Цитаты из книг автора «Дэниэл Брук»

Про Петра он отзывался так: «Это предок, которого менее других люблю за его увлечение западною культурою и попирание всех чисто русских обычаев» . При коронации Николай предпочел старинный русский титул «царь» введенному Петром западному «император». Своего единственного сына он назвал Алексеем в честь последнего выдающегося русского царя, правившего из Москвы. На придворные балы Николай наряжался в принятые в Московском царстве шитые золотом кафтаны, непрактичная длина рукавов которых вызывала такое раздражение у Петра. Больше того, он отрастил бороду, весьма схожую с теми, что Петр самолично стриг два века назад.

В апреле 1906 года члены первого российского законодательного органа прибыли в Петербург. Однако для многих петербуржцев это стало разочарованием. В принципе они были рады, что у России, как у любой нормальной европейской страны, есть теперь свой парламент, но вот состав Думы еще раз напомнил им, что Россию едва ли можно назвать нормальной европейской страной. Почти половина из примерно пяти сотен народных представителей были деревенскими крестьянами, которые были по-настоящему чужды Северной Венеции. Один из симпатизировавших реформам чиновников назвал новую Думу «собранием дикарей… Казалось, что русская земля послала в Петербург все, что было в ней дикого, полного зависти и злобы» .

Вскоре перед Зимним собралось 60 тысяч горожан В течение следующего месяца Петербург, а за ним и всю Россию, охватил хаос. Один за другим выходили из строя так и не пустившие глубоких корней современные институты. Заводы парализовали забастовки. Закрылась биржа. Занятия в университетах были прерваны. Врачи, адвокаты, а за ними и балерины Императорского Мариинского театра – бастовали все.

Облаченный в белоснежную рясу и епитрахиль священник вел тысячи путиловских рабочих из прилегающих к заводу трущоб. Наряженные по-воскресному рабочие несли иконы и портреты царя. У Нарвских ворот, триумфальной арки в древнеримском стиле, обозначавшей границу города, их встретила кавалерия. Последовал приказ разойтись. Когда шествие не остановилось, послышался сигнальный рожок, затем грянул залп. Один из соратников Гапона был ранен и рухнул, свалив его с ног. «Нет у нас царя!» – успел прокричать священник перед тем, как его отвели в безопасное место .

В разгар стачки Гапон, харизматичный священник родом с Украины, обладатель проницательного взгляда и копны черных как смоль волос, сочинил петицию и решил организовать массовое шествие к Зимнему дворцу, чтобы доставить ее государю. В петиции содержались требования гражданских прав, включая свободу слова, собраний и печатных изданий; социальных прав, включая всеобщее бесплатное образование; и трудовых прав, включая восьмичасовой рабочий день, установление минимальной заработной платы и легализацию независимых профсоюзов. «Мы, рабочие и жители города С.-Петербурга, разных сословий, наши жены, дети и беспомощные старцы-родители, пришли к тебе, государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать… А не… отзовешься на нашу мольбу, – мы умрем здесь, на этой площади, перед твоим дворцом» .

Путиловский завод, как и весь город тех лет, казалось, страшно стеснялся сам себя и своего быстрого роста. Двухуровневая церковь в неорусском стиле, выстроенная рядом с заводом в память о Николае Путилове, лишь усиливала это ощущение. Это была одна из нескольких церквей, строительство которых было инициировано правительством (но финансировалось в данном случае на «пожертвования» путиловских рабочих) с целью укрепления религиозности в фабричной среде. Как и старомодная ограда, церковь строилась в надежде, что пролетарий, давно покинувший деревню своих предков ради работы в городе, останется верным традициям русским мужиком, преданным отчизне и православной вере.

Петербург эпохи промышленного роста – это по сути два города, один для богатых, другой для рабочей бедноты. Но эти города существовали бок о бок. Мир блошиных рынков, проституток и пьяного беспамятства находился всего в нескольких кварталах от куполов Спаса на Крови на Екатерининском канале и дорогих магазинов Невского проспекта.

. К началу XX века примерно на сорок петербуржцев приходилась одна обладательница «желтого билета» .

Нередки были случаи смертельного отравления… даже среди четырнадцати-пятнадцатилетних подростков» .

На 1870-е годы пришлось самое сомнительное достижение российской столицы – смертность здесь превысила показатели всех крупных европейских городов .