– Ты должна сделать все, чтобы вылечить лорда Горна, – жестко припечатал Каллеман. – И мне все равно, каким способом ты этого добьешься.

Рес! Судя по тону, маг не шутил.

– Я – не Единый, милорд, и не могу обещать вам чудо.

– Ничего, если понадобится, извернешься как-нибудь.

Каллеман буравил меня тяжелым взглядом. М-да… Похоже, исчерпав все другие возможности, маг вспомнил обо мне, сложил два плюс два, и решил, что именно я смогу помочь его другу. А я-то еще гадала, с чего он вдруг предложил мне работу!

– Мне необходимы гарантии, милорд, – медленно произнесла я, вглядываясь в жуткие нечеловеческие глаза. – Я хочу быть уверена, что в случае выздоровления графа меня никто не будет преследовать. Как и в случае его нечаянной кончины.

– Моего слова тебе недостаточно?

– Я предпочла бы магический договор.

– Руку, – после минутного раздумья, коротко приказал Каллеман.

Я протянула ладонь.

– Карриотеско! – сжав мои пальцы, негромко произнес маг.

По коже пробежал холодок, и на запястье появилась метка. Едва заметный идеально ровный круг с точкой посередине. Каллеман отвернул манжету рубашки. У него кружок был полностью темным. В случае если маг нарушит договор, его рука почернеет и отсохнет.

Спустя секунду оба знака исчезли.

– Довольна?

Каллеман посмотрел на меня с насмешкой.

– Более чем, – кивнула в ответ и добавила: – Благодарю, милорд.

– Иди переоденься, – приказал мужчина. – И возвращайся к графу.

– Слушаюсь, милорд.

Я отправилась к себе, сменила одежду, застирала пятно и повесила платье сушиться. Достав сдобную булку, съела ее, мысленно поблагодарив Бетси, умудрившуюся сунуть свежую выпечку мне в сумку, а потом умылась холодной водой и вышла из комнаты. Темный коридор вывел меня в холл, оттуда я прошла к лестнице и поднялась на второй этаж.

Думать о произошедшем не хотелось. Чего уж теперь? Поздно переживать. Если ввязалась в авантюру, то надо идти до конца. Как там? Не ссы? Я усмехнулась. Порой моя память выдает удивительно точные выражения.

Поправив волосы, задумалась.

Интересно, маги уже ушли? «Серый» говорил, что у него мало времени. Выяснить бы, кто он такой и зачем приходил к Горну. Я вспомнила высокомерное лицо незнакомого лорда и поморщилась. Скорее всего, какой-нибудь аристократ из высших. У них у всех на редкость неприятные физиономии. А Горн? Успокоился уже? Или опять попытается меня выгнать? Впрочем, теперь ему это вряд ли удастся. Раз уж я взялась его вылечить, то он просто обязан будет встать на ноги.

Ничего другого ему попросту не остается.

– Тера Кэтрин, подождите!

Я оглянулась. По коридору торопливо шла тера Дюваль.

– Я хотела с вами поговорить, – чуть запыхавшись, что совсем не шло к ее должности, сказала экономка.

– У меня не очень много времени, – с сомнением посмотрела на женщину.

Действие настойки скоро должно было закончиться, и мне не хотелось оставлять Горна без присмотра.

– Я вас надолго не задержу, – пообещала тера.

– Ну, хорошо, – кивнула в ответ. – О чем вы хотели спросить?

– Вы ведь ухаживаете за милордом, – водянистые глаза уставились на меня с заметным интересом. Сейчас в них и в помине не было прежнего равнодушия. – Как думаете, Его сиятельство выживет?

– Мне трудно судить об этом, я всего лишь сиделка.

Нет, беспокойство местной прислуги было мне понятно – кому захочется лишиться места? – но что-то больно много вопросов они задавали!

– Понимаете, мы все очень переживаем, – убедительно всхлипнула экономка и достала платок. – Лорд Фредерик нам как родной! Милорд никогда не болел, и вдруг это ранение… Такое несчастье!

Она снова всхлипнула и приложила платок, утирая несуществующие слезы.

Однако! Какая трогательная забота…

– Я прекрасно понимаю ваши чувства, – коснувшись руки теры Дюваль, слегка сжала ее пальцы. – Крепитесь. Единый милостив, будем надеяться на лучшее.

– Ах, тера Кэтрин, – снова всхлипнула экономка. – Мы все молимся день и ночь о здравии нашего милорда. Но ведь, говорят, что от амлы нет исцеления?

Она по-прежнему смотрела на меня своими водянистыми глазами, но сейчас в них появилось нетерпеливое ожидание. Надо же, как ошибочно оказалось первое впечатление! Похоже, равнодушием тут и не пахнет!

– К сожалению, я не сильна в подобных вопросах, – грустно вздохнула в ответ. – Это у докторов надо спрашивать.

– Но ведь у вас есть опыт, вы же можете сказать, выживет человек или нет? – продолжала настойчиво расспрашивать экономка.

И эта настойчивость мне очень не понравилась.

– Милорд выглядит неважно.

Я решила, что разумнее будет чуть сгустить краски.

– Очень неважно, – повторила, для пущего эффекта, и добавила: – Вы простите, мне нужно идти. Боюсь оставлять милорда одного.

– Да-да, конечно, – поспешно ответила экономка. – Идите, тера Кэтрин. И если вам что-то понадобится, вы только скажите.

– Хорошо, что вы сами об этом заговорили, – обернувшись, посмотрела на женщину. – В покоях Его сиятельства необходима ежедневная уборка.

– Но ведь милорд…

Тера не договорила.

– Что?

– Милорд сам запретил, – с сомнением произнесла она.

– Его сиятельству вредно оставаться в неубранной комнате.

– Хорошо, – неохотно ответила тера. – Я пришлю Ханну.

– Вот и замечательно.

Я кивнула и отправилась к покоям графа, а тера Дюваль так и осталась стоять в коридоре, и на лице ее застыло какое-то непонятное выражение. То ли озабоченность, то ли тяжкие раздумья. То ли глухая неприязнь.

Занятная ситуация. Почему-то мне показалось, что экономка очень надеялась услышать от меня о скорой кончине хозяина. Как у нее глазки-то заблестели, когда я сказала, что милорд выглядит неважно! И эти настойчивые расспросы…

Я задумалась. Поведение экономки и прочих обитателей замка выглядело странным. Казалось, все они ждут, когда граф отойдет в мир иной, и совсем не торопятся выполнять свои обязанности. Один Каллеман искренне переживает за друга, а все остальные затаились и ждут. Интересно, чем так насолил им граф? И каких благ ожидают они от его кончины?

Размышляя о поведении прислуги, свернула к покоям графа и неожиданно остановилась, увидев, что в конце коридора мелькнула какая-то тень. Душу полоснуло острым чувством опасности.

– Кто здесь?

В ответ послышался еле уловимый шорох.

– Салли? Это ты?

День был пасмурным, а светильники горели слишком тускло, и разглядеть что-либо в серой полутьме было сложно. Стены отразили мой голос, придав ему какие-то незнакомые нотки. Тревога не отпускала. Кому нужно играть со мной в прятки?

– Кунц?

Тишина показалась мне зловещей.

Старый замок молчал, не желая выдавать свои тайны. Высокие своды тонули в темноте, черные провалы дверей выглядели угрожающе мрачными, истертый красный мрамор растекался под ногами темным кровавым пятном.

«С каких пор ты стала такой трусихой, Кейт? – рассердилась сама на себя. – С чего вдруг у тебя так разыгралось воображение?»

Я прошла до конца коридора, дергая ручки закрытых покоев, осмотрела узкое окно в торцевой стене и вернулась. Никого. Скорее всего, мне просто что-то померещилось. А тревога… Ерунда. Обычная усталость после бессонной ночи.

* * *

Дверь в покои графа я открывала без страха. Не убьет же он меня, в самом деле? Горн не безумец. А то, что швыряется всем подряд и рычит, так это мелочи, на которые при моей профессии не стоит обращать внимания. Это все преодолимо. И потом, в моей практике еще не было ни одного пациента, с которым я не смогла бы договориться. С любым человеком можно найти общий язык, нужно только немного постараться.

С этими оптимистичными мыслями я и вошла в комнату. И запнулась, увидев открывшуюся моим глазам картину.

Горн, раскинув руки, лежал на полу. Его темные волосы выглядели почти черными на фоне бледного лица, губы побелели, под правой ногой на ковре расползалось бурое пятно.

Рес! Только этого не хватало!

Я громко выругалась и кинулась к своему упрямому пациенту.

– Милорд! Вы меня слышите?

Какое там! Граф не отвечал. Дыхание его было прерывистым и тяжелым.

Я быстро осмотрела мужчину. Рес! Раны открылись, бинты пропитались кровью, повязка, закрывающая глаза, сбилась.

Одна я не справлюсь. Нужно вызывать подмогу.

Я ударила по кнопке звонка, и в ожидании камердинера попыталась привести Горна в чувство. Внутри разрасталась тревога.

– Давай же, парень, открой глаза! – шептала я. – Ты не можешь лишить меня работы! Ты должен выжить, слышишь?

– Ох, тера!

Испуганный возглас Салли заставил меня поднять голову. Нет, горничная тут не помощник. Горн слишком тяжелый.

– Позови еще кого-нибудь. Нужно перенести милорда на кровать.

– Я сейчас, тера. Я мигом, – откликнулась девушка и убежала, бросив дверь открытой.

– Что ж вы такой упрямый, милорд? – пробормотала я, нащупывая пульс на руке мужчины.

Рес! Сердце Горна билось слабо и с перебоями.

– Вот, видите? – послышался голос Салли. – Его сиятельство упали.

В комнату, вслед за девушкой, вошли двое парней, которых я не так давно видела на кухне.

Они замерли при виде лежащего на полу Горна, а потом переглянулись и дружно сделали шаг назад.

– Чего ждем?

Я сердито посмотрела на слуг. Те молчали и переминались, неуверенно поглядывая на графа. Ох, и работнички! С места не сдвинутся!

– Ну? Долго еще глазеть будете?

Парни неохотно приблизились, подняли Горна и перенесли его на постель. При этом они все так же испуганно переглядывались, словно до смерти боялись своего хозяина. Странно. Неужели граф настолько всех запугал?

– Мы вам больше не нужны, тера? – спросил один из слуг. Высокий, сероглазый, он был слишком крупным и неуклюжим, и, казалось, не знал, куда деть свои огромные руки.

Я уже собиралась ответить, но в этот момент граф застонал, дернулся, и парни дружно попятились к выходу.

– Мы, пожалуй, пойдем, – тихо пробормотал второй слуга – низенький, коротконогий, с забавным рыжим ежиком на голове.

– Вон! – еле слышно просипел пришедший в себя Горн. – Уходите… Убирайтесь!

Салли пискнула и бросилась к двери, слуги, толкаясь, устремились следом, и, спустя пару секунд, мы с графом остались одни.

– А ты? Тебе что, еще раз повторить? – задыхаясь, произнес мужчина.

– А вы какие-нибудь другие слова знаете? – язвительно поинтересовалась в ответ. – А то только и слышно: убирайтесь, пошли вон… Скудный у вас лексикон какой-то.

Горн рванулся, пытаясь подняться, но у него ничего не вышло, и он рухнул обратно и отвернулся, но я успела заметить, как лицо мужчины исказилось от боли.

– Вы мне лучше объясните, чего вам на кровати не лежалось? Зачем на полу устроились? Ковер, между прочим, грязный. У вас тут две недели не убирались. И осколки на нем остаться могли. Пыль, опять же.

Я говорила, а сама потихоньку занималась перевязкой. Горн молчал, но терпел. Лишь по крепко сжатым губам было понятно, что ему больно, но тут уж я ничем не могла помочь. Настойку я давала ему не так давно, а превышать дозу было опасно.

– Долго еще? – еле слышно спросил больной.

На лбу его выступили крупные капли пота.

– Уже заканчиваю, – отозвалась я.

Повязку на лице решила пока не трогать. Хватит с Горна острых ощущений. Пусть отдохнет немного.

Чуть слышный скрип двери заставил меня поднять голову.

– Эрик, это ты? – тут же напрягся больной.

– Да, – отозвался Каллеман. Он вошел в комнату и быстро прошел к постели больного. – Дерек, ну зачем ты встал? Я же просил, чтобы ты дождался меня!

Ага. Уже доложили… Не слуги, а настоящие шпионы.

– Проводил Борна? – проигнорировав его слова, спросил граф.

– Да. У него через полчаса доклад. Как ты себя чувствуешь?

Маг окинул Горна обеспокоенным взглядом, а потом перевел его на меня, безмолвно требуя отчета. Я развела руками.

– Как видишь, все еще жив, – хмыкнул граф. – Так и передай этим недоумкам.

Я догадалась, что он имел в виду докторов. Каллеман тоже это осознал. Лицо его приняло извиняющееся выражение.

– Дерек, все не так, как тебе кажется, – попытался оправдаться маг. – Кауниц не имел в виду ничего плохого. Да и остальные…

– Если еще хоть кто-то из них появится рядом с моей постелью – пристрелю, – оборвал его Горн.

Мне стало не по себе. Если граф возьмется за оружие… Надеюсь, ни у кого не хватит ума принести лорду пистолет?

Видимо, мысли Каллемана текли в том же направлении.

– Дерек, ты должен меня понять, – расстроенно сказал маг. – Я ведь беспокоюсь о тебе.

– К ресу твое беспокойство! – грубо ответил Горн и скривился от боли. – Ноги я им не отдам, так и знай! Предпочитаю на своих двоих до эльхейма добраться!

Он сжал кулаки, пытаясь сдержать прорывающийся стон, но не смог и глухо прорычал:

– Рес! Проклятье!

– Сделай что-нибудь, – повернулся ко мне Каллеман. На его бесстрастном, обычно, лице читалась тревога.

Я покачала головой.

– Настойку можно будет дать только через несколько минут. Мы и так превысили норму.

В этот момент Горн грязно выругался и схватил меня за руку.

– К ресу твои заумные рассуждения! – выкрикнул он. – Помолчи хоть немного!

– Как скажете, милорд.

Я попыталась высвободиться, но не тут-то было. Горн держал крепко.

– Только и знаешь, что спорить, – пробормотал он и отвернулся, но руку мою так и не отпустил.

– Дерек, я разговаривал с твоей матерью, – тихо сказал Каллеман.

Он склонился над раненым, глядя на него с заметной тревогой. Вообще рядом с Горном маг разительно менялся. Даже его бездушные глаза казались совсем другими – живыми, яркими, человечными.

– И что? Моя дражайшая матушка теперь уверена, что я при смерти?

Граф презрительно хмыкнул.

– Ну зачем ты так? Она переживает. После вашей размолвки прошло уже полгода. Ты не думаешь, что вам давно пора помириться?

– Когда она приедет? – резко спросил больной.

Каллеман замялся.

– Дерек, я…

– Я спросил, когда она приедет? – перебил его Горн.

– Завтра утром, – виновато ответил Каллеман.

– Мне все равно, как ты будешь с ней объясняться, но я не хочу ее видеть, – отрезал граф. – Сам все это заварил, сам и расхлебывай.

– Дерек, послушай, я понимаю, она была неправа, – торопливо заговорил Каллеман, – но нельзя же быть таким злопамятным? И потом, леди Камилла хотела как лучше. Может, пора уже вам поговорить? Тем более сейчас, когда…

Маг неожиданно замолчал, оборвав речь на полуслове.

– Ну, что же ты? Договаривай, – усмехнулся Горн. – Ты ведь тоже думаешь, что я не выкарабкаюсь? Видишь, Кэтрин, – он повернулся ко мне и сильнее сжал мою руку. – Даже лучший друг не верит, что я поправлюсь, а ты пытаешься убедить меня в обратном.

Он разжал пальцы, и моя ладонь выскользнула из его захвата.

– Дерек, ты все неправильно понял, – принялся оправдываться Каллеман. На его лице явственно читалось отчаяние. – Я не это имел в виду!

– Брось, Эрик. Я прекрасно понимаю, что от амлы нет спасения, – устало ответил Горн и добавил: – Найди этих тварей, Эр. И уничтожь. Тогда я умру спокойно.

Он отвернулся к стене и затих.

– Дерек, перестань! – вскинулся Каллеман. – Ты не умрешь! Кэтрин, что ты молчишь? – обратился он ко мне. – Скажи, что граф поправится! Ну?

– Оставь девушку в покое, Эрикен, – тихо произнес Горн. – Она тут ни при чем. Я слышал все, что сказал Кауниц. Сколько он мне дал, если я откажусь от ампутации? Неделю? Две?

– О чем ты?

– Перестань, Эр. Глупо закрывать глаза на правду.

– Дерек!

– Иди. Я хочу отдохнуть, – еле слышно ответил граф.

Лицо его побледнело, щеки осунулись еще больше, губы стали белыми.

– Вам лучше уйти, – посмотрела я на Каллемана. – Через несколько минут я дам милорду настойку, и он уснет.

– Спустись потом вниз, – кивнул Каллеман. – Я буду ждать тебя в кабинете.

– Она хорошенькая, Эрик? – неожиданно спросил Горн.

– Кто?

– Кэтрин.

– Скажете тоже, милорд, – хмыкнула я, не давая Каллеману ответить. – И охота вам над моей внешностью потешаться? Грех это.

Я постаралась воспроизвести простонародные интонации.

Маг чуть нахмурился, не понимая, в чем дело, но опровергать мои слова не стал.

– Обычная, – ответил он неохотно. – С чего ты взял, что она хорошенькая?

– Знаю твои вкусы, – хрипло прошептал Горн и закашлялся. – Ладно, иди, – спустя какое-то время сказал он. – И не вздумай пускать сюда мою мать.

Маг беззвучно выругался. Правда, возражать не стал и молча вышел из комнаты.

– Ты тоже пока иди, – шевельнул рукой Горн. – Я хочу побыть один.

– Хорошо, милорд, – мне пришлось согласиться с его распоряжением. – Только сначала я дам вам лекарство.

В этот раз он не сопротивлялся. Покорно выпил разведенную настойку и отвернулся к стене. Подобная покладистость мне совсем не понравилась. Я осторожно приложила руку к его лбу. Так и есть. Жар усилился, отсюда и вялость, и нежелание разговаривать, и отсутствие сил.

– Хорошо, – тихо прошептал Горн. – Прохладно…

Я осторожно убрала ладонь, думая, что он бредит, но граф тут же беспокойно дернулся и хрипло сказал:

– Подержи еще.

Мне пришлось вернуть руку на место и ждать, пока он уснет. В душу невольно закралась жалость. Я смотрела на лежащего передо мной мужчину. Сильный, крепкий, с красивым телом и хорошо развитой мускулатурой. Темные волосы слегка вьются, на щеках проступает отросшая щетина, губы плотно сомкнуты. Сколько ему? У магов трудно определить точный возраст, но Горн выглядел лет на тридцать-тридцать пять. Хотя, на самом деле, ему могло быть и пятьдесят, и семьдесят, и даже сто. Как и Каллеману. Долголетие магов было общеизвестным фактом.

Горн чуть шевельнулся, словно пытаясь что-то сказать, но настойка взяла свое, и вскоре он уснул. Дыхание его выровнялось, черты лица расслабились, крепко сжатые кулаки разжались.

Я подтянула сбившееся покрывало и укрыла своего пациента. А потом, осторожно прошла к выходу и тихо выскользнула за дверь.

* * *

– Вот то, что ты просила.

Каллеман кивнул на небольшую шкатулку, украшенную эрийской резьбой.

Оперативно. Не прошло и получаса, а маг уже успел раздобыть жвальник.

Я откинула крышку. На мягкой бархатной подкладке светлым пятном выделялся тонкий, похожий на длинный указательный палец, корень.

– Уверена, что поможет? – глухо спросил Каллеман, бросив на меня расстроенный взгляд. От былой самоуверенности мага не осталось и следа. Лицо его осунулось, между бровями появилась небольшая продольная морщинка, под глазами залегли глубокие тени.

Он нервно расхаживал по кабинету, не останавливаясь ни на минуту.

– Трудно сказать наверняка, милорд, но лорд Горн – крепкий мужчина, к тому же, маг. Будем надеяться на лучшее.

– Кэтрин, ты должна сделать все возможное, – с напором произнес Каллеман.