ГЛАВА 3

Следующие несколько суток пролетели так быстро, что я их даже не заметила. Занятия с учениками, походы по ростовщикам, расставание с обручальным кольцом и картиной мэтра Джовелли, улещивание кредиторов и разговоры с нанимателями – все это слилось в один длинный и не слишком приятный день. Но мне удалось уплатить текущие долги, выторговать у госпожи Раут повышения платы за уроки с ее сыном и найти двух новых учеников.

Сегодня, проснувшись в предрассветную рань, я впервые за долгое время почувствовала, что обруч, стягивающий душу, немного ослаб, и дышать стало легче. Удивительное ощущение!

Я поднялась с постели и подошла к окну. Край неба уже слегка порозовел, предвещая наступление утра, из дома напротив вышла служанка и поставила рядом с крыльцом пустой бидон для молока. Она сонно потерла глаза, зевнула и собралась войти в дом, но почему-то замешкалась, остановилась и повернулась в сторону переулка, соединяющего Карстон-сел с Гранви-роу. На лице девушки отразилось удивление.

Мне стало любопытно, что же она там заметила. Я отодвинула занавеску и прильнула к стеклу. Так-так-так… А что здесь делает мобиль лорда Кейна? Да еще и в такую рань. И где сам лорд?

Похоже, служанку мучили те же вопросы. Я видела, как она осторожно, мелкими шажками, двинулась в сторону огромного черного монстра, а потом остановилась и заглянула в окошко.

Когда служанка разогнулась, на лице ее было написано удивление.

Интересно, что же такого увидела девушка? Правда, подумать об этом я не успела. Дверца мобиля открылась, и из нее появился сам Кейн.

Он что-то сказал служанке, мне показалось, он ее о чем-то спросил, и та ответила, покосившись, при этом, на мой дом. Круглое миловидное личико девушки раскраснелось, она нервно сцепила руки за спиной, и я усмехнулась. Похоже, обаяние Кейна действует на всех женщин без разбора – будь то аристократка или простая горничная, неважно.

Лорд задал еще один вопрос, выслушал ответ и кивнул. А потом достал из кармана полкера, протянул их девушке, и та охотно взяла монету. Похоже, кому-то с утра повезло…

Служанка застенчиво улыбнулась, поклонилась и посеменила к крыльцу, смешно виляя бедрами, а Кейн снова вернулся в мобиль. Смысл всей этой пантомимы был относительно понятен. Лорд явно хотел что-то узнать, но что? И какая нелегкая принесла его на нашу улицу?

Я задернула штору и задумалась. Чутье подсказывало, что появление Кейна как-то связано со мной. Только вот как? Зачем я ему сдалась? Неужели в Уэстене мало женщин, мечтающих пасть к его ногам?

– Ильда!

Звонка для вызова прислуги в моем доме не было, поэтому приходилось громко кричать.

– Да, госпожа.

Не прошло и минуты, как Ильда привычно протиснулась в узкую щель и замерла, внимательно глядя на меня своими темными выпуклыми глазами.

– Ты служанку Растов хорошо знаешь?

– Милли? Еще бы мне ее не знать. Лентяйка, каких поискать. А вы почему интересуетесь?

М-да. Бесцеремонность Ильды порой переходит все границы. Но сегодня она мне только на руку.

– Ты можешь узнать, о чем с ней говорил лорд Кейн?

– Лорд Кейн? С Милли?

Ильда уставилась на меня с недоумением.

– Уверены, что ничего не перепутали? Чтобы самый богатый и известный человек Уэстена общался с безродной служанкой? Кто вам такое сказал?

– Сама видела, не далее, как несколько минут назад. Да вон же и мобиль лорда Кейна, – я кивнула на окно, предлагая Ильде убедиться в моих словах.

Та отдернула занавеску, приникла к стеклу, повертела головой и повернулась ко мне.

– Видать, приснилось вам, госпожа. Нет там никакого мобиля. И лорда Кейна тоже нет.

– Как это нет? Я ведь его только что своими глазами видела!

– А я вам говорю, нет никого. И то, рань какая!

Я отодвинула Ильду, выглянула в окно, но улица была пуста. Солнце уже поднялось над горизонтом, превратив белые стены домов в розовую пастилу, и в этом теплом свете мир заиграл яркими красками. Даже вечно хмурый пес Карпентеров сегодня казался не таким несчастным. Он смотрел на меня из-за чугунной решетки, и в его печальных карих глазах светилась толика надежды.

– И все равно, ты потом спроси у Милли, что говорил ей лорд Кейн. Но только осторожно, и меня не упоминай. Скажи, что видела мобиль лорда, поинтересуйся, что он мог тут делать. Ну не мне тебя учить.

– Да уж верно, – кивнула Иль. – Сама разберусь. Завтрак-то вам подавать?

Она сложила руки на животе и окинула меня придирчивым взглядом.

– Похудели-то как! В чем душа держится! – покачала головой служанка. – И все равно красавица. Ничего вас не берет, ни голод, ни горе.

Иль приготовилась развивать свою любимую тему, но я не была расположена выслушивать ее рассуждения.

– Подавай завтрак, а потом поможешь мне одеться, – пресекла я ненужный разговор.

– Пойдете куда-то? – проявила бдительность Иль.

В ее взгляде появилась подозрительность.

– Нанесу парочку визитов.

Я не стала рассказывать, что собираюсь наведаться к полковнику Ренту и заглянуть в городской совет, к секретарю Поулу. Надо было закрепить недавнее внушение, а для этого требовался личный контакт – взять за руку или незаметно коснуться плеча. Глупо было рассчитывать, что полученная передышка продлится дольше нескольких недель. Мне нужно было изловчиться и найти мужчину, готового жениться сразу, без долгих приготовлений и объявлений о помолвке.

Нет, понятно, что совсем уж без объявления не получится, но я просто обязана была уложиться в четыре недели. Ни к чему тянуть, раз уж решилась, надо действовать быстро, пока не передумала.

«Все получится, Кэри. Ты должна помнить только о деле, и не отвлекаться на несущественные мелочи!»

– Ильда, ты долго будешь сверлить меня взглядом? – сурово посмотрела на служанку.

– Уже бегу, госпожа, – кивнула та.

Ильда умела поразительно чутко улавливать мое настроение, и прекрасно понимала, когда стоит отступить.

Через несколько минут служанка вернулась с подносом, на котором были чайник с чашкой и тарелочка с тонюсенькими тостами. А рядом ютились креманка с джемом и пашотница.

– Приятного аппетита, госпожа.

Ильда поставила поднос на небольшой столик, я устроилась за ним и налила в чашку светло-золотистый керский чай. Терпкий, чуть горьковатый, напоенный солнцем высокогорных плантаций и обласканный свежим ветром Аукского ущелья. Это вам не «волшебные» травки! Пусть Иль купила совсем немного, но если экономить, на пару недель нам хватит.

Я неторопливо пила ароматный чай, разглядывала знакомый до последней крапинки фарфоровый чайник, и продумывала, что лучше надеть на встречу с «мужчиной моей мечты». Это должно было быть что-то такое, что поразило бы несчастного кандидата в самое сердце, заставило бы его забыть о разуме и отдаться инстинктам, вынудило бы смотреть только на меня и желать… Желать сделать что угодно, только бы заполучить меня в безраздельное владение.

– Достань синее бархатное платье, – сделав глоток восхитительно крепкого чая, велела служанке.

– То самое? – переспросила Иль, глядя на меня с сомнением и долей растерянности.

– Да.

– Но ведь…

– Не обсуждается, – оборвала я Ильду, прекрасно понимая, почему она растерялась.

Синее платье я надевала в день своего совершеннолетия. Оно было из той, благополучной жизни, и я берегла его, как могла, пытаясь сохранить остатки прошлого в неприкосновенности. Но сейчас… Сейчас у меня не осталось выбора. Именно это платье могло преподнести мою внешность самым выигрышным способом. Оно было того же оттенка, что и мои глаза, подчеркивало их глубину, мягко подсвечивало нежный тон кожи и золото волос.

– Ну, как знаете, госпожа Кэролайн, – проворчала Ильда, и ее голова исчезла в недрах шкафа.

– Вот, – спустя несколько минут произнесла служанка, доставая завернутый в тонкую ткань наряд. – Совсем новое, вы его и надели-то всего один раз, на балу в честь вашего совершеннолетия. А на следующий день господин Роберт сделал вам предложение. Как сейчас помню, он такой счастливый был, воодушевленный, и на вас прям наглядеться не мог.

В темных глазах Ильды появилась непривычная мягкость.

– Очень он вас любил, – расправляя платье и разглядывая его, негромко добавила служанка.

Любил… А еще он любил вино и карты, развлечения и всех, без разбора, женщин. Но все это я узнала уже позже, а тогда… Тогда я была юной восторженной девочкой, влюбленной и не замечающей ничего вокруг, не обращающей внимания ни на недовольство отца, ни на мягкие уговоры матушки. О нет. Я любила и была уверена, что буду счастлива с Робертом до конца жизни. Как легко верить в подобные сказки, когда тебе восемнадцать!

– Пойду приведу его в порядок, – оборвала мои воспоминания Ильда.

Она взяла платье и вышла из комнаты, но вскоре вернулась, помогла одеться и застыла, глядя на меня с нескрываемым восхищением.

Что ж, я никогда не была тщеславной и не кичилась своей внешностью, но сейчас, разглядывая собственное отражение, готова была признать правоту дядюшки Джобса, который называл меня настоящей красавицей.

«Твоя внешность, Кэри, это беда для мужчин, – говорил он. – Каждый из них захочет тобой обладать. И каждый будет несчастен, потому что в сочетании с твоим милым личиком идет острый ум и верное сердце, а это не та смесь, которую способен переварить заурядный мужчина. Нет, Кэри. Тебе нужен тот, кто сумеет оценить по достоинству не только твою привлекательность, но и разглядит за броской красотой золото души».

Эх, дядя-дядя… Где ж такого найти? Да и есть ли такие?

Я усмехнулась, наблюдая, как женщина в отражении усмехнулась в ответ, и вскинула подбородок.

«Давай, Кэри! У тебя все получится. Не может не получиться. У этих несчастных просто нет шансов».

***

– Вы к кому? – мелкий служащий совета поднял голову от учетной книги и уставился на меня поверх сползших на нос очков.

На круглом, лишенном растительности лице было написано тупое безразличие.

– К господину секретарю, – улыбнулась я, но бездушный чурбан даже не дрогнул.

– Вы записаны?

– Нет, но уверена, что господин Поул меня примет.

– Прием только по записи, – отрезал чиновник, склонился над книгой, и его перо снова заскрипело по бумаге.

– Доложите господину секретарю, что пришла госпожа Дерт, – не отступала я.

– Не могу. Прием только по записи, – уперся служащий.

Я бросила взгляд на табличку, стоящую на конторке, и мягко попросила:

– Послушайте, господин Эберли, вы ведь можете оказать мне услугу?

Зажатая в моей руке мелкая монета перекочевала на стол и тут же исчезла, прихлопнутая толстой ладонью чиновника, а я постаралась применить свою магию убеждения.

– Мне очень нужно увидеть господина секретаря, – попросила, не отрывая взгляда от блестящей лысины служащего.

– Хорошо, – не поднимая головы, произнес тот. – Займите очередь перед кабинетом и ждите. Как только пройдут все, кто записывался, вы сможете попасть на прием.

Перо заскрипело с удвоенной силой.

– Благодарю, господин Эберли, – улыбнулась в ответ и направилась к кабинету Поула.

Городской совет занимал три этажа большого особняка, построенного архитектором Бернсом. К слову, Бернсом было построено не только здание совета. Он спроектировал большинство общественных учреждений в Уэстене: полицейскую управу, железнодорожный вокзал, мужскую гимназию и реальное училище. А еще – дома самых известных городских богачей – Кейнов, Рочеров, Барри и Стаксов.

Я поднималась по лестнице, вспоминая, как приходила сюда с отцом. Тогда нам не было нужды записываться на прием, полковнику Логану Уэтерби были открыты двери любого кабинета, и каждый чиновник совета за честь почитал поговорить с моим папенькой.

Я поднялась на второй этаж и свернула направо, к кабинету Поула, перед которым толпились посетители. Навскидку насчитала шесть человек. Это ж сколько мне ждать придется?

Я подошла к скамье и села на свободное место рядом с ветхой старушкой в черном платье и старомодном кружевном чепце.

– Вы тоже к господину секретарю? – тут же повернулась ко мне пожилая дама. – Так и я уже второй день хожу, – не дожидаясь ответа, зачастила она. – Сынок мой, Уиллар, скончался в прошлом месяце, вот, надеюсь пенсию получить. Он ведь у меня единственным кормильцем был.

Она достала из видавшей виды сумочки платок и утерла им глаза, а потом громко высморкалась и уставилась на меня беспокойным ищущим взглядом. Однажды я уже видела такой. У мамы. Она смотрела на отца, на его безжизненно повисшую руку и смотрела на меня с растерянностью и какой-то детской беззащитностью, словно ожидая, что я скажу, что все в порядке и папа просто уснул.

– Я уж господину секретарю объяснила, что за беда меня к нему привела, он обещал разобраться, велел завтра приходить. Я и пришла, жду вот, когда он меня вызовет, – продолжала рассказывать старушка.

– Кому она нужна со своей пенсией? – тихо проворчал стоящий поодаль пожилой господин в плохо сшитом нанковом костюме. – Никто ей ничего не заплатит, сына ее за пьянку еще месяц назад из управы уволили, так что не положено старухе ни олдера.

– Это ж завсегда, пока работаешь, так нужен, а как помрешь – никому и дела нет, – не к месту произнесла дородная дама в темно-лиловом платье, сидящая по другую руку от старушки, и, достав из ридикюля завернутый в салфетку пирожок, отломила большой кусок и отправила его в рот. – Сплошная несправедливость, – невнятно пробубнила она.

– Уж такой господин секретарь обходительный, – не слышала никого старая дама. – Всенепременно разберемся, говорит. И все так ласково, и под ручку меня. Сам из кабинета проводил. Очень хороший человек, дай ему Бог здоровья.

Я с сочувствием посмотрела на нее и вздохнула. Вряд ли Поул поможет. Если все так, как говорит тот «нанковый» господин, то не видать несчастной ни пенсии, ни компенсации.