– Жена дома, меня в аптеку послала. – буркнул сосед.

– Я бы тебя тоже куда-нибудь послала! – хмыкнула бабулька. – Боишься ее? Ты почему такой лох?

У Толи аж подбородок задрожал. Видно, бабулька затронула болезненную тему.

– Понимаете, я теперь целиком от нее завишу. Я – бывший игрок.

Бабулька озадаченно почесала затылок, который еще немного побаливал.

– И во что играл? В дочки-матери на деньги?

– На деньги! – кивнул сосед. – В карты.

– И много проиграл? – бабуле стало интересно.

– Много. Пока жена была в Турции, я связался с компанией. Сначала выигрывал, в раж вошел, а потом пошла невезуха. Играл в долг, долг рос, писал расписки. Потом пришли ребята домой, такие, знаете, здоровенные шкафы, прижали меня к стенке. Лена тоже не из робкого десятка, вы сами видели, наехала на них, а они ей под нос мои расписки. Тут даже ее связи не помогли: карточный долг – священный долг. У нее все деньги в обороте, пришлось квартиру быстро продавать, вот половину суммы и отдали…

– Знаешь, при всей моей, мягко говоря, нелюбви к твоей жене, я ее понимаю. – хмыкнула баба Капа. – Я бы тебе хороших п..дюлей навешала.

– Она и навешала, – горько ответил Толя. – Я потом месяц в больнице валялся.

– И ты, стало быть, долг отрабатываешь? Даже мявкнуть не можешь?

– Ну, типа того… – Толя сник окончательно.

Стояли молча. Жалкий мужик, по своей дурости загнавший себя в кабалу, и маленькая старушка, задумчиво почесывающая седой затылок.

– Эй, я не поняла! Я тебя куда отправила?! – донеслось сверху. – Опять с этой бабкой?

Из окна четвертого этажа торчала голова Лены.

– Привет, красотка! – баба Капа с удовольствием смотрела на плоды вчерашних стараний. Нос Лены распух, под глазами залегли огромные черные круги. Сейчас она больше походила не на женщину, а на Винни Пуха в летных очках.

– Бабка! Отвали! – нервно отозвалась соседка. – Ночью не скопытилась и ладно, не накаляй, а то сейчас спущусь!

– Спустись! Я с удовольствием попинаю тебя, разомнусь хоть.

– Ты сейчас дождешься!

– Так жду же!

Толя дернул бабу Капу за рукав.

– Что тебе, мальчик? – спросила она.

Толя многозначительно скосил глаза в сторону. У дерева стоял участковый и внимательно слушал их перепалку, многозначительно барабаня пухлыми пальцами по черной папке. Баба Капа замолчала, сделав невинное выражение лица. Лена, тоже заметив полицейского, исчезла из окна.

– Ладно, Толик, мне пора! – быстренько пробормотала баба Капа. – Бывай!

Она собралась было шмыгнуть в подъезд.

– Гражданка Бойцова, можно вас на минуточку?!

***

– В чем дело, начальник? – баба Капа обернулась.

– Гражданка Бойцова, скажите, а свидетелем чего я только что был? – участковый подошел ближе, пытливо заглядывая в голубые и честные глаза старушки.

– Это наши девичьи секреты! Между нами, девочками. – нетерпеливо ответила баба Капа, досадуя. Надо же было так нарваться. Нормальный участковый – это тот, которого хрен найдешь и хрен дозовешься, он – как тот суслик, которого не видно, но он есть!

Но этот же – везде! И как всегда – не вовремя. Блин!

– Во как! А почему лицо у второй девочки словно после драки? – недоверчиво прищурился полицейский. – Ваша работа?

– А чё сразу я?! Может она родилась такой?!

– Вынужден поговорить с ней. Вы пойдете со мной. Конфликты между жильцами мне не нужны. – категорично заявил полицейский.

– Какие конфликты? – удивилась бабулька. – Еще ничего не произошло, а ты уже панику сеешь!

– Это не паника, а превентивные меры, – назидательно произнес участковый. Гордо смахнул пыль со своих капитанских погон.

– Слушай, – голос бабульки приобрел проникновенный тон. – Мне домой надо, сосудики расширить. Коньячок у меня есть. Помнишь, как тогда? Душевно же посидели, а? Пойдем?

– Я при исполнении! – гордо заявил полицейский.

– Я эту балалайку уже слышала. Пойдем?

– Не пойду! – вдруг капризно ответил капитан. Сейчас он был похож на большого пухлого ребенка, которого заботливая мама собирает в сад против его воли.

– А почему? – ласково спросила бабулька. Мента надо дожимать!

– А потому что! – обиженно ответил он. – Потому, что после последней нашей пьянки меня чуть с работы не пнули!

– Почему?

– Какая-то сволочь выложила в интернет ролик, где я и вы поем песни на балконе! – чуть не плача ответил участковый. – Начальство увидело, вызвало и в крайне оскорбительном тоне дало понять, что честь мундира, честь российского офицера полиции – для меня, видите ли, пустой звук! Типа еще раз, и я пойду в уличные музыканты себе на жизнь зарабатывать!

– Жесть! – нахмурилась бабка. – Посмотреть бы этот ролик.

– Посмотреть?! – взвился он, доставая смартфон из кармана форменных брюк. – Извольте!

На маленьком экране творилось действо. Баба Капа в черной бандане и участковый в расхристанном кителе орали песню про лесного кабана под бурные овации людей, толпящихся под балконом. Из хриплых динамиков то и дело доносилось: «Браво! Браво!»

– Видите? – обиженно спросил участковый, глядя на бабульку, стоящую рядом и с интересом смотрящую в экран.

– Душевно посидели тогда, – кивнула она. – И что в этом такого? Вполне безобидно.

– Это вы еще комментарии не читали, – вздохнул он. Протянул ей смартфон. – Полистайте вниз.

Худой палец пробежался вниз, к комментариям.

Бегущая по волнам: Вот она, Рассея-матушка! Пьяные менты. Фу, какой позор! Но бабулька – супер!

Грегуар на трахуаре: Ахаха… нихера мусорок исполняет! Бабульке – хорошего здоровья. А менту – красивый гроб!

1254985мимо проходил: мдяяяяя!!! Срамота какая. Полицейскому бы лопату в руки больше пользы было бы. И как этто развидеть? Старушка – молодец.

Отдамся за тарелку супа: Бабка супер! Долгих лет!

Ольга Круглова: у нас такой же на районе, пьянь в погонах.

Кошерный доктор: мне че одному кажется что эта постанова? Это не настоящий мент, это какойто ряженый, форму в универмаге купил. Бабуля да, реальная.

Дон Кихот: фу-у-у-у-у! Позорр-р-р-р! И это офицер? Бабка жжет!

ВВП: походу он взятки еще берет. Уволю всех!

Нухотьэтотникблянезанят: бандана у бабушки супер, надо себе такую же прикупить.

Чем дальше баба Капа читала и хихикала, тем мрачнее становился участковый. Не выдержал, отобрал телефон.

– А мне комментарии понравились! – заявила баба Капа, посмеиваясь. – Какие милые люди!

– Гражданка Бойцова, попрошу следовать за мной! – голос участкового приобрел металлические оттенки.

Он открыл подъездную дверь, сделал приглашающий жест. Баба Капа вздохнула и нехотя вошла в подъезд. Оба поднялись на четвертый этаж. Волосатый палец нажал на звонок 86-ой квартиры.

Послышались тяжелые шаги, затем нервный вопрос:

– Кто там?!

– Участковый уполномоченный капитан Евсеев. Откройте. Мне нужно с вами поговорить.

Дверь открылась. Вблизи Лена выглядела еще плачевнее.

– Слушаю! – резко сказала она.

– Представьтесь, пожалуйста, – потребовал капитан.

– Ну, Овсянкина Елена Павловна. Дальше что? – взгляд подбитых глаз недружелюбно скользнул по бабе Капе. Та с нескрываемым восхищением любовалась ее синяками, получая эстетическое наслаждение.

– Гражданка Овсянкина! Скажите, у вас был конфликт с гражданкой Бойцовой? – участковый смотрел в упор.

Лена перевела взгляд с бабы Капы на полицейского.

– Нет, не было, – твердо заявила она. – С чего вы взяли?

Участковый снял фуражку, вытер лоб, снова надел.

– А вот ваше лицо говорит об обратном. Откуда у вас следы побоев?

– Вы, товарищ капитан, мое лицо не трогайте! – вскипела Лена. – И это не побои. Мы только заехали, в этой квартире каждый угол – чужой и незнакомый. Ночью встала в туалет, споткнулась и упала.

– Судя по всему, вы вставали раз пятнадцать! – капитан не сдавался. – И все с тем же результатом – спотыкались и падали.

– Да! Вставала, спотыкалась, падала! – с вызовом ответила Лена. – И что?! Я не могу встать пописать ночью несколько раз? Или в Уголовном Кодексе какой-то лимит установлен?

– То есть, никакого конфликта с Бойцовой не было? – уточнил капитан. Повернулся к бабе Капе. Та лишь пожала плечами.

– Нет! – нетерпеливо ответила Лена. – Вы меня простите, но у меня еще много дел. Всего хорошего!

Дверь за ними захлопнулась. Участковый выглядел озадаченным, впрочем, баба Капа тоже. Каждый недоумевал.

– Вы что-то про коньяк говорили? – осторожно спросил полицейский.

– Коньяк? – вопрос вывел бабульку из задумчивости. – Какой коньяк? Ты же при исполнении, вот иди исполняй. А мне пора.

***

Едва Толя вошел в квартиру, из кухни раздался крик жены.

– Что-то ты быстро! Принес, что я просила?!

– Лена, полицейский был?

Лена вышла в прихожую. Уперлась крупным задом в косяк, скрестила руки на груди.

– Был, вместе с твоей престарелой любовью. Как раз насчет этого хотела с тобой поговорить. Бабка уже успела нажаловаться. В общем, если этот участковый будет вопросы задавать, ты отвечаешь так: никаких конфликтов и драк у жены с бабкой не было! Нас вообще не было в ее квартире!

– Лена… – Толя сделал попытку вставить слово.

– Не перебивай! Мент мне всякие вопросы дурацкие задавал, я ему сказала, что упала.

– Лена…

– Заткнись, я сказала! С бабкой мы потом разберемся, пусть все утрясется. Припугнем как следует, ей много не надо. Главное, чтобы кони не двинула от страха.

– Лена…

– Я сказала, заткнись!

К ее удивлению муж вдруг со злостью швырнул ключи на пол. Со всего размаха. Трусливое и заискивающее выражение лица вдруг сменилось холодной яростью.

– Это ты заткнись!!!! – заорал он.

– Что?!!!! – опешила Лена.

– Ты мне слова не даешь сказать! И никогда не давала! Я тебе что, раб?!

– Ты кирнул уже где-то?! – рявкнула Лена. – Ну-ка, дыхни!

– Да ты мне даже выпить не даешь, даже сраного пива раз в неделю! Застебала меня вся эта хрень! Толя, принеси то, Толя, принеси сё! Толя, пожарь яичницу, Толя, помой посуду, Толя сделай мне массажик! Эти приказы вечные, придирки, прочая х..йня!!!!!!!

Лена ошарашенно смотрела на мужа, таким своего безвольного Толика она не видела никогда. Полчаса назад из квартиры уходил тихий и забитый хомячок, а тут – на тебе! Кинг-Конг в миниатюре.

– Ты чего на меня орешь? – с угрозой, тихо прошипела она. – А по сопатке?!

Толя сел на стул, резкими движениями стал развязывать шнурки. Сопел и молчал.

– Я вопрос задала! – повысила тон жена. Подбоченилась.

– Бабка никому не жаловалась! – буркнул Толя. – Я рядом стоял, когда она с ментом разговаривала, и все слышал. Именно это я и хотел тебе сказать.

– То есть как? – нахмурилась жена.

Задумалась. То-то мент так быстро отвалился…

– А почему он тогда ко мне пришел?

– А надо было меньше своей битой рожей в окне отсвечивать! – снова завелся Толя. – Бабка тоже хороша! Обе хороши! Подняли галдеж на всю улицу! А участковый… он… он просто выполнял свою работу, ему эти разборки тоже ни к чему. Хороший мент, кстати! Другой бы просто на это забил. Сейчас это редкость, в основном, всем на всё насрать!

Лена молчала, глядя на мужа. Толя тоже молчал, наклонившись и глядя в пол, лишь только по напряженной сутулой спине было видно – он сильно раздражен.

– Знаешь, а ты мне нравишься таким… – вдруг сказала Лена.

***

Баба Капа развалилась на балконе в старом кресле, закинув ноги на табуретку. Дымила трубкой. С серьезным выражением лица вела диалог сама с собой, имитируя голоса двух известных персонажей:

– Холмс, ваша соседка вела себя, мягко говоря, странно. Вы не находите?

– Кхе-кхе. Это элементарно, Ватсон! Миссис Овсянкина полагает, что от меня поступила жалоба в местное отделение полиции.

– Но вы же этого не делали! Вас это не беспокоит, сэр?

– Нисколько, мой дорогой друг. Знаете, как говорят русские в подобных ситуациях?

– И как же, Холмс?

– Они говорят: мне пох…й! Мы, англичане, стали бы плести всякие словесные кружева, строить многозначительные и высокопарные фразы, а у этих русских все просто и лаконично. Возьмите на вооружение, Ватсон.

– Всенепременно, сэр.

– Кстати, Ватсон, у вас ширинка расстегнута.

– Мне пох..й, Холмс.

В дверь позвонили. Баба Капа с сожалением встала с кресла: жалко, что нет миссис Хадсон – приходится делать все самой. Прошлепала к двери. Открыла.

– Поговорить надо! – Лена смотрела безо всякой вражды, немного настороженно.

– Заходи! – старушка посторонилась.

Гостья вошла в квартиру. Потопталась в прихожей. Баба Капа скрестила руки на груди. Впрочем, Лена, судя по всему, была настроена миролюбиво.

– Мы ваши новые соседи… – сказала она. – Как-то не так наше знакомство началось, не думаете?

– Согласна, – кивнула бабулька. – Может выпьем?

Лена вдруг улыбнулась, приподняла большой пакет.

– Капитолина Алексеевна! У меня все с собой!

***

– Я всю жизнь торговала, еще когда в школе училась. Утром в школу, после – в магазин. Куплю несколько бутылок лимонада, выйду на дорогу, ящик поставлю, картонку постелю, сверху бутылки аккуратно выставлю. Не наглела, немного к цене накидывала. Покупали.

Лена вздохнула. Налила из плоской бутылки янтарную жидкость: бабе Капе и себе. По маленькой кухне разнесся запах дорогого виски. Обе выпили, закусили мясной нарезкой.

– Потом были 90-е… Матери зарплату задерживали, жрать было нечего. Я на рынок пошла. Представляете, я, школьница, сижу в подсобке и крупу в пакеты фасую, а рядом со мной – учительница истории тем же самым занимается, а наверху – трудовик машины разгружает! Они сначала стеснялись, а потом перестали – ну, если время такое бл..дское! Тут не до стыда… И я уже тогда для себя решила, что никогда не буду голодать! Никогда!

– Ну, сейчас-то ты в шоколаде, – баба Капа показала на бутылку. – Мне, чтобы такой вискарь купить, надо половину пенсии отдать.

– А толку-то? – Лена горестно отмахнулась. – Орешь на этом рынке целыми днями на грузчиков и продавцов, таможенникам отстегни, ментам отстегни, про аренду тоже не забудь! Душа черствеет, уже только одна цель – найти, на ком злость свою сорвать.

Лена вытирала глаза. Бабулька сочувствующе кряхтела.

– Вас, наверное, удивляет, почему я, вроде такая битая и прожженная, и вдруг с Толиком? – всхлипнула Лена.

– Ну, есть немного, – засмеялась баба Капа, разливая виски.

– Я же так и не получила образование, школа только… А он образованный, институт. Многое знает, интересный, рассказчик хороший. Вот и потянулась к нему. Одно раздражало – бесхребетный какой-то! Вот прямо хотелось заорать: да стукни ты кулаком по столу, тряпка! Скажи свое мужицкое слово! Нет, молчит…

Подняли стаканы, выпили. Лена улыбнулась.

– А сегодня утром вдруг «мужика» врубил, представляете! Как наехал на меня, причем, в вашу защиту, я аж присела! Ну, думаю – лев!

Обе засмеялись.

– Кстати, это благодаря вам он преобразился. Я его спрашиваю, а в чем причина-то? А он: Капитолина Алексеевна лохом обозвала, да еще так посмотрела, что прямо, говорит, стыдно стало, прямо в душе все перевернулось!

Лена налила, подняла стакан.

– За вас, Капитолина Алексеевна! Душевная вы женщина!

***

Толик стоял возмущенный, весь такой в праведном гневе, сверкая глазами и раздувая ноздри. Но Лена этого не видела и, естественно, не оценила – она спала. Положив голову на сложенные руки, храпела на всю кухню.

– Надо же как-то тащить ее домой? – спросил он.

– Надо! – согласилась баба Капа. – Начинай!

Толя скрипел мозгами, делая расчеты. Результаты не порадовали: Лена была в два раза тяжелее, он ее даже из квартиры не сможет вытащить. Ну, хорошо, допустим сможет! Максимум до лифта, а дальше как?

Видя его сомнения, баба Капа развела руками:

– Кому-то просто надо подкачаться…

– Кому-то просто надо меньше пить! – обиженно ответил Толик. Подлез под храпящую жену, положил ее руку на плечо, попытался привстать. Жена повисла на нем безвольной тряпичной куклой. Ноги Толика задрожали в коленях. Он рухнул на спину, и полностью скрылся под большим телом жены.

Баба Капа зевнула – вылаканная на двоих бутылка ирландского вискаря давала о себе знать.

– Вы же вместе пили! – завыл Толик. – Почему вы в норме, а она…

– Долгие годы тренировок! – невозмутимо ответила бабулька. – И потом, у меня на ногах по семь пальцев, так что, стою я на этой грешной земле вполне устойчиво.

– Вам бы только шутки шутить! – возмутился сосед. – А мне что делать?!