вниз, отвечая отрывисто и скупо, и разговор у них явно не ладился. Стражник то и дело дергал головой, словно выплевывая слова, жестами требовал, чтобы Эрган спешился. Со стороны палатки подошли еще солдаты, в свете костра заблестело оружие. Кассариец, в свою очередь, положил ладонь на рукоять клевца, выпрямляясь и повышая голос.

– Если начнется бой – лезь под лавку, – тихо приказал Роланд, пожирая глазами препирающихся воинов.

– Это люди одного из северных баронов, – обронил Максимилиан, наконец, вспомнив, где видел «медвежьи» образы. – Почему они нас не пропускают? У нас же имперские шевроны…

– Ты слышал, что я сказал? – Роланд повернул голову, в его голосе появились отцовские «ледяные» нотки.

– Да, – торопливо выдохнул Максимилиан. – Слышал.

Тем временем ситуация стремительно накалилась – стражник бесстрашно ухватился за поводья лошади Эргана, потянул на себя. Кассариец коротко пнул его в лицо, проревел что-то на своем гортанном языке. Другие воины в медвежьих масках возмущенно зашумели, вскинули оружие, а прямо возле дилижанса скрипнула тетива натянутого арбалета.

– Именем Света Единого остановитесь! – разнесся над трактом властный мужской голос.

Повозка качнулась, и на дорогу вышел Кастор Авигнис в своем длинном инквизиторском плаще. Максимилиан и Роланд разом подались вперед, с тревогой и восхищением взирая на то, как отец неторопливо приблизился к гарцующему на коне Эргану, жестом велел телохранителю отступить. Подозвал к себе одного из солдат, показал символ Ордена Радиус.

На всех имперских землях жетон с серебряным лучом пользовался достаточным весом, чтобы решить большинство проблем. Однако, подошедший к отцу воин хоть и убрал в ножны щербатый палаш, но не выглядел обескураженным или виноватым. Он повернул голову в сторону палатки, словно ожидая кого-то еще.

И действительно, из полумрака вышел мужчина, облаченный в плотную накидку с меховым воротником, и зеленый камзол с позолоченным пуговицами. На перевязи, у пояса, висел белый мешочек-лапис^[1], на шее покачивался дорогой амулет в виде крупного красного камня, овитого серебряной оправой.

На незнакомце, как и на солдатах, тоже была «медвежья» маска, но куда как лучшего качества – игра света и тени делала ее живой.

Максимилиан решил, что это должно быть лейтенант разъезда, уж очень важным он выглядел, двигался неторопливо и расслабленно.

Мужчина остановился напротив отца, они перекинулись парой фраз, после чего старший Авигнис вновь показал орденский медальон. Лейтенант кивнул, разговор продолжился. Спустя короткое время глава семейства сделал приглашающий жест, и они направились к дилижансу. Один из солдат, подхватив длинную палку со стальной петлей на конце, поспешил к линкету, но старший разъезда жестом остановил его.

– Я же говорил, что отец все решит, – довольно произнес старший брат, выпрямляясь и убирая кинжал. – Приведи себя в порядок, Макси, у нас гости.

Максимилиан услышал в голосе Роланда легкую напряженную вибрацию и с каким-то облегчением понял, что тому тоже не по себе. Быстро оправил свою курточку, стряхнул крошки со штанов. Потянулся за маской, висящей на стене.

– …Согласен, не самое благостное зрелище, однако, весьма эффектное, – донесся с улицы приглушенный голос незнакомого мужчины. – Барон Август Баер не желает видеть на своей земле голодранцев с севера, из которых каждый второй либо чумной, либо одержимый.

– Тригмагистрат постановил оказывать посильную помощь всем согражданам, ставшим жертвами Пустоши, – отозвался отец. – Закон распространяется на все имперские земли.

– На все имперские земли? – незнакомец даже не скрывал насмешки. – Господин инквизитор, сколько их осталось, тех земель? Некогда владения Баеров простирались от левого берега Ириды до восточного склона Дарии, теперь же там гниль, руины и чудовища. Единственное, что осталось в наследство, так это жалкий кусок побережья и старый форт, построенный еще прадедом досточтимого барона. Император, который начал войну с Пустошами, сгинул вместе со столицей и армией, так что компенсации просить не у кого. Так какую посильную помощь может предложить нам Тригмагистрат?

Отец ничего не ответил, поэтому лейтенант продолжил:

– Нет более никакой Империи, господин инквизитор, нет единых законов и укладов. Мы все как крысы на обломках корабля, каждый сам за себя.

Они остановились возле дилижанса.

– Законы церкви тоже канули в прошлое? – сухо спросил старший Авигнис.

– Смею вас заверить – не здесь, не во владениях Августа Баера, – учтиво ответил незнакомец. – Пусть мы теперь вынуждены жить на землях язычников, но истово следуем путем Света Единого. Поэтому, поверьте, с нашей стороны никакая опасность ни вам, ни вашей семье не угрожает.

Максимилиан посмотрел на Роланда – расслышал ли тот плохо скрываемую многозначительность в словах лейтенанта? Но по лицу брата уже ничего нельзя было понять, оно было скрыто под фамильной личиной – маской из жесткой кожи красного буйвола с двумя белыми горизонтальными линиями под глазами, символизирующими принадлежность к семье служителя Церкви.

Скрипнула дверь дилижанса, повозка слегка качнулась.

– Вечер добрый, госпожа, – раздался голос незнакомца.

– Дорогая, – обратился отец к супруге. – Господин Рихтер выполняет поручение барона Августа Баера, ищет беглых преступников.

– Добрый вечер, господин Рихтер, – голос Орианы был сух и официален. – Но у нас нет тех, кого вы ищите.

– Даже не сомневаюсь в этом, – лейтенант был сама любезность. – И, в свою очередь, прошу простить меня за служебное рвение, но я вынужден соблюсти формальность. Позвольте, я осмотрю дилижанс?

Должно быть, мать кивнула, потому что ответа не послышалось.

Прошла короткая пауза, сопровождаемая щелчками замков на сундуках и шелестом ткани. Максимилиан представил, как мать пытливо смотрит на супруга, как поглаживает спрятанный в складках юбки арбалет. Последние годы приучили быть осторожнее, тем более, с вооруженными людьми на темных дорогах.

– Еще раз прошу меня извинить, – вновь раздался голос господина Рихтера. – Могу ли я взглянуть на второе отделение?

– Там мои сыновья, Роланд и Максимилиан, –