– Красавица? Вы бы видели мою маму – вот кто настоящая красавица! Мой дедушка по маминой линии – мексиканец. Его предки всегда жили здесь, в этих краях, ведь раньше Техас принадлежал Мексике.

– Это я знаю, – улыбнулся Ричард Нельсон. – А вот мои предки – выходцы из Швеции и Голландии. А сколько вам лет, Джессика? – внезапно поинтересовался он.

– Двадцать. А моему отцу – сорок.

– Почти мой ровесник, – вздохнул режиссер и почему-то грустно посмотрел на девушку. – Хотя, может быть, это поможет найти с ним общий язык и мы все вместе уговорим вас сниматься в моем фильме. – Он покачал головой. – Смешно, не правда ли? Все просто рвутся сниматься в кино. А вас надо уговаривать.

– Нет, это не смешно. Дело в том, что я этого не хочу. Вот и все.

Возникла пауза. Режиссер нервно смял бумажную салфетку, лежащую на столе:

– Но… почему?

– Наверное, потому, что мне это – просто не нужно, – лукаво улыбнулась девушка. – Вот и все.

– Вы, конечно, правы, – с сожалением произнес режиссер. – И хотя можно было бы увлечь вас разговорами на тему «звезда», «слава», «Голливуд», я этого делать не буду. Но поверьте моему чутью – из вас может получиться хорошая актриса кино. Поэтому все-таки подумайте над моим предложением. – Нельсон посмотрел в ее серебристо-серые глаза. – Я предсказываю вам блестящее будущее, Джессика Армстронг!

Под пронзительным взглядом режиссера девушка невольно смутилась, опустила глаза и посмотрела на часы.

– О, мне пора в университет! – воскликнула она.

– Оставьте мне хотя бы номер вашего телефона! – попросил Ричард Нельсон.

Джессика на мгновение замялась. Но Нельсон не сводил с нее глаз и, наконец, она произнесла:

– Ну, хорошо. Записывайте.

Нельсон смотрел, как уходит Джессика – высокая, стройная и гибкая, как лоза. В тот жаркий день она была одета совершенно просто – в белые шорты и белую футболку, но взгляды всех сидевших в кафе – и мужчин, и женщин – были прикованы именно к ней.

«Только бы она позвонила и ответила согласием на мое предложение» – молился Ричард Нельсон.

Но Джессика так и не позвонила.

В течение двух следующих месяцев Ричард Нельсон искал натуру для съемок. Сначала он ездил по арабским странам в сопровождении агентов. Потом, видя, что эти агенты мало на что способны, он махнул на них рукой и стал объезжать перспективные места сам. Он покрывал огромные расстояния на самолетах и джипах, трясся на спинах бедуинских верблюдов, несколько раз даже заночевал в пустыне под открытым небом. Он объездил весь Аравийский полуостров, все арабские страны Африки. И все время ему что-то мешало: то пейзаж плохо сочетался с линией неба, то песок был не того оттенка, что лучше всего выглядит на кинопленке, то характер местности не соответствовал его сокровенным замыслам о картине – он видел, что царица Зенобия и ее спутники не будут выглядеть на этом фоне так, как он хотел и как мечтал. А если место вдруг оказывалось почти идеальным, то он с горечью убеждался, что погода тут слишком переменчива, чтобы можно было рассчитывать на хорошие съемки в течение хотя бы пары недель.

Наконец, когда он уже почти отчаялся и был готов перенести свои поиски в совсем далекую от древней Пальмиры страну – в Мексику, ему повезло. В Тунисе, недалеко от города Сус, он неожиданно встретил то, что искал все эти месяцы. Увидев это место, он сразу понял, что это – именно то, что ему было нужно. Это была старая стоянка тунисских пиратов, с укромной бухтой, от которой сразу же начинались величественные пески пустыни. Словно завороженный, Ричард Нельсон смотрел на расстилавшиеся перед ним барханы, на багровый солнечный шар, чуть подернутый кисеей пыли, который повис над раскаленными пространствами. Здесь царствовал ветер, который, как гласит арабская пословица, «встает и ложится вместе с солнцем».

И вдруг у подножия бархана возникла фигура всадника на верблюде. У него было почерневшее от загара, изрезанное глубокими морщинами лицо. Полы длинного бедуинского плаща почти касались песка.

Нельсон закрыл глаза и представил на его месте Рассела Кроу. Именно ему он хотел предложить роль римского императора Аврелиана. Ведь Ричард Нельсон впервые снимал исторический костюмный фильм и вопреки своим правилам решил пригласить одну настоящую звезду. Перед мысленным взором Нельсона пронесся Кроу на коне, окруженный свитой из преданных легионеров, колонны римского войска со знаменами и со значками в виде серебряных орлов – символов Рима. На этом фоне они смотрелись бы просто великолепно. Ничего другого искать было не надо.

Когда он открыл глаза, бедуина на верблюде уже не было. Он исчез так же внезапно, как и появился. Нельсон улыбнулся. Может быть, то был мираж? Но расстилавшееся перед ним место не было миражом. Он долго искал его и наконец нашел то, что искал. Можно было приступать к съемкам.

Прямо там, стоя на песчаном склоне, он вытащил из кармана телефон и, чувствуя на своем лице обжигающее дыхание пустынного ветра, который в этих местах звался «шехели», набрал номер помощника, ждущего его указаний в Лос-Анджелесе. Твердым голосом Нельсон отдал распоряжение готовить декорации и костюмы для главных действующих лиц.

– Я немедленно займусь этим, босс, – ответил помощник. – Все будет сделано в срок.

– Кстати, Оливер… – Между бровями у Нельсона залегла глубокая складка. – А девушка мне не звонила? Я имею виду Джессику Армстронг.

– Нет, босс. Она вам не звонила.

– Черт… – выдохнул Нельсон. – Ты уверен?

В следующую секунду он сам пожалел о своей вопросе, который вырвался у него почти помимо его воли. Во всем Голливуде, наверное, не существовало более четкого и ответственного человека, чем Оливер Дэвенпорт. Если он говорил «нет», это действительно означало «нет». Черт, почему он обидел Оливера?!

– Нет, босс, – мягким тоном произнес Оливер. Похоже, он прекрасно понял состояние Нельсона. – Она не звонила. Вы хотите, чтобы я разыскал ее?

– Нет, – скрипнул зубами Ричард Нельсон. – Я надеюсь, что она все-таки позвонит.

Но девушка все молчала.

Она продолжала молчать и тогда, когда Нельсон прилетел в Лос-Анджелес. Когда он уже подписал целую кипу необходимых контрактов с актерами, с осветителями, с гримерами. Когда получил все требуемые банковские гарантии под смету будущего фильма.

Находясь в США и завершая последние приготовления к съемкам, Ричард Нельсон ежедневно получал сотни звонков на свой телефон. На некоторые из них отвечал он сам, другие переадресовывал Оливеру. Но среди сотен этих звонков не было того, которого он ждал больше всего – звонка от Джессики.

У Ричарда на душе заскребли кошки. Он продолжал ждать, веря и надеясь, но все было бесполезно. В какой-то момент он почувствовал, что начинает потихоньку сходить с ума. Да, было отчего потерять голову: график съемок утвержден, бюджет согласован, а главной героини нет.

Ричард Нельсон не знал, что в это время Джессика была очень занята. Она прочитала всю литературу – научную и художественную о царице-воине из Пальмиры, бросившей вызов Римской империи. Кроме того, она занималась с серьезным педагогом и осваивала азы сценического искусства. Брала уроки дикции у диктора телевидения и даже училась танцевать фламенко. Ей не хотелось прийти на съемочную площадку абсолютно неподготовленной. С детства она стремилась к совершенству и каждое порученное ей дело привыкла выполнять «на отлично».

И вот наступил день, когда Джессика почувствовала: она сможет сыграть роль Зенобии – красавицы-царицы древней Пальмиры. Конечно, при условии, что ей поможет Нельсон. Она знала, что этот режиссер умеет работать с актерами и добивается от них максимального результата.

Теперь ей предстояло сделать следующий шаг. И вечером, за ужином, она сообщила о заманчивом предложении сниматься в кино своим родителям.

Мать Джессики, Дорис Армстронг, была категорически против

– Знаю я этих голливудских режиссеров! – зашумела она и решительно повернулась к мужу. – Это самые циничные манипуляторы людьми на свете, Генри. Они приманивают легковерных обещаниями фантастической славы и денег, рисуют перед ними небывалые картины того, как будут воплощаться все их мечты, но на самом деле их ничего не интересует, кроме успеха их картин. На всех остальных людей они смотрят лишь как на букашек, которые могут пригодиться для того, чтобы принести им желанный успех. Или не пригодиться. Используют их – и тут же мгновенно отбрасывают за ненадобностью. Они просто не могут иначе, понимаешь! А прессе они любят рассказывать сказки про загадочность своих проклятых душ, про то, какие они великие и как они делают свое искусство ради искусства. – Дорис покачала головой. – Они развратят нашу дочь, Генри, заманив ее несбыточными обещаниями, но в конце концов выбросят вон, заявив, что эту роль лучше сыграет какая-нибудь профессиональная актриса. Есть Анджелина Джоли, есть Сальма Хайек, есть Пенелопа Крус, есть Джулия Робертс, есть Дженнифер Лоуренс, есть Дакота Джонсон и Галь Гадот. Я бы также не сбрасывала со счетов Кару Делевинь, Элизабет Олсен и Бри Ларсон. Я имею в виду тот же тип внешности, который требуется, чтобы актриса с успехом изображала великую правительницу древности.

– Мама, – укоризненно посмотрела на нее Джессика, – ты бы еще вспомнили Элизабет Тейлор, которая сыграла в фильме «Антоний и Клеопатра».

– К моему великому, поистине безграничному сожалению, Элизабет Тейлор давно уже не играет. Разве что только на небесах, в паре с Ричардом Бёртоном. Боже, какой же это был божественный дуэт! И я никогда не прощу Элизабет Тейлор – хотя о покойниках либо хорошо, либо ничего – что она не захотела его сохранить, – парировала Дорис Армстронг. – Но вот про всех остальных, кого я перечислила, этого сказать невозможно. Даже Джулия Робертс, родив уже нескольких детей, не собирается уходить из большого кино, и постоянно читает сценарии, которые ей присылают. – Она наклонилась к Джессике. – Пойми же, доченька: режиссеры – это не творцы. Это прежде всего бизнесмены. Им нужно, чтобы зрители раскупали билеты на их картины. Чтобы их картины были в конце концов проданы. А сделать это можно, только пригласив в картину звезд. Тех, чьи имена у всех на слуху и, как магнитом, приманят зрителей. И они, словно завороженные, побегут в кино и заплатят за билеты. Ты можешь сказать это о себе?

– По-моему,