Глава 4

Графа похоронили на Кенсальском кладбище, неподалеку от могилы герцога Сассекского. Новый склеп выглядел основательным и помпезным. Белый мрамор, плачущие ангелы, массивные колонны, увитые живым плющом – все говорило о богатстве и высоком положении лорда Норрея.

Джул признала, что такое последнее пристанище подходит графу гораздо больше, нежели старый фамильный склеп на деревенском кладбище в Вуллсхеде. Наверное, Уильям это понимал. Как бы трепетно ни относился он к предкам, но собственное самомнение оказалось важнее. И ведь молчал! Ни словом не обмолвился. Джулия задумчиво посмотрела на тяжелую мраморную плиту с выбитой на ней длинной витиеватой надписью. «Уильям Дэвид Норрей, граф Уэнсфилд»… Интересно, каких еще неожиданностей ей ждать?

А поток желающих высказать свои соболезнования все не заканчивался.

– Крепитесь, дорогая…

– Невосполнимая утрата…

– Такая ужасная потеря! Скорбим вместе с вами…

Джулия печально кивала, не отнимая от глаз сухой платок. Хорошо, что Конли взял на себя все заботы, и ей только и оставалось, что изображать безутешную вдову и выслушивать неискренние речи.

К ней подходили, сочувствовали, желали сил и крепости, а она ждала, пока все рассядутся по каретам и отбудут в особняк. На душе было пасмурно. Не любила Джул все эти траурные церемонии, безликие слова утешения, торжественные и скорбные физиономии, жадные взгляды зевак.

– Лорд Норрей был великим человеком…

– Невосполнимая утрата…

– Он был еще так молод…

Последняя фраза принадлежала старому лорду Смоллтону, благополучно перевалившему за девяностолетний рубеж.

– Да, вы правы, – машинально отвечала всем Джулия.

Ноги в тонких ботиках давно уже замерзли, но она продолжала стоять неподвижно, отдавая последний долг усопшему мужу и до конца играя роль безутешной вдовы. Наверное, даже Уильям, с его вечным недовольством, не смог бы сейчас к ней придраться.

Наконец, очередь из желающих выразить ей свое сочувствие иссякла, и Конли помог Джул сесть в карету.

– Крепитесь, Джули, – шепнул он. – Скоро все закончится.

Она благодарно кивнула.

После поминального обеда, когда все посторонние покинули особняк, Кристиан отвел ее в сторону и тихо сказал:

– Джулия, я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но дядя хотел, чтобы завещание было вскрыто сразу после его похорон. Я пригласил стряпчего, он сейчас в кабинете. Вы в состоянии выслушать последнюю волю лорда Норрея?

В состоянии ли она? Еще бы!

– Ах, Кристиан.

Джул грустно посмотрела на Конли и приложила к глазам платок.

– Если так хотел Уильям…

– Не плачьте, Джули, – проникновенно произнес Конли.

Он одарил Джул сочувственным взглядом и взял ее под руку. Тепло его ладони было приятным и ободряющим, а голос – нежным, совсем как тогда, в Уилтшире, и Джулия насторожилась. Неужели племяннику графа снова от нее что-то нужно?

– Позвольте, я вас провожу.

– Спасибо, Кристиан. Вы очень добры, – вздохнула она, внимательно взглянув на собеседника из-под ресниц.

Конли выглядел почти как обычно. То же красивое породистое лицо, те же сверкающие темные глаза. Только вот блестели они как-то по-особенному ярко. И это насторожило Джул еще больше. Вспомнился подслушанный разговор, непонятные фразы, горечь в голосе графа, и на сердце стало тревожно. Какие еще испытания приготовил ей Уильям?

– Поторопимся, Джули, – многозначительно, как ей показалось, сказал Конли, и она очнулась от ступора.

В кабинете их уже ждал мистер Бинглоу.

– Еще раз примите мои соболезнования, миледи, – коротко поклонился он.

Стряпчий выглядел привычно деловым и услужливым.

– Спасибо, мистер Бинглоу, – тихо ответила Джул.

Роль безутешной вдовы успела ей изрядно надоесть, но она должна была выдержать все до конца.

Джул расположилась на диване и опустила глаза на сжатый в руках платок. Его светлое кружево резко выделялось на черной шерсти траурного платья. Словно маленький штрих надежды в темном полотне ее жизни.

– Учитывая волю покойного, завещание должно быть вскрыто сразу после его похорон, – откашлявшись, произнес стряпчий. – Поскольку миледи здесь, предлагаю начать.

Мистер Бинглоу еще раз кашлянул, взял со стола документ, сломал печать, развернул его и принялся громко читать.

По мере того, как стряпчий, одну за другой, произносил стандартные фразы, Джулия испытывала все большее недоумение. О какой леди Виктории Марии Аделаиде Норрей идет речь? Почему она названа дочерью графа? И почему Уильям завещал ей все свое состояние?

Стряпчий читал, а Джул все сильнее сжимала в руках платок. Похоже, Уильям и после смерти остался верен себе! Граф просто не смог допустить, чтобы она наслаждалась безбедным существованием.

Интересно, он хоть что-нибудь ей завещал? Джул грустно усмехнулась. С Уильяма станется оставить жену в полной нищете.

Мистер Бинглоу перечислял поместья, особняки, фабрики и доходные дома, которые достаются неведомой леди Виктории, и Джулия все сильнее стискивала руки.

Наконец, она услышала собственное имя.

Согласно воле графа, его возлюбленной супруге доставались пятнадцать тысяч фунтов, проценты с которых должны выплачиваться ей в продолжение вдовства, «dum castа», или, как пояснил стряпчий, пока она сохраняет верность покойному супругу. Но все это при условии, что жить она будет в Вуллсхеде, не покидая его больше, чем на неделю в год, по совокупности.

Джулия смотрела на портрет старого графа, висящий на стене кабинета, и ей чудилось, что на губах мужа играет издевательская усмешка.

Что ж, Уильям даже по смерти умудрился испортить Джулии жизнь. Вуллсхед. Мрачный, темный, пугающий. Она думала, что простилась с ним навсегда, но оказалось, что он – единственное, что у нее осталось.

Мистер Бинглоу говорил что-то еще, перечислял каких-то неизвестных Джул людей, но она не слушала. В душе у нее поднималось давно сдерживаемое негодование. Пять лет… Пять лет она безропотно сносила все издевательства старого графа и теперь осталась ни с чем. Да, Уильям сумел достать ее и после своей смерти…

Рука Конли, накрывшая ее сжатые ладони, заставила Джулию вскинуть на него глаза.

– Вы знали, – тихо сказала она.

– Джулия…

– Вы знали о завещании заранее, – голос ее окреп. – И вы знали о том, что у графа есть дочь. Кстати, где она? Почему не приехала на похороны отца?

– Джулия, это длинная история.

Кристиан посмотрел на нее с сочувствием, и это вывело Джул из себя. Лицемер! Он смеет делать вид, что переживает за нее!

– Да? А я никуда не тороплюсь, – язвительно отозвалась она. – Мистер Бинглоу, вы закончили?

Джул повернулась к стряпчему.

– Тут еще несколько пунктов относительно церковного поминовения и пожертвований, – мистер Бинглоу смущенно кашлянул и отвел взгляд.

– Полагаю, леди Виктория сама с этим разберется, – твердо сказала Джул. – Кстати, Кристиан, не подскажете, когда она появится?

– Ей уже сообщили, – негромко ответил Конли. – Думаю, через пару недель леди Норрей прибудет в Лондон.

– Мистер Бинглоу, вы не могли бы нас оставить?

Джулия посмотрела на стряпчего.

– Да, миледи. Конечно.

Мистер Бинглоу суетливо сложил бумаги в саквояж, подхватил цилиндр и торопливо засеменил к выходу.

– До свидания, Ваше сиятельство, – пробормотал стряпчий, открывая дверь.

– Всего доброго, мистер Бинглоу, – вежливо попрощалась Джул. – Ну, а теперь, я жду объяснений, – повернулась она к Конли.

– Видите ли, Джулия, – неохотно ответил тот. – Граф не афишировал свой первый брак. Я не знаю о причинах этой скрытности, но дядя никогда и никому не говорил о том, что был женат и о том, что у него есть дочь. Я и сам узнал обо всем совсем недавно.

Кристиан замолчал и задумчиво уставился на портрет лорда Норрея. Тот изображал графа молодым и полным сил мужчиной, с высокомерным взглядом ледяных голубых глаз и ироничной улыбкой, застывшей на тонких губах.

– Совсем недавно, – повторил Конли.

Джул настороженно ждала продолжения.

– Это странная история. Дядя не отличался импульсивными поступками. Он всегда был довольно холодным и рассудительным человеком. Все считали его закоренелым холостяком, да и сам он постоянно уверял, что не намерен жениться. Но однажды, будучи по делам во Франции, лорд Норрей безудержно влюбился. Девушка была из обедневших аристократов.

Конли снова замолчал.

– И что дальше? – поторопила его Джул, лихорадочно раздумывая над услышанным.

Странная история, странный брак. Поспешный и этим поразительно напоминающий ее собственный. И снова у невесты за душой ни пенни… Интересно, чем же бесприданницы так привлекали графа? Почему он женился на той бедной девушке? Любовь? Зная Уильяма, в это трудно было поверить.

– Дядя женился, но брак был заключен тайно. А через год после свадьбы молодая графиня умерла, оставив лорду Норрею новорожденную дочь.

– Печальная история, – задумчиво произнесла Джул и тут же спросила: – Но почему никто не слышал о девочке? О дочери графа?

– Виктория жила и воспитывалась во Франции, – коротко ответил Конли. – Граф не хотел, чтобы о ней знали.

– Странно, – покачала головой Джул.

Она снова посмотрела на портрет покойного мужа.

Уильям никогда и ничего не делал просто так. Интересно, почему он не захотел представить дочь ко двору? И зачем скрыл само ее существование?

То, что рассказал Кристиан… Джул была уверена, что это только часть правды. Понять бы еще, какую роль граф отвел ей? Для чего женился? И зачем оставил в наследство Вуллсхед?

Она устало вздохнула и перевела взгляд на окно. Бесконечно длинный день подходил к концу. Сумерки уже опустились на город, оседая на ветвях деревьев седым туманом. Наверное, к вечеру снова пойдет дождь. Ее настроение, и так не особо радостное, окончательно испортилось. Что-то нечисто со всеми этими браками, завещаниями и условиями…

– Вы знаете, зачем Уильям на мне женился? – спросила она Кристиана.

Тот еле заметно вздрогнул, но тут же постарался скрыть свое замешательство.

– Полагаю, дядя не смог устоять перед вашей красотой, – галантно ответил Конли.

– Да?

Джул скептически усмехнулась. Она поняла, что Кристиан ничего не скажет. Даже если у графа и были какие-то тайны, его племянник их не выдаст.

– Джулия, вы устали, – неожиданно сказал Конли.

Он поднялся и предложил ей руку.

– Позвольте, я провожу вас наверх.

Джул только кивнула в ответ.

Ей было ясно, что Кристиан торопится избавиться от ее общества, и она не стала настаивать на продолжении разговора. Как бы там ни было, ей и самой не терпелось остаться в одиночестве, чтобы все как следует обдумать.

***

Следующие две недели оказались для Джул настоящим испытанием.

Престарелые родственницы Уильяма так и остались в доме, намереваясь дождаться приезда наследницы, и изрядно утомляли Джулию своими разговорами. Родители, появившиеся в особняке на следующий день после похорон, вместо того, чтобы поддержать дочь, ужасно расстроились и принялись изводить Джул бесконечными причитаниями. Вернее, расстроился папенька, который, как выяснилось, снова влез в долги и собирался просить у Джулии денег, а вот причитала и скорбела по уплывшему из-под носа богатству маменька.

– Джули, я не понимаю, чем ты так прогневала мужа? Почему он оставил тебе какие-то крохи? – возмущалась леди Фицуильям. – В конце концов, это низко с его стороны!

– Пятнадцать тысяч – неплохая сумма, – попыталась успокоить ее Джул. Она смотрела на матушку и понимала, что та винит во всем произошедшем только ее. – Мне этого вполне хватит.

– Ах, Джули, ну что ты говоришь?

– А почему нет? К тому же, есть еще и Вуллсхед. И это немало.

– Цветочек, но ведь замок тебе не принадлежит! И проценты ты будешь получать только до тех пор, пока не соберешься снова выйти замуж. Нет, это ужасно несправедливо!

Леди Фицуильям расстроенно вздохнула.

– Дорогой, хоть вы скажите! Как лорд Норрей мог оставить нашу дочь без наследства? Это ужасно его характеризует! Я была уверена, что граф – благородный человек, а оказалось…

– Боюсь, что говорить об этом бесполезно, – тихо произнес сэр Джордж. – Все равно ничего нельзя изменить. По крайней мере, Джулии есть на что жить.

– Вы полагаете, этого достаточно? – возмутилась леди Агата. – И вообще, откуда взялась эта никому не известная наследница? Мы даже не знаем, как она выглядит!

Джул промолчала, не желая ввязываться в бесплодные рассуждения, но ответов на вопросы долго ждать не пришлось.

На пятнадцатый день после похорон в двери особняка постучали, и на пороге возникло неземное видение. Прекрасная белокурая девушка в изящном траурном платье и модной маленькой шляпке с вуалеткой грациозно впорхнула в дом и, не обращая внимания на дворецкого, мило улыбнулась выглянувшей из гостиной Джул.

– Полагаю, вы – леди Норрей? – спросила гостья.

За ее спиной маячили дородная дама и щупленькая девушка, в которых Джулия без труда признала компаньонку и горничную.

– Да, это я, – спокойно ответила Джул. – А вы?..

Она уже догадалась, кто эта элегантная леди. В лице девушки отчетливо улавливались фамильные черты Норреев. Только если у графа и взгляд голубых глаз, и выражение чуть удлиненного лица были презрительно-высокомерными, то у его дочери все это сглаживалось французским шармом и искрящейся молодостью.

– Леди Виктория Норрей, – мило улыбнулась леди, и на щеках ее заиграли ямочки. – Мы заочно знакомы. Лорд Конли рассказывал мне о вас.

– Надеюсь, он был ко мне добр?

На самом деле, Джулию нисколько не интересовало, что говорил о ней Кристиан. Какая разница? Ее беспокоило другое. Раз приехала наследница, значит, время вышло. Придется снова возвращаться в ненавистный Вуллсхед.

– О, разумеется, леди Норрей, – щебетала гостья. – По рассказам лорда Конли, вы – настоящий ангел. И мне не терпится познакомиться с вами поближе.

– Что ж, я рада вашему приезду и надеюсь, у нас еще будет время узнать друг друга получше, – вежливо ответила Джул и добавила: – Генри, проводи леди Викторию в гостевые покои и проследи, чтобы там растопили камин.

– Слушаюсь, миледи, – почтительно отозвался слуга.

Правда, за этой почтительностью Джул без труда разглядела жгучее любопытство. Еще бы! Прибытие новой хозяйки, при наличии старой, кого угодно лишило бы привычной невозмутимости!

– Мадлен, возьми мои вещи, – распорядилась юная леди, а потом повернулась к компаньонке и добавила: – Madame Boucher, suivez-moi.

Когда прибывшие дамы отправились наверх, в гостевые покои, Джулия задумчиво посмотрела им вслед и призналась самой себе, что дочь Уильяма – довольно приятная молодая леди и вполне достойна занять подобающее место в обществе. Граф не ошибся в своем выборе. Имя графини Уэнсфилд Виктории прекрасно подходит.

Она старалась не думать о том, что девушка займет ее место, получит огромное состояние и все привилегии своего положения, а она, Джул, останется просто бедной вдовой, запертой в унылом старом замке.

Впрочем, в глубине души Джулия надеялась, что сумеет все изменить. Подумаешь, Вуллсхед! Как бы ни старался Уильям, он не способен вернуться с того света. А без него старый замок может оказаться не таким уж и мрачным, Джул была в этом уверена.

Повеселев, она отправилась на кухню, распорядиться об обеде.