Цитаты из книги «Прикосновение»

Странно: когда спишь, время для тебя как будто останавливается, а для всех остальных – и для него, чего бы он там ни делал на кухне и о чем бы ни думал – идет себе и идет, проходя мимо тебя украдкой и оставляя в прошлом. Подлая все-таки штука – время.

Чтоб тебе пусто было! – Но благодаря беременности Карен стала только сильнее, а не слабее, как ты представляла себе свою сестру, натуру слабую и романтическую. – Предупреждаю, Барни, хватит! – И теперь ты злишься потому, что я оказался сильнее, чем ты думала, – настолько сильнее, что взял тебя вот так, запросто. Или, может, еще кто сподобился овладеть тобой точно так же? А твоему профессору хватало силенок удовлетворять тебя? Или ты всегда предпочитала быть сверху и оседлывала его, пока он не обрюхатил тебя и не посадил на иглу, чтобы избавиться от тебя. Она швырнула в него резец – и тот чиркнул его по щеке. – Теперь я понял свою ошибку, – сказал Барни, глянув на валявшийся на полу резец, а потом на окровавленную руку, которой он провел по своему лицу. – Я пытался запечатлеть тебя в глине. А надо было высечь в камне. Майра спешно оделась и прошмыгнула мимо него вверх по лестнице. Барни все так и сидел, стараясь остановить кровь и прислушиваясь к шагам Майры наверху. Надо было высечь ее из мрамора, трудно поддающегося материала, – с ним нужно было бороться, чтобы в конце концов одолеть. Жаль, что он поздновато это понял. Чуть погодя он услышал, как открылась и закрылась наружная входная дверь, и увидел в подвальное оконце, как по дорожке идет Майра со своим фиброкартонным чемоданчиком; он провожал ее взглядом, пока она не скрылась из вида в дальнем конце улицы. Барни подумал – интересно, что скажет Карен, когда узнает, что Майра ушла. Догадается ли, что между ними что-то произошло? Он подошел к лестнице. Но тут заметил, что все еще голый, и, вспомнив, как Майра спросила, чувствует ли он себя Богом, усмехнулся.

рождается он сам по себе, а муки его матери всего лишь начало, вход в мир, так что для младенца начало, как, впрочем, и для человека вообще, это тоже превозмогание боли – многотрудное продвижение в правильном направлении, как при родах. Мы можем мысленно сосредоточиться на боли, использовать ее как путь к видению и таким образом – единению с мирозданием. Вне времени… вне всякого смысла…

Я говорю лишь о том, что пытаюсь освободиться от естественных вредных ощущений, вместо того чтобы обратить их во вред себе. Вы же не станете отрицать, что человек, который притворяется, будто всех любит и ни к кому не питает неприязни, отвергает естественное чувство ненависти, восходящее ко временам Каина и Авеля.

Я вам скажу. Потому что при виде жертвы люди чувствуют себя виноватыми, и это вызывает у них такую ненависть к себе, что это просто невыносимо. Поэтому под давлением чувства вины разум обращает всю свою ненависть на жертву, лишь бы скорей избавиться от ненависти к себе.

болезни – они оказались более легкими, чем у него,

отныне ни он никого не назовет отцом, ни его самого так уже никто не назовет, а сам он уже никого не назовет сыном, так же как и его самого так уже никто не назовет.

заячьей губой… расщепленной кистью

старенькое-и-привычное в новенькой-и-занятной

Барни вспомнил одного своего старинного приятеля, который однажды, когда он собрался на первое свидание с девчонкой, дал ему совет: «Общайся с дамой как со шлюхой, а со шлюхой как с дамой»