Аполлинарий задрал голову. На деревьях пели ранние птахи, высоко-высоко, прорезая голубое полотно утреннего неба, летел реактивный самолет, оставляя за собой длинный белый шлейф.

«Лепота!»

Внезапно увяз в чем-то жидком и пахучем. Остановился, с отвращением уставился на лапу, измазанную коровьим дерьмом.

«Блин! Хорошо в деревне летом, пристает дерьмо к штиблетам!»

Кот, ругаясь, вытирал лапу о траву.

– Ну, здравствуй, кошак помойный! Вот и встретились… – гавкнули сзади.

Кот обернулся и вздохнул. А ведь утро так прекрасно начиналось…

***

Забор был высоким, а пространства для разбега почти не было. Аполлинарий подпрыгнул и уцепился за неровный край. Подлетевший Джек, разинув пасть, клацнул огромными зубами, но кот успел в самую последнюю секунду перекинуть свою тушку. Пасть собаки сомкнулась, хватая воздух.

– Слышь, а ты чё пристал? – спросил Аполлинарий, привалившись к забору с той стороны. За долгие века противостояний и войн коты и собаки научились понимать друг друга. Эволюция, мать ее!

– Ты моего хозяина обидел! – гавкнул пес, наваливаясь лапами на крепкие доски. – И вообще, ты мне не нравишься!

– Ты тоже не в моем вкусе, однако я не делаю из этого трагедию! – мяукнул кот. – И как я мог обидеть твоего хозяина? Я такого не помню…

– Он нес домой что-то очень драгоценное и стеклянное, а ты взял и разбил!

– О чем ты, псина?! – возмутился кот. – Я ничего не разбивал! Хотя…

Он вдруг вспомнил, что вчера, преследуя красавицу Челси, как будто на что-то натолкнулся. И потом, этот звон за спиной и крики…

Как бы там ни было, это не повод на него тут кидаться!

Кот оглядел большой и захламленный двор, ища пути к отступлению. Затем встал и отряхнулся.

– Пока, барбос! – издевательски хохотнул он. Джек, рыча в бессилии, бил лапами по забору.

Аполлинарий бодро зашагал в глубь двора с намерением выбраться огородами. И вдруг из ниоткуда появились трое котов. Один, черный и гибкий, явно главный, встал на его пути. Выкинул лапу, когти сверкнули на солнце. Остальные зашли с двух сторон, мерзко ухмыляясь.

«Ну что за утро такое?!»

– Пропустите, товарищи! Я спешу. Электричка через пять минут.

– Тебе некуда спешить, фраер! – осклабился Хирург. – Ты уже пришел!

Его шестерки подошли к Аполлинарию вплотную, зажав с обеих сторон. Он прикинул: сзади –злобный пес, спереди – черный кот, по бокам – двое других котов, пусть альтернативно одаренных, но зато воинственно настроенных.

Ситуация…

Хирург втянул когти и принялся прохаживаться с деловитым видом.

– Послушай меня, фраер. Я не знаю, кто ты, что ты и откуда ты. Мне плевать! Но я очень не люблю, когда мне переходят дорогу. И я даю тебе последний шанс…

– Подождите-подождите! – Аполлинарий сел прямо в траву, раскрыл перед собой лапу, сжал во второй лапе воображаемую ручку. – Как вы сказали? До-ро-гу… Записал.

Хирург вопросительно посмотрел на своих подельников. Те, выпустив когти, скрестили их на шее Аполлинария. Хирург подскочил к нему, почти прижавшись своим черным носом к широкому носу Аполлинария.

– Слушай, клоун! – злобно зашипел он, сверкая глазами. – Со мной так шутить нельзя, я тебе не хрен с горы! Подойдешь к Челси – я тебя рвать буду! Ты понял?!

– Челси? Какой-такой Челси? – спросил Аполлинарий и задумчиво почесал ухо. – Да я вообще-то за «Зенит» болею.

Хирург задрал свою красивую утонченную морду и взвыл. Закрыл глаза и выдохнул, еле сдерживаясь.

– Босс! Да что с ним либеральничать? Давай его прямо тут под грушей закопаем! – подал голос Косой.

– Не, он пригодится! – открыл глаза Хирург. – Смотри, какой упитанный! Стопудово, питается хорошо, будет нам подгоны нехилые делать. Сметанку домашнюю будет поставлять!

– Сайра есть! – оживился Аполлинарий. – Я вчера недоел.

Все трое злобно зашипели. Такого отбитого чудика они еще не видели!

За забором залаял Джек, до этой поры затихший и наблюдавший в щель.

– Отдайте мне его!

Троица с досадой повернула головы в сторону забора. Как не вовремя этот пес!

– Джек! – Хирург недовольно пошевелил усами. – Ты пацан авторитетный, моя тебе уважуха, но фраер – наш! Без обид, братуха!

– Хирург, ты валерьяны перепил?! – загрохотал Джек. – Давно собаки и коты братьями стали?!

Гайморит возмущенно прогундосил:

– Джек! А ты тут не расширяйся! Вот еще всякая шавка будет нам, свободным котам, правила диктовать!

Подобострастно посмотрел на Хирурга:

– Я правильно сказал, босс?

Хирург только отмахнулся. Он думал. С Джеком ссориться – не самый лучший вариант, но и прогибаться под кого-то, тем более под собак, он не собирался. Не в его характере!

– Послушай, Джек! – миролюбиво начал он. – Я тебя понимаю, фраер обидку кинул и должен ответить, но и ты пойми…

– Я ничего понимать не собираюсь! – злобно оборвал пес. Забор под его тяжелыми лапами затрясся. – Или ты отдаешь мне этого кота, или вы все ляжете с ним в одну могилу!

– Разбежалась, собака серая! – злобно прошипел Косой. – Иди своему Акимычу сапоги лижи!

И началось! Грозный лай собаки, одобрительно подхваченный соседскими псами, злобное кошачье шипение, жалобное скрипение забора под тяжелыми лапами, испуганное мычание коров, истеричное кудахтанье кур, жалобное блеяние коз, судорожное тарахтение трактора вдалеке…

А где же Аполлинарий? А его там уже не было. Он спокойно, под шумок, выбрался огородами на соседнюю улицу и теперь бодро шагал по направлению к дому Челси.

«Сборище деревенских калек. Валенки колхозные!»

Аполлинарию было глубоко навалить на все это сборище. Он летел на крыльях любви к своей Челси. Именно к СВОЕЙ! А в том, что она будет ЕГО, кот нисколько не сомневался.

***

– Джек! Ко мне! – Акимыч топнул, увидев пса лающего у забора. Джек с сожалением оторвался от перепалки с котами, подбежал к хозяину.

– Джек! – электрик потрепал его по голове. – В общем, отбой. Кота больше не трогать!

Джек присел на задние лапы, в умных глазах отразилось недоумение. Непонимающе заскулил.

– Джек! Ты меня понял?! – прищурился Акимыч. – Не трогать! Он мне жизнь спас, оказывается. Если бы не он, осиротел бы ты, бедолага.

Ласково обнял пса и зашептал в ухо.

– Беги домой, баба Нюра тебе косточек принесла!

Джек нехотя поплелся по дороге.

«Ну, какие к херам косточки? Вы, человеки, определитесь уже! Надо-не надо! Семь пятниц на неделе!»

***

Челси блистала! Челси очаровывала! На ее белоснежной шее красовался розовый бант, глубокий взгляд зеленых глаз завораживал и пугал одновременно. Аполлинарий плыл от счастья.

«Даже у Матроскина не было такой! У него вообще, кроме коровы Мурки никого не было!»

– Я ждала тебя, Аполлинарий! – ласково промурчала Челси. – Зовут тебя так необычно. А у нас тут сплошные Васьки да Барсики. Скукота! Кстати, меня Челси зовут.

– Я знаю, – важно ответил кот.

– Разведка работает! – обнажила в улыбке мелкие зубки Челси. – Сразу видно – городской!

Аполлинарий автоматически подтянул живот, расправил грудь. Ах, какой жэнщын!

Она шла рядом с ним, почти касаясь белоснежным боком. Аполлинарий с удовольствием вдыхал легкий молочный запах вперемешку с просроченной «Красной Москвой».

Кошечка смотрела кокетливо и игриво:

– Вы, городские, такие целеустремленные! Не то что местные: лежат целыми днями на завалинках и песни орут!

– Да, мы такие! – как можно небрежнее ответил Аполлинарий, вышагивая рядом. – Красоты у вас тут такие! Романтика!

– Ха! Нашел красоты! Речка, узкие улицы, коровы – вот и все местные красоты! – вздохнула кошечка. – А ты правда-правда городской?

Аполлинарий важно кивнул: правда!

– А это правда, что у вас в городе есть статуя кошки?

Кот задумчиво посмотрел в небо – этого он не знал. Он из квартиры-то выходил за свою жизнь лишь несколько раз, и то, только для того, чтобы убедиться: улица – это грязное, пыльное и шумное днище!

– Много всяких статуй, – уклончиво ответил он. – Всех не упомнишь!

– А это правда, что у вас там есть специальные кошачьи парикмахерские и магазины? – не унималась Челси.

– Правда, – неуверенно кивнул кот. Вопросы про город начинали напрягать. Поговорить не о чем, что ли?

– А там, где ты живешь, там много места? А это отдельная квартира? А балкон есть? А ты гулял по крышам по ночам? А корм там импортный или местный? А твоя хозяйка добрая? А как она к кошкам относится?

Вопросы сыпались на бедного кота, словно горох. И тут он все понял. Аполлинарий в принципе не был тупым. Да, он был каким угодно: ленивым, наглым, циничным, но он никогда не был тупым!

«Она думает, что я увезу ее в город! К этим парикмахерским и статуям!», – неприятно поразился он.

– А ты надолго сюда? Когда обратно?

– Да я, вообще-то, насовсем сюда приехал. Жить, – хмуро ответил он.

– Ты шутишь? – зеленые глаза смотрели недоверчиво и насмешливо. – Мне так нравится твое чувство юмора, Аполлинарий! Ты супер!

Кот остановился. Вздохнул.

– Да какие тут шутки? Насовсем.

– Насовсем? – тоскливо мяукнула Челси.

Аполлинарий видел, как стремительно, словно камень летящий в пропасть, исчезал из этих прекрасных зеленых глаз интерес к нему. На место ему пришло разочарование.

– А я думала… – протянула кошечка. – Ну ладно… Жаль!

– Мы уже не пойдем гулять? – без особой надежды спросил он.

– Знаешь, мне пора. Хозяйка не любит, когда я надолго задерживаюсь. Пока.

Кошечка взмахнула пушистым хвостом и горделиво развернулась. Аполлинарий, прищурившись, смотрел ей вслед.

«Вот шалава!»

***

Сказать, что Джек был расстроен – это ничего не сказать. Даже вкусные косточки, принесенные заботливой бабой Нюрой, не могли вернуть ему былой задор и веру в человечество.

«Опять нажрался! Я догадывался, что ты мудак, но не думал, что настолько!», – думал Джек, глядя на довольного Акимыча. Тот, пьяно улыбаясь, сидел на завалинке, пыхтя папиросой. Васька все-таки принес ему семь бутылок армянского, недовольно передал через забор с искренним пожеланием подавиться.

«Он все равно не жилец…, – думал Джек, вспоминая наглую усатую морду. – Хирург со своей кодлой наверняка его уже приговорил!»

Джек вскочил и выбежал за калитку.

– Джек, ты куда? – услышал он.

«Кота твоего спасать! Кому расскажешь – не поверят!», – раздраженно подумал Джек, набирая скорость.

***

Аполлинарий брел по улице, опустив голову, и думал о любви. И эти мысли нагоняли на него такую тоску, что ему ничего не хотелось! Так хреново ему не было давно.

– Эй, фраер! – услышал он сверху.

Поднял голову. На тополе сидели трое. Старые знакомые.

– А-а, утырки! – равнодушно ответил он. – Давно не виделись.

Бесшумными тенями троица соскользнула с ветки. Встала на его пути. Не тратя времени на разговоры набросилась. Аполлинарий отпрыгнул в сторону, встал на задние лапы и замахал передними.

Первым под раздачу попал Косой. Аполлинарий от души влепил ему лапой по морде, отчего глаза того на секунду выровнялись. Не давая Косому опомниться, вцепился зубами в ухо. Кот завизжал, но Аполлинарий крепко держался зубами, ясно ощущая вкус крови.

Гайморит, подкравшись сзади, хрипло шипя, молотил противника по спине. Аполлинарий разжал зубы и двумя размашистыми ударами отправил Косого в канаву. Быстро развернулся и навалился на Гайморита всем своим весом. Тот завизжал, прижатый к земле десятикилограммовой тушкой.

Хирург запрыгнул на дерево, ловко развернулся на ветке и с ревом прыгнул обратно вниз, на Аполлинария. Размашистый удар длинными когтями…

Мир, еще секунду назад зеленый и яркий, вдруг потускнел. Аполлинарий вслепую замахал лапами, чувствуя, как кровь заливает глаза. Второй удар сбил его с визжащего Гайморита.

Последнее, что услышал Аполлинарий перед тем, как провалиться в темноту, был приказ Хирурга:

– Уходим!

***

– Это любопытно! – Берта положила сворованную связку плотвы на землю. Бесшумно ступая по траве, подкралась к лежащему толстому серому коту. Тот был без сознания, лишь прерывисто дышал.

– Эй! – она тронула его лапой. Аполлинарий захрипел, содрал запекшуюся кровь с шерсти у глаз.

Кошка была обыкновенной, такой же беспородной, как и он сам. И глаза такие же желтые. Только весом в три раза меньше – тонкая и гибкая. При ее профессии, а Берта была воровкой, лишний вес – непозволительная роскошь.

– Ты кто? И что ты тут разлегся? – бесцеремонно спросила кошка. – Вроде не бродяжка. Упитанный, ухоженный.

– А ты кто? – спросил Аполлинарий и выплюнул шерсть Косого.

– Я первая спросила! Ну да ладно. Меня Бертой зовут!

– Аполлинарий.

– Нормально! А покороче нельзя?

– Аполлинарий!

– Ну ладно-ладно, – кошка примирительно подняла лапы. – Встать сможешь, Аполлинарий?

Он с трудом поднялся на лапы. Его шатнуло, Берта с готовностью подставила свой бок. Кот завалился, придавив ее к земле.

– Ну ты и жирдяй! – восхищенно протянула Берта, выбираясь из-под него.

– Какой есть! – раздраженно мяукнул кот. Привалился к дереву, тяжело дыша.

– А кто тебя так? – кошка явно была любопытной.

– Какой-то Хирург.

– А-а-а, – понимающе закивала Берта. – Местный Корлеоне.

– Ты тоже с ним?

– С чего бы?! – кошка затряслась от смеха. – Я – кошка, гуляющая сама по себе! Хирург, конечно, красавчик, но редкостная тварь и беспредельщик. Мне с такими не по пути.

***

Берта присмотрелась – в конце улицы, в их сторону пылил огромный серый пес. Ну вот, только его не хватало для полного счастья!

– Началось! Надо сваливать!

Вопросительно уставилась на Аполлинария.

– Чего сидим? Жопу в горсть, и дергаем отсюда!

Он равнодушно посмотрел на приближающегося Джека, затем на нее.

– Аполлинарий! – кошка беспокойно забегала вокруг. – Это есть собака! Это есть большой голодный пес! Он будет делать больно нам всем! Ферштейн?

– Беги одна, – Аполлинарий ощущал такую слабость, что ни о какой беготне и речи не могло быть.

Кошка понимающе посмотрела на его исцарапанную морду и больные глаза.

– Лезь на дерево! – приказала она.

Аполлинарий тяжело встал покачиваясь. Выпустил когти, вонзил их в сухую кору и стал потихоньку карабкаться.

– Молодца! Мне тоже пора! Не болей, Аполлинарий! – одобрительно мяукнула кошка, глядя снизу вверх. Подхватила связку рыбы и побежала прочь.

Сзади что-то тяжело шмякнулось. Обернулась. Аполлинарий лежал на траве, выставил перед собой лапы. В когтях застряли кусочки коры.

Берта остановилась. Закрыла глаза и покачала головой. Выплюнула из пасти пропахшую рыбой бечевку и медленно вернулась.

– Ты жрать меньше не пробовал?! – раздраженно прошипела она. – Говорят, помогает!

Аполлинарий не ответил. Похоже, ему было совсем плохо, а падение только усугубило ситуацию. Он прерывисто дышал и подрагивал.

Было поздно что-то предпринимать: Джек уже был тут. Из оскаленной пасти капала слюна, глаза горели, мощные лапы устрашающе били по пыльной дороге.

– Джек, дружище! – расплылась в улыбке Берта. Несмотря на свою беспородность, кошка была обаятельной. – Давно не виделись!

– Берта! Какого черта ты здесь делаешь?! – рявкнул пес. – Я тебе, кажется, популярно объяснил, что ворам здесь не место?!

– А ты что, это село купил?! – огрызнулась кошка. – Исполняешь тут не пойми кого! Шериф сраный!

Пес приблизил к ней оскаленную пасть, угрожающе зарычал.

– Уйди!

– Не уйду!

– Свали!!!

– Не свалю!!!

Берте было страшно, чего уж там говорить, но и бросить этого кота, пусть едва знакомого, она тоже не могла. Она знала, что это такое – когда тебя бросают и предают!

Берта была местной, жила в большой семье и пользовалась репутацией вполне милой домашней кошки. Но два года назад хозяева продали дом и уехали в город, бросив ее на произвол судьбы. Берта питалась объедками, жила в чужих сараях и чердаках, голодала и мерзла. И в один прекрасный момент ей это надоело. Она решила, что лучше воровать, чем вот так вот – выискивать в мусорных кучах рыбные потроха, обгладывать с костей остатки засохшего мяса, выковыривать из консервных банок жалкие кусочки тушенки, пить из луж.

– Свали, ты мне не нужна! – раздраженно прорычал Джек. – Мне нужен он!

– Джек, зачем он тебе?! Он – парень самостоятельный, сам сдохнет!

Джек нетерпеливо, резким движением лапы отодвинул ее в сторону. Приблизился к коту, зачем-то обнюхал, пошевелил. Повернулся к Берте.

– Кто его так? Хирург? Эх, опоздал я!