Цитаты из книг автора «Дэн Симмонс»

Небесные повелители духов научились призывать Туунбака гортанным пением. Целиком посвятив свою жизнь общению с Туунбаком, они позволили ревнивому чудовищу лишить их возможности разговаривать с себе подобными.

Безмолвная не оборачивается. Он видит только заднюю часть ее капюшона и белую меховую оторочку, слабо поблескивающую в призрачном, почти несуществующем свете звезд. Крозье не понимает, как она находит путь в такой темноте или как столь хрупкая девушка может без видимых усилий тащить сани с ним и прочим грузом. Они бесшумно скользят вперед, к окутанным тьмой нагромождениям ледяных глыб.

СЪЕШТЕ БРЕННЫЕ ОСТАНКИ ДОКТРА ГАРРИ Д. С. ГУУДСЕРАКОЛИ ВА М УГГОДНО ЯДД ВЭТИХ КОСТЯХ И ПОЛТИ УББЪЕТ ИВАС ТОЖЕ

Дево глубоко вздохнул, едва не закашлявшись от густого дыма. – Хорошо, – сказал он. – Вот первое мое решение, принятое в должности начальника экспедиции Франклина. Когда утром мы тронемся в путь, все люди, которые смогут дойти до лодок и встать в упряжь – или хотя бы забраться в одну из лодок, – отправятся с нами. Если кто-нибудь умрет по дороге, тогда мы и решим, тащить ли тело дальше. Я решу. Но завтра утром лагерь Спасения покинут только те, у кого хватит сил дойти до лодок.

К середине июня, когда девяносто пять оставшихся в живых людей с трудом продвигались на восток вдоль южного берега мыса, почти все находились в состоянии крайнего истощения. Пока у достаточного количества мужчин оставались силы тащить чудовищно тяжелые сани с лодками и доверху нагруженные вельботы без саней, другие страдальцы могли какое-то время ехать на повозках, отчасти восстанавливая силы, и снова вставать в упряжь через несколько часов или дней отдыха.

Итого двадцать мертвецов, не считая трех морских пехотинцев и юнги Эванса. То есть экспедиция уже потеряла двадцать четыре своих участника. Огромные потери – на памяти Крозье за всю историю военно-морского флота ни одна арктическая экспедиция не теряла столько людей.

Оставление корабля являлось самым позорным событием в жизни любого капитана. Это было признанием полного провала. Это было – почти всегда – концом долгой службы в военно-морском флоте. Для большинства капитанов, в том числе и многих знакомых Френсиса Крозье, это стало ударом, от которого они не оправятся до конца своих дней.

Хикки решил, что высокий тощий лейтенант – Ирвинг – должен умереть и что это должно произойти именно сегодня. Щуплый помощник конопатчика ничего не имел против наивного молодого джентльмена, но своим несвоевременным появлением в трюме месяц с лишним назад Ирвинг подписал себе смертный приговор.

Дикая мелодия звучала все громче, все неистовее (Ирвинг не сомневался, что она уже слышна на корабле и наверняка вызывает у всех мужчин такую же сильную и длительную эрекцию, как у него сейчас), а потом вдруг, без всякого предупреждения, оборвалась с внезапностью исступленного соития, разрешившегося оргазмом.

Голая, она стояла на коленях на толстой меховой подстилке (надо полагать, на своей парке). Спина Безмолвной была в три четверти повернута к Ирвингу, и он видел очертания ее правой груди, а также озаренные ярким лунным светом длинные черные прямые волосы и крепкие выпуклые ягодицы с серебряными бликами на них. Сердце у Ирвинга заколотилось так сильно, что он испугался, как бы женщина не услышала. Безмолвная была здесь не одна. Кто-то еще стоял в темном проеме между ледяными валунами размером со священные друидические камни, возвышавшимися на противоположной стороне площадки, сразу за эскимоской. Ирвинг знал: это оно, обитающее во льдах существо. Белый медведь или белый демон находился здесь вместе с ними – в непосредственной близости от молодой женщины, нависая над ней.