История вторая. Знакомство с Ежевичкиным

Маргарита Львовна, начальник филиала управляющей компании, стояла у окна. В одной руке держала песочную печеньку, в другой – кружку, на которой большими синими буквами было написано «BOSS».

Она с явным удовольствием смотрела на толпящихся перед закрытой дверью людей, в возмущении размахивающих белыми листами квитанций.

За столом сидели трое: администратор, бухгалтер и паспортист. Все пили чай вприкуску с шоколадными конфетами, сплетничали и смеялись – в общем, работали. Большие настенные часы показывали половину десятого – рабочий день начался полчаса назад…

Дверь подергали, затем она затряслась под сильными ударами.

– Эй, филиал ада! Рабочий день уже давно начался!

Все замерли, ибо голос по ту сторону двери был до боли знакомым и не предвещал ничего хорошего. Заметались, торопливо пряча кружки и конфеты. Вопросительно взглянули на начальницу. Та обреченно кивнула.

Паспортист, сухонький мужчина, подошел к двери и повернул ключ. Дверь тотчас распахнулась. В кабинет вошла баба Капа.

– Совсем уже отбитые?! – нахмурилась она. – Толпишка-то на улице ждет!

– Капитолина Алексеевна! – Маргарита Львовна включила деловой тон. – Во-первых, доброе утро! Во-вторых, вы по какому вопросу?

Бабулька прошла, села за стол. Швырнула на стол две квитанции.

– Пусть один из вас, не самый тупой, посмотрит на эти две квитанции и найдет десять очевидных отличий.

Никто не шелохнулся, с опаской глядя на бумажки. Баба Капа нечасто «баловала» их своими визитами, предпочитая просто обматерить по телефону, но раз явилась собственной персоной – быть беде…

Маргарита подошла к столу и взяла квитанции.

– И что вас смущает? – невозмутимо спросила она.

– Меня, Маргоша, смущает ваша больная фантазия, с которой вы рисуете эти цифры. Ты глянь на графу «техобслуживание». Сравни с цифрой за прошлый месяц. Видишь разницу? Так же в графе «водоотведение»… разница на тридцать рублей? Других косяков там тоже хватает! В итоге получается, что почти на двести рублей!

– Квартплата повышается каждый июль! Растет, тут мы уже ничего не можем поделать, – развела руками Маргарита.

– Ты календарем пользоваться умеешь, Маргоша? Сейчас май! Повторяю свой вопрос: с х..я ли баня загорелась?

– Услуги дорожают, – не сдавалась Маргарита. – У вас и так по льготному тарифу.

– Ты в мои льготы свой пятак поросячий не суй! Да и льготы сами эти – тьфу! И потом, про какие услуги ты мне лечишь, фантазерка?! Лампочки не горят, подъезды не моют, перила отваливаются, стены ободранные! Один только Ахмет действительно работает, что-то постоянно метет, убирает… Может лучше его на твое место? Толку бы точно больше было! Да и умнее в сто раз будет вас всех вместе взятых!

– Вы нас не оскорбляйте! – возмутилась Маргарита.

– Если я начну оскорблять, тебя инфаркт шарахнет! – похоже баба Капа начала заводиться. – Сидите здесь, стадо подлых бандерлогов, гайки из угла в угол пинаете целыми днями! За что вы берете такие бабки, если них..я не сокращаетесь?!

Маргарита не ответила. Скользнула взглядом по своему колечку с бриллиантиком на пухлом как сарделька пальце.

– Давайте я посмотрю! – румяная бухгалтер с вороватыми глазками придвинула квитанции к себе. Деланно ужаснулась. – Какой кошмар! Вероятно программа дала сбой и получилась такая некорректная сумма. Мы сделаем перерасчет и обязательно переделаем все квитанции. Всем плательщикам.

Все с энтузиазмом закивали, даже паспортист, хотя к махинациям в платежках не имел никакого отношения – очевидно из коллективной солидарности с соратниками по нихуянеделанию.

Баба Капа встала, молча пошла к двери.

– Капитолина Алексеевна! – крикнула Маргарита, досадуя на несговорчивость бабульки. – Это сбой в программе, понимаете?

Баба Капа обернулась, обвела всех холодным взглядом.

– Единственное, что я понимаю, так это то, что вы все давно не получали по еб@лу…

***

У подъезда стояла грузовая машина. Из крытого фургона грузчики только что вытащили пианино, и теперь, почесывая потные затылки, стояли и думали, как его затащить в подъезд.

– Что встали?! – скомандовала полная тетка с крашеными волосами, лет сорока пяти. – Давайте пока мелочь затаскивайте. Зеркало, гладилку, вот эти вот коробки с посудой.

Грузчики, кряхтя, взялись за вещи, потащили в подъезд. Тетка проводила их злым взглядом. Наберут по объявлению забулдыг всяких, потом страдай!

Все это время рядом с ней крутился подросток, прыщавый и в очках, одетый в черный концертный костюм. На тонкой шее красовалась черная бабочка.

Баба Капа подошла поближе.

– Кто такие? – поинтересовалась она у тетки.

– Соседи ваши, новые! – хмуро ответила она. – А вы кто?

– С какого этажа соседи? – спросила баба Капа, игнорируя вопрос.

– С пятого!

– Это подо мной, что ли? – нахмурилась баба Капа.

Ответить новая соседка не успела, потому что из окна пятого этажа высунулась растерянная физиономия грузчика.

– Эй, хозяйка! Мы тут тебе зеркало кокнули нечаянно!

– Да вы что, совсем рукожопые?! – взвизгнула тетка и влетела в подъезд, оставляя Капитолину Алексеевну и мальчишку одних среди горы вещей и мебели.

Баба Капа подошла к пианино, провела по полированной поверхности. Откинула крышку. Подросток напрягся.

– Не возражаешь? – спросила его баба Капа. Тот был явно против, видно за свой инструмент он боялся и всяким там незнакомым наглым бабушкам его доверить не мог. Отрицательно помотал головой. Баба Капа нахмурилась.

– Запомни, парниша! На вежливые просьбы бабы Капы существуют только два варианта ответов: «да, не возражаю» и «нет, не возражаю»! Прочее считается диверсией и инакомыслием и карается жестко, не отходя от кассы! Повторяю свой вопрос: ты не возражаешь, если старенькая пенсионерка сыграет парочку безобидных песен на пианино?

– Нет, не возражаю, – испуганно пискнул мальчик и всхлипнул. – Да, не возражаю…

Удовлетворенная ответом, баба Капа придвинула стоящую рядом тумбочку от телевизора. Откинув полы длинной вязаной кофты, уселась. Растопыренные пальцы замерли над клавишным рядом. Закрыла глаза, нервно дернула головой и задрала подбородок, подчеркивая торжественность момента. Пальцы резво пробежали по клавишам, и на весь двор грянул залихватский припев из «Сектора» про куму и кума.

Бабуля самозабвенно пела, мальчик истерично рыдал, прохожие осуждающе качали головами.

***

Участковый выглядел растерянным. Он сидел на кухне и вытирал вспотевший лоб.

– Капитолина Алексеевна! Я вас прошу, ну ведите вы себя как-то потише, что ли?

– Подумаешь, пару песенок спела, – отмахнулась баба Капа.

– Но каких песенок?! – воскликнул участковый. – Это же «Сектор газа»! Вас дети слышали!

– Ты мне за мораль тут что-то втираешь? – прищурилась бабка. – А кто зимой укушался водки и с балкона кидался пустыми бутылками? Помнится, ты там кричал что-то насчет пошли все нахер, все бабы бл..ди!

– Я тогда был взволнован, – густо покраснел участковый. – От меня жена ушла. И вообще, дело сейчас не во мне, а в вашем аморальном поведении!

– И что там с моим аморальным поведением?

– Да хотя бы эта песня про куму? Срамота! Это же ни в какие ворота! А вторая? Тоже не лучше! Про голубя, который, извиняюсь, накропал на парня на первом свидании. Неужели у вас не осталось светлых воспоминаний о тех прекрасных песнях о комсомольцах-добровольцах, о покорителях Севера, о… не знаю… Кола Бельды, в конце концов.

Баба Капа налила ему кофе. Взяла бутылку коньяка, накапала в кружку. Участковый сделал вид, что не заметил. С блаженством отхлебнул ароматный напиток.

– У вас же столько заслуг! – продолжал он. – Вы, насколько я знаю, участвовали в строительстве Красноярской ГЭС! И сколько вам тогда годков было?

– Восемнадцать, – неохотно ответила баба Капа.

– Во-о-о-т! – назидательно ответил участковый. – Потом были всесоюзные молодежные стройки, БАМ…

– На БАМ я попала уже не совсем юной, в 74-ом, – отмахнулась баба Капа. – Курировала студенческий стройотряд. Я тогда уже замужем была.

– Во-о-о-т! – обрадованно протянул участковый. – А потом?

– А что потом? Потом был станкостроительный завод, до самой пенсии. – нахмурилась бабка. – Слушай, ты нахрена сюда приперся? Память мою освежить? Я и без тебя, сопливого, все помню.

– Так жалоба же поступила от новых жильцов!

– Ну так давай по факту жалобы! Читай мне нотации, прочие бла-бла-бла!

– Капитолина Алексеевна! Ну вот зачем вы так? – укоризненно ответил участковый. – Я же к вам со всей душой… Помиритесь с соседями! Помните, как в той песне из «Карнавальной ночи»? Помиритесь все, кто в ссоре-е-е!

К изумлению бабы Капы, участковый встал и, натянув на круглое лицо самую добрую улыбку, на которую был только способен, тоненько запел «Песенку про пять минут» из фильма «Карнавальная ночь»:

Участковый схватил фуражку и, держа ее перед собой, задвигал шеей, поигрывая глазками. Затем запрыгнул на стол, задорно подрыгал толстыми ногами. Завертел фуражку на пальце.

Баба Капа рыдала! Она, задыхаясь от хохота и слез, держась за бок, сползла под стол, издавая хрюкающие восторженные звуки. Сидела там, сотрясаясь и заливаясь слезами, глядя на толстенького белобрысого участкового, порхающего по кухне и поющего тоненьким голоском.

«…Новый го-о-од! Часы двенадцать бью-ю-ю-т!!!»

Замер, закрыв глаза и вытянув руку к потолку. По гладко выбритому лицу струились слезы счастья. Утерся рукавом, надел фуражку. Увидев смеющуюся старушку под столом, стремительно покраснел.

– Да уж, что-то я… Просто мне фильм этот нравится, – оправдывающимся тоном пробормотал он. Взял со стола папку. Наклонился под стол, козырнул.

– В общем так, гражданка Бойцова. Будем считать, что воспитательную работу я с вами провел. Честь имею. И… не провожайте!

Он поспешно вышел из кухни, через секунду хлопнула входная дверь.

Баба Капа, посмеиваясь, вытерла лицо от слез. Вот же клоун новогодний…

***

Что за вопли? На кого она там визжит целый день?! Пойти ей втащить от души?

Баба Капа спустилась на пятый этаж. Нажала на звонок. Шаркающие шаги. Звук отпираемого замка.

– Что ты орешь как потерпевшая? – спросила баба Капа вместо приветствия. Тетка ухмыльнулась, плотнее закуталась в атласный халат с драконами.

– Хочу и ору! Я у себя дома! Вам-то что?

– Да мне плевать, где ты! – рявкнула бабка. – Еще раз услышу твои поросячьи визги – вломлю так, что замучаешься в аптеке дверями хлопать!

В прихожую выкатился человек в инвалидной коляске. Старый, с изрытым морщинами лицом, покрытом пигментными пятнами. Руки дрожали, из-под короткого дырявого пледа выглядывали тонкие, тронутые атрофией, ноги. Воинственно настроенная баба Капа растерялась.

– Валечка, кто там? – слабым голосом спросил старик. Уставился подслеповатыми глазами на гостью. – Добрый вечер.

– Добрый, – кивнула баба Капа и тут же поморщилась от резанувшего уши визга.

– Папа! Ты опять вылез! Скройся уже!

– Валечка, я не могу постоянно на кухне сидеть. Можно мне хотя бы на балкон? Подышать.

– Нет!!! – снова сорвалась на визг соседка.

Из комнаты выбежал ее недовольный сынок. Был он уже не в концертном костюме, а в обычных трусах и майке. Обиженное лицо, надутые губы. Типичный избалованный сосунок.

– Мама, а дед опять мои конфеты съел, – капризно протянул он, прижимаясь к матери и с опаской глядя на уже знакомую ему бабу Капу.

– Лёнечка! Я только одну конфетку взял! – оправдывающимся тоном ответил старик.

– Ага, одну! Все! – отозвался внук, зыркнув на деда.

– Лёня, сыночек! Иди в моей комнате возьми плитку шоколада, – мать погладила его по голове. – Только все сам съешь, деду не оставляй.

Лёнечка, повеселев, побежал в комнату, показав деду язык.

– Вы что, охренели совсем? – прошептала шокированная баба Капа.

– Это мой отец, это наша семья, ваше-то какое дело?! – взвилась тетка. – Или мне опять участковому пожаловаться?!

– Какой же у тебя мерзотный голос! – поморщилась бабка. – Ты можешь хотя бы не орать?!

– Что хочу, то и делаю! – тетка захлопнула дверь.

Баба Капа в сердцах стукнула по металлическому полотну. Такой растерянной и одновременно рассерженной она себя не ощущала давно…

***

– Так, мне полкило шоколадных конфет.

Продавщица удивленно посмотрела на старушку.

– Баба Капа, вы же сладкое вроде не очень? С чего это вдруг?

– Взрослею, вкусы меняются, – хмуро пошутила бабка. – И карамелек отсыпь. Тоже полкило. Наемся, чтобы все слиплось к херам!

***

Рано утром баба Капа засела на подоконнике. Должны же эти двое куда-нибудь уйти? Пацану в школу надо, ей – на работу. Спустя два часа старушка отсидела себе все, что только можно. Вертелась ужом на подоконнике, тихо матерясь. Но ее мучения не прошли даром, ибо из подъезда, наконец-то, держась за руки, выпорхнула парочка: истеричная мать Валечка и ее ненаглядное жадное дитятко Лёнечка. Дружно почапали к автобусной остановке.

Баба Капа слетела с подоконника и, схватив пакеты с конфетами, выбежала из квартиры. Спустившись, нажала на звонок. Еще раз. Тишина. Подергала за ручку. Постучала.

Тишина.

Наклонилась к замочной скважине.

– Эй, в квартире! Это соседка!

Прислонила ухо. Затем снова:

– Дед! Как тебя там? Это соседка с шестого этажа. Я вчера вечером приходила. Ты там уснул, что ли, хрыч?

– А вы кто? – услышала она.

Бабулька облегченно выдохнула.

– Я твоя соседка. Вчера приходила. – терпеливо ответила она. – Открывай, я тебе конфет притаранила.

– У меня ключей нет. Меня запирают.

Баба Капа прислонилась лбом к двери. Пиз..ц!

– Точно нет? Может висят где? – особо не надеясь, уточнила она.

– Точно нет. Как только въехали в эту квартиру, Валечка сразу замки поменяла, ключ себе оставила и Лёнечке дала. А остальные куда-то спрятала.

Баба Капа почесала седую макушку. Села на ступени.