– Мне кажется, что под «земной наукой в целом» вы подразумеваете научных функционеров, не способных даже на малейший полёт мысли, зато весьма плодотворно вручающих друг другу научные степени и выделяющие на тупиковые исследования фантастические гранты.

– Мы летаем к звёздам! – выдал свою коронную фразу пожилой учёный.

– И какое отношение палеоистория имеет к этому, несомненно, выдающемуся факту? – хмыкнул Мурзик.

– Я сейчас говорю за всю земную науку.

– Вы хоть и летаете к звёздам, но делаете это настолько медленно, что невольно становится стыдно за вид homo sapiens.

– Вы, милейший felis sapiens, знаете кого-то, кто летает быстрее?

– Они, – кот повернул мордочку в сторону чужого корабля. – Они летают быстрее.

– Это очевидно, – вмешался в разговор Константин. – Более совершенная технология подразумевает большую скорость межзвёздных полётов. Но если именно об этом ты думал, пока Фёдор Игнатьевич «восхищался цветочками и бабочками», то я вынужден заметить, что он провёл время с большей пользой.

– Я думал о том, как нам попасть на их корабль, – сообщил Мурзик, лениво помахивая хвостом. – И, кажется, придумал.

– Внимательно слушаю, – Константин уселся на выплывший из стены стульчик.

– Совершенная технология предполагает не просто многофункциональность системы, но ещё и высокую степень юзабилити. Для не владеющих терминологией, – Мурзик торжествующе покосился на Фёдора Игнатьевича, – поясню, что юзабилити характеризует возможности пользователя и удобство управления системой. Юзабилити – обязательное качество любой многофункциональной системы. Иначе пользователь в ней просто потеряется.

– Это понятно, продолжай.

– Чтобы проникнуть внутрь, нам необходимо показать системе, что мы относимся к экипажу корабля. Как вы думаете, какой критерий для этого логичнее всего использовать.

– Тест Тьюринга? – предположила Инга.

– Он самый. Если мы разумны – то мы экипаж корабля. В противном случае мы экзофауна.

– И почему же эта суперинтеллектуальная система не определила нас как разумных существ? – в голосе палеоисторика явственно прозвучал сарказм.

– Потому что кое-кто восхищался цветочками и бабочками, – не моргнув глазом сообщил Мурзик. – Как вы думаете, такое поведение характеризует вас как разумное существо?

– Мне кажется, ты сейчас шутишь, – неуверенно произнесла Инга. – Дело не в этом.

Мурзик восхищённо мявкнул.

– Учитесь у этой девушки, коллеги. Она, как и все женщины, ничего не знает, зато всё понимает. Разумеется, Фёдор Игнатьевич, ваше поведение не играет никакой роли. Просто мы не похожи на экипаж этого корабля, поэтому система и не сочла нужным активировать тест Тьюринга.

– И как нам решить эту проблему? – заинтересовался Константин.

– Полагаю, в критических ситуациях система должна принимать решение, не опираясь на фенотип существа. Иначе покалеченные члены команды не смогли бы пройти идентификацию свой-чужой.

– Критическая ситуация? – Константин почесал затылок.

– Если инопланетяне – дневные существа, можно попробовать проникнуть на борт звездолёта ночью.

Упавший-с-неба-камень Грбыр увидел сразу. Он приютился чуть в стороне от великой-скалы-шаманов-о-которой-рассказывают-легенды и был похож на живущую-в-воде-холодную-еду. Грбыр назвал упавший-с-неба-камень «тарелкой» и уже хотел пройти мимо, когда заметил вылезающих оттуда уродливых существ, походивших на людей, но одетых в грубые-шкуры-без-меха и недостаточно волосатых. Впрочем одно волосатое существо там всё-таки было, оно напоминало детёныша мохнатого-убийцы-на-мягких лапах, и поэтому Грбыр решил проследить за странным племенем. В том, что мохнатый-убийца-на-мягких-лапах придёт за своим детёнышем, Грбыр не сомневался. А когда он съест уродливых-существ-в-грубых-шкурах-без-меха, то, возможно, и Грбыру перепадёт от этой трапезы. Грбыр решил, что существа были шаманами, потому что, несмотря на сгущавшийся мрак, они шли прямиком к великой-скале-шаманов-о-которой-рассказывают-легенды.

Грбыр не боялся шаманов. Мохноногий-охотник-дружащий-с-невидимым-ужасом, бывший шаманом племени сам был в ужасе, когда Грбыр стал называть ему придуманные слова. На слове «запор» мохноногий-охотник-дружащий-с-невидимым-ужасом упал на четвереньки, и сплёвывая по очереди то через одно, то через другое плечо начал медленно отползать от Грбыра. Впрочем, репутация придумывающего-слова от этого в племени не укрепилась, шаман сообщил, что Грбыр побеждён злобным духом заставляющим-каждое-солнце-придумывать-никому-не-нужные-слова, и на него стали смотреть как на раненого-не-на-охоте.

Тем временем уродливые-существа-в-грубых-шкурах-без-меха подошли к великой-скале-шаманов-о-которой-рассказывают-легенды и стали совершать непонятные действия. А потом прямо в скале появилась пещера.

– Я ожидал, что это будет несложно, – сообщил Мурзик присутствующим. – Но чтобы настолько!

Инга смотрела на кота пытаясь определить, откуда доносится довольное мурчание – из закреплённых на спине динамиков или из кошачьей утробы. Кот любил фальсифицировать мурчание, поэтому дать однозначный ответ на этот вопрос было проблематично.

– Да уж, простейшая капча плюс теорема Пифагора, и вот мы на борту самого совершенного звездолёта времён плейстоцена, – Константин явно не мог поверить в удачу. – Что это, если не везение?

– Системный подход, – с гордостью сообщил Мурзик. – Недюжинный интеллект. И, конечно, везение.

Они шли по длинному коридору, уходящему в глубь корабля чужих. На шершавых коричневых стенах ровным розовым светом горели светильники.

– Аварийная система освещения? – предположил Константин.

– Вполне возможно, – согласился Фёдор Игнатьевич. – Хотя не факт, не факт. Красноватый оттенок, неразрывно связанный в человеческом восприятии с опасностью, в невербальной символике чужих может означать что угодно: от дружеского приветствия до повседневного освещения их родной планеты.

– А так же вполне может быть настраиваемым пользователем интерфейсом, – встрял Мурзик. – Здесь все ваши знания, уважаемый профессор, не играют абсолютно никакой роли.

– Ваши тоже, – тут же отозвался палеоисторик.

– Я опираюсь не на знания, а на универсальную логику, – парировал кот. – Дважды два в любой системе отсчёта будет четыре. Хотя изображение этих символов может быть совершенно разное.

– И как мы поймём, что перед нами именно две двойки и знак умножения? – робко спросила Инга.

– По идее, юзабилити этого корабля должно иметь оптимальное. То есть управление должно быть доступно и тяжело раненому идиоту. А вот технического решения этой задачи я себе не представляю, – Мурзик на минуту впал в задумчивость, потом продолжил: – впрочем, думаю, сначала надо найти рубку, а на месте мы уже как-нибудь разберёмся. Логика ещё никогда меня не подводила.

Рубку они нашли минут через двадцать. Это было небольшое помещение с клейкими матовыми стенами и безо всяких признаков аппаратуры. Однако, как только хрононавты вошли внутрь, стены рубки почернели, и на них загорелись пронзительные яркие точки – звёздная карта, соответствующая плейстоцену. В целом она соответствовала современным навигационным лоциям, геологическая эпоха – это практически ничто с точки зрения вселенной. Однако Константин сразу заметил некоторые отличия, во многом благодаря тому, что он знал что искать. Три звезды, свет от сверхновой вспышки которых дошёл до Земли в промежутке между плейстоценом и XXIII веком от Рождества Христова, безмятежно горели на карте.

– Полагаю, чтобы отправить корабль в путешествие, надо просто ткнуть пальцем в соответствующую звезду, – предположил Фёдор Игнатьевич. – Давайте попробуем?

– Мы не знаем скорости этого корабля, – возразил Константин. – Даже если на путешествие к Альфе Центавра у нас уйдёт всего две недели, мы окажемся в системе Центавра времён плейстоцена. Вряд ли этот корабль оборудован собственной машиной времени, так что вернуться в настоящее мы можем только при помощи «Диптиха». Было бы безрассудно от него удаляться.

– Позволь не согласиться, – с чеширской улыбкой сообщил Мурзик. – Две недели до Альфы Центавра ты будешь лететь на земных лоханках XXIII века. Это всё, что вы, люди, смогли выжать из двигателя Чеснокова. Здесь же, как видишь, принципиально иная технология. Держу пари на собственный хвост, что полёт до Альфы Центавра и обратно на этом корабле займёт не более двух часов. И, разумеется, никаких перегрузок – разгоняться мы будем в эфире Чеснокова.

– Инга? – Константин перевёл взгляд на девушку, чья интуиция неоднократно выручала экипаж «Диптиха» в настоящем и, по идее, должна была застраховать их от неприятных сюрпризов и в прошлом.

– Мне кажется, Мурзик прав. Здесь должны быть принципиально другие скорости. Боюсь ошибиться, но я бы сказала, что этот корабль делает возможными межгалактические перелёты за приемлемое время.

– Пробуем! – решительно произнёс Константин и ткнул пальцем в точку, соответствующую изображению Альфы Центавра.

Не произошло ровным счётом ничего.

– А, может, мы уже летим? – предположил Фёдор Игнатьевич.

– Нет, – хором ответили Константин и Инга. Константин при этом смотрел на многофункциональный коммуникатор, в том числе и определявший положение владельца в пространстве, а Инга – просто в глаза профессору.

Мурзик же просто фыркнул, не снисходя до реплики.

– Так, пробуем ещё раз, – Константин аккуратно ткнул пальцем в карту. – Мы хотим, чтобы корабль летел вот к этой звезде.

Реакции опять не последовало.

– Не подскажете, как называют люди этот метод научного поиска? – в голосе Мурзика был слышен тщательно синтезированный сарказм.

– Метод проб и ошибок, – ответил Константин.

– А мне показалось, что это называется «дурью маяться», – сообщил кот.

– Мы обязаны попробовать все возможные варианты, – заступился за капитана Фёдор Игнатьевич. – Если нам удастся поднять этот корабль, это будет величайшим достижением человечества.

Мурзик отчётливо фыркнул, но промолчал. Какая-то мысль кружила на периферии сознания Инги, но никак не давалась девушке.

На протяжении следующего часа экипаж «Диптиха» безуспешно пытался активировать звездолёт, который, в свою очередь, всячески сопротивлялся усилиям исследователей.

– Отбой, – сообщил Константин. – Полагаю, у нас ещё есть время, никуда этот звездолёт не денется. Утро вечера мудренее.

На обратном пути хрононавты увидели неясную тень, мелькнувшую в одном из боковых проходов.

– Мне показалось, или это питекантроп? – спросила Инга.

– Похоже на то, – ответил палеоисторик. – Неужели питекантропы способны пройти тест Тьюринга?

– Всё гораздо проще, чем вы можете себе вообразить, драгоценный профессор, – сообщил Мурзик. – Мы просто не закрыли за собой дверь.

В пещере, ведущей внутрь великой-скалы-шаманов-о-которой-рассказывают-легенды, жили духи. Только так Грбыр мог объяснить свечение-похожее-на-первую-зарю, исходящее из стен. Неслышно следуя за уродливыми-существами-шаманами-в-грубых-шкурах-без-меха, Грбыр впервые в жизни ощутил страх перед духами. Скорчившись в дальнем углу, он наблюдал, как шаманы камлают, тыкая белыми кривыми пальцами в горящие на стене искры. Что-то у них не получалось, потому-то камлание сменилось вялым переругиванием, после которого уродливые-существа-шаманы-в-грубых-шкурах-без-меха развернулись и пошли обратно. Грбыр едва успел спрятаться в боковом проходе. Когда чужаки скрылись из виду, Грбыр проследовал в большую пещеру с горящими на стенах искрами. Шаманы всех известных Грбыру племён приходили в места-где-собираются-шаманы, чтобы просить для своего племени удачной охоты и здоровых детей. Грбыр подумал, что он тоже теперь шаман, раз попал вглубь великой-скалы-шаманов-о-которой-рассказывают-легенды. Он подошёл к стене и нараспев продекламировал «Я хочу много еды и много женщин, я хочу быть главой великого племени, о котором сложат легенды. Я хочу попасть туда, где меня ожидает моё племя. Я нарекаю это место «эдемом».

Хрононавты уже отошли от корабля чужих, когда тот легко, словно ничего не весил, поднялся в воздух и медленно, словно нехотя, растворился в ночном небе.

– Что случилось? – выдавил Фёдор Игнатьевич, ошеломлённо глядя в небеса.

– Полагаю, коллега, встреченный нами питекантроп смог разобраться с управлением звездолёта и улетел к одной из обозначенных на карте звёзд, – сообщил Мурзик упавшим голосом.

– Но как ему это удалось?

– Вначале было Слово, – вздохнула Инга, запоздало осознав происшедшее. – Нужно было просто вербально произнести название звезды, куда мы хотим лететь, вместо того, чтобы как идиоты тыкать в него пальцами. И корабль отвёз бы нас туда, куда бы мы ни пожелали.

– Но откуда название звёзд знает питекантроп? – ошеломлённо спросил Константин.

– Он его не знает. Он его придумал, – ответила Инга.