Глава 2

Я оказался посреди огромной комнаты, аккуратно обитой ровными досками. Высокие стеллажи и полки, расставленные почти у всех стен, забиты разными книгами и толстенными фолиантами. У одной из стен расположен массивный камин, перед ним два кресла в шерстяной обивке.

– Поздравляю, друг мой, ты прошел испытание, – чуть улыбаясь, проговорил Яков Всеволодович. Скрестив руки, он стоял у камина и разглядывал меня с головы до ног.

– Какое испытание?

– Ты сообразил, как пользоваться браслетом. Это было твоим испытанием.

– Знали бы вы, чего мне это стоило. – Я сурово покосился на серебряную побрякушку, которую все еще сжимал в руке, с недовольством вспоминая, как несколько минут назад отчаянно пытался ее активировать.

– Догадываюсь. Со своим наставником, предыдущим стражем, мне тоже не сразу удалось связаться, – попытался успокоить меня Яков Всеволодович. – Правда, тогда и ситуация посложнее была.

– А вы… меня опять телепортировали, да?

– Конечно. Кстати, ты правильно сделал, что решил поскорее отправиться обратно. Действие того зелья, которое ты выпил, еще не закончилось, поэтому мне легче было перебросить тебя к себе. Если бы ты решил сделать это, скажем, завтра, то мне пришлось бы отправиться к тебе самому.

– И вы появились бы в моей квартире?

– Мог бы и в квартире, но для этого потребовалось бы затратить больше энергии. Я, наверное, лучше с меньшими затратами шагнул бы по уже проторенному пути – пассивному порталу.

– Это что еще такое?

– Когда телепортируешься, то в пространстве, в том месте, куда ты отправляешься, остается нечто вроде прохода. Если его не закупорить, то потом можно свободно им пользоваться. – Глядя на мое недоуменное лицо, Яков Всеволодович махнул рукой. – Ладно, со временем во всем разберешься.

– Это я понимаю, но как же тогда зелье, которое я выпил, и которое, как вы говорили, вам помогло с перемещением? Оно-то здесь причем?

– Оно на время сделало твое тело проводником энергии, служащей для создания прохода.

– Как это?

– Ты сам стал проходом, ведь все мы являемся частью пространства, и нас, как и пространство, можно менять… в общем, это не так легко объяснить. Придет время, и тебе все станет ясно. А сейчас лучше давай я покажу тебе дом.

Жилище Якова Всеволодовича оказалось очень вместительным. Одноэтажный дом с элементами древнерусского стиля, но больше почему-то с западным уклоном, оказался на удивление уютным. Огромный зал (он же – библиотека и место для отдыха и раздумий), кухня, две спальни – вот и все комнаты. В подвале у старого мудреца, как он утверждал, располагалась огромная лаборатория, но туда Яков Всеволодович даже не дал заглянуть и одним глазом. Сказал, что еще рано. Что касается туалета и умывальни, то к моему великому сожалению они оказались на улице. Чердак мне дед показывать наотрез отказался, заявив, что смотреть там нечего. Впрочем, я и не горел желанием лезть в пыльное пространство между потолком и крышей, невесть сколько лет не знавшего уборки… И еще один нюанс – в доме я не заметил ни одной люстры, ни одного светильника, собственно, как и приборов, питающихся от электросети.

– Ничего, добротный домик, – похвалил я обиталище Якова Всеволодовича, как только экскурсия закончилась. – И таким новым выглядит. Вы его недавно построили?

– Вообще-то нет. Ему уже лет триста. Тут до меня еще мой наставник жил.

– Сколько? – ошарашено поглядел я на старого мудреца. Дом и вправду не выглядит на три века, ему даже пятидесяти лет не дашь.

– Ну может не триста, но двести восемьдесят годков точно есть.

– Так-так. Я полагаю, что и наставник вашего наставника здесь тоже жил.

– Нет. Сей дом Федор Славомирович построил собственноручно, – с уважительной ноткой проговорил Яков Всеволодович и, чуть помолчав, добавил: – А я лишь придал ему тот вид, что он имеет сейчас.

– Тогда сколько же вам лет? И вашему наставнику?

– Стражи границ живут долго, во всяком случае, дольше, чем обычные люди. Пропитанные магией люди неохотно ложатся в могилу. Причем, как в прямом, так и в переносном смыслах… – многозначительно улыбнулся дед.

– И все же, сколько вам лет?

– Двести двадцать четыре.

– Ну… – Я не знал, что сказать. Да, что не говори, а выглядит он моложе своих лет.

– Федору Славомировичу было двести сорок семь перед тем, как его душа покинула наш мир, – тяжко вздохнул Яков Всеволодович.

Старик заметно погрустнел, видимо, вспомнил своего учителя.

А меня же мучил один малозначительный нюанс, и я не вытерпел:

– Ладно, с вашим возрастом худо-бедно понятно. Я слышал, что некоторые горцы почти два века проживали и не морщились. Но вот дом… вы меня хоть убейте, но он все равно не выглядит на триста лет.

– Не выглядит, потому что мой учитель наложил на него заклятие долговечности.

– И что, он теперь останется таким новым навсегда?

– Нет, не навсегда, но, думаю, что еще лет на двести хватит.

– Надо же! – присвистнул я. – Вам бы нашим ученым про все это рассказать: про телепортацию, магические зелья, заклятия. Сначала бы, конечно, не поверили, но доказать было бы не сложно. Нобелевку точно получили бы. И не одну.

– Хех… – как-то недовольно усмехнулся старец, – не доведи до этого Господь! Если бы обычные люди про все это прознали, то мир давно бы скатился во мрак хаоса.

– Это почему же?

– Видел бы ты, несмышленый друг мой, на что стали похожи миры, в которых магия стала всеобщим достоянием. Это поистине ужасное зрелище.

– Как по мне, так от нее только одна польза.

– Магия способна не только пользу приносить, но и творить зло, причем такое зло, о котором ты даже не помышлял. Она дает великие возможности. И люди незамедлительно воспользовались бы ими не в благих намерениях. Ведь все, что есть в мире, все до чего дошел разум человека – все это в той или иной степени используется для разрушения. Как только человек взял в руки камень, он сразу же осознал его убийственную силу. А дальше – больше… Железо, свинец, огонь, химия, сила атома – все, что постиг человеческий разум, идет только на разрушение. Так что магию ни в коем случае не нужно делать общедоступной. – Яков Всеволодович недовольно сощурился. – И ты даже не думай об этом… Никогда! Все, чему я тебя научу, ты должен будешь передать только одному человеку, как сделал это в свое время Федор Славомирович и как собираюсь поступить я.

Признаться, меня даже удивила столь пылкая реакция будущего наставника. Может быть, и действительно я слишком равнодушно отнесся к тому, чего еще не понимаю?

– Я вижу, ты еще не готов принять на свои плечи этот груз. Но я обучу тебя. Всему обучу. В тебе я вижу человека сильного и устремленного, пусть пока ты этого еще и не понимаешь… – вздохнул пожилой страж, положа руку мне на плечо.

Что ж, старик как в воду глядит. Я действительно не вижу в себе перечисленных им качеств. Пока что я простой неудачник, потерявший работу, девушку и цель в жизни.

– А сейчас лучше пойдем завтракать. Тебе пора принять нормальной пищи.

– Что значит «нормальной пищи»? Разве… – И тут я вспомнил о еде… впервые за полтора месяца. Странно, но голода все это время я не чувствовал.

– Я питал твой организм магией, – угадал мой вопрос Яков Всеволодович. – Но этот способ обедняет тело и иссушает душу. Нет ничего лучше настоящей свежей еды.

– Вы прочитали мои мысли, да?

– Нет. Я не читаю мыслей, но способен угадывать всплески эмоций. Это может любой страж. И ты со временем научишься, – объяснил дед и, не дожидаясь меня, зашагал в сторону кухни.

Завтрак оказался скромненьким но питательным. Пара вареных всмятку яиц, шматок сала и стакан теплого молока отлично сделали свое дело. Поглотил я пищу молниеносно.

За время завтрака мы хранили гробовое молчание, придерживаясь мудрости общеизвестной поговорки. Но в конце трапезы я все-таки не выдержал и задал гостеприимному деду вопрос: откуда же в столь отдаленном от городов и поселков местечке он достает продукты? На что старик хмыкнул и ответил, что объяснит все позже. Но я понял, что и тут не обошлось без магии.

После трапезы Яков Всеволодович отвел меня в комнату, где мне и предстояло в будущем жить. Коморка оказалась на удивление уютной. Деревянная кровать с пышной периной и пуховым одеялом, высокий шкафчик, прямоугольное зеркало в резной рамке и небольшой письменный столик с бронзовым подсвечником – вот, пожалуй, и все предметы интерьера.

– Жить будешь здесь. Комната уютная, но немного неубранная, впрочем, это не трагично. Располагайся, – улыбнулся Яков Всеволодович, повернулся к выходу и бросил через плечо: – И переоденься во что-нибудь попроще. Лето на дворе. Зажаришься. В гардеробе полно моих старых вещей, может, и для тебя что сгодится.

– Спасибо, – кивнул я. Неуверенно спросил: – А можно мне будет забрать кое-какие вещи из города?

– Можно, но потом. Хотя на твоем месте я бы оставил все в прошлом. Поверь, все, что тебе нужно, всегда при тебе. – Яков Всеволодович снова повернулся ко мне, дотронулся пальцем до моего лба, но тут же убрал руку. – Но в любом случае сейчас я занят, так что тебе придется подождать.

Дверь, чуть скрипнув, захлопнулась, и я остался в своей новой комнате один. Что ж, буду располагаться. Под этим выражением обычно подразумевают распаковку багажа, расстановку вещей по разным местам. Но у меня за душой ничего. Даже как-то неловко. Нет, обязательно нужно уговорить старика отправить меня на время домой.

Одежды в гардеробе оказалось навалом, но такой древней и старомодной, что мне даже на миг померещилось, будто само время повернулось вспять и отбросило меня в прошлое лет так на сто. Нашлись тут и старинные сюртуки, и выцветшие камзолы; пиджаки конца девятнадцатого века с характерными по тем временам вычурными воротниками; ветхие мешковатые рубашки; даже казацкие шаровары. И откуда у Якова Всеволодовича столько разнообразной одежды? Нет, если учесть, что ему больше двух сот лет, то все эти тряпки он в свое время носил. Но почему одежда такая разномастная – есть вещи как для простого люда, так и для аристократии?

Немного порывшись, я откопал в богатом разнообразии тряпья очень неплохую льняную рубаху, широкую и свободную. И тоненькие коричневые штаны с веревочкой вместо резинки. В это и решил облачиться. Выглядеть конечно буду не ахти как, но зато станет не так жарко.

Снял с себя верхнюю одежду, стянул свитер, расстегнул пуговицы на рубашке и… увидел, что на груди чернеет пятно.

Что за чертовщина?!

Мгновение, и рубашка оказалась на кровати, со скоростью мысли подлетел к зеркалу. Черное пятно огромной кляксой размазано на груди и животе, почти от самой ключицы и до пупка. Откуда оно взялось? Неужели подцепил заразу какую-то? Что-то не припомню ни одной болезни с подобными симптомами.

Дотронулся до пятна – кожа тут явно менее чувствительная. Чем-то шрам от ожога напоминает. Неужели это след от нападения Темного? А что, очень может быть, если взять во внимание, что удар я принял именно грудью. Разнесло уж очень сильно. Такое впечатление, будто мне шматок кожи от очень черного негра пересадили. Но Яков Всеволодович ничего не сказал (а не заметить он не мог), стало быть, пятно это неопасно.

Я скоро облачился в новый наряд и, бросив оценивающий взгляд на себя в зеркало, скептически хмыкнул и покинул комнату. В тишине побродил по дому и, так не отыскав Якова Всеволодовича, вышел на свежий воздух.

Вокруг царила тишина и безмятежность, лишь едва слышно щебетали птицы. Воздух дышал чистотой и свежестью. На нежно голубом небе проплывало несколько небольших облаков, солнце дружелюбно улыбалось и ласкало теплотой лучей землю. Что ни говори, а на природе, вдалеке от всех городских забот, на душе сразу становится легче и светлее.

Походив вокруг дома и вдоволь налюбовавшись местными высоченным соснами, я вернулся обратно. Неспешно прошелся вдоль массивных книжных стеллажей, с любопытством разглядывая их содержимое. Да, обилие книг завораживает. И ни столько количеством, сколько богатейшим разнообразием. Есть тут и Библия на разных языках, и философские трактаты, и старинные книги по естественным наукам. Мой взгляд даже наткнулся на толстенький фолиант с таинственным названием «Daemoniacus natura», открыв который я ни слова не понял, ибо текст представлен то ли на латыни, то ли на итальянском языке. Странно, что на современном русском книг здесь маловато. В основном тексты пестрили буквами из старорусской кириллицы или латиницы. Иной раз встречались совершенно непонятные изображения каких-то схем и чертежей с описаниями на чужих или, может быть, неземных языках. Хотя, возможно, я еще не все просмотрел.

Мой взгляд упал на маленькую и очень старенькую на вид книжонку с едва заметным изображением христианского креста на обложке. Почему-то именно ее мне и захотелось взять в руки.

Так, посмотрим… «Новiй завет», тысяча восемьсот восемьдесят девятого года издания. Да, не нова уже. Хотя по сравнению с Яковом Всеволодовичем она, можно сказать, еще совсем свежая. Ветхие страницы пожелтели, в некоторых местах даже порвались, а так, в общем-то, состояние вполне сносное.

Библия, да и религия в целом, меня никогда не интересовали. Еще в школе читал упрощенный вариант Святого Писания, да и то только потому, что в диковинку оно тогда нам было, советских детей верой в Иисуса ведь не потчевали. А вот сейчас почему-то захотелось окунуться в мудрость древних знаний. Наверное, потому, что я совсем недавно был на волосок от гибели. Или все дело лишь в том, что из представленного здесь разнообразия книг мне знакома только эта? В существование Бога я никогда толком не верил, а вот сейчас, похоже, все начинает видеться в иных тонах. А вдруг и действительно моя судьба – стать этим таинственным стражем границ, обладающим забытыми знаниями и уникальными способностями. Может быть, этого и впрямь хочет Бог?..

Ну, ладно. Что-то я задумался, да не о том. Лучше книжонку почитать, ведь говорят, что в Библии хранится мудрость ушедших веков. Вот и проверим.

Я сел на одно из двух широких кресел у камина и аккуратно раскрыл книгу. Старорусские буквы, складываясь во вполне понятные слова и предложения, поплыли перед глазами: «Глава 1. 1. Родословиiе Iисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова. 2. Авраамъ родилъ Исаака; Исаакъ родилъ Iакова; Iаковъ родилъ Iуду и братьевъ его…».

Так-так, это я уже видел, но только без характерных для старого языка «i» и твердых знаков, ставящихся в конце слова для ненужной твердости. Все же странная речь раньше была.

Ладно, с началом понятно – кто от кого произошел и куда ушел. Это мы уже проходили. Посмотрим, что было дальше…

Потом я прочитал еще один отрывок из середины книги и еще один.