– Видите? – вмешалась герцогиня. – Я вам говорила то же самое.

– И вы продолжаете утверждать, что не оказывали помощь неизвестному беглецу? – не обратив внимания на ее слова, продолжил Каллеман.

– Нет, не оказывала.

Голова закружилась, и я вцепилась в подлокотник, стараясь удержаться на месте. Не хватало еще упасть в обморок прямо под ноги мага! То-то он обрадуется!

– Вы говорите правду, леди Браге?

Зрачки в угольно-черных глазах имперца стали алыми.

– Да, лорд Каллеман.

Губы механически произносили слова, но я с трудом понимала, что говорю. Головокружение все усиливалось, вокруг плавали белые мушки, в ушах шумело. Единый, и зачем Мэри выбрала голубое платье? У него слишком узкий лиф. Давит так, что совершенно нечем дышать.

– Эви? – долетел до меня встревоженный голос тетушки. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, миледи, – собрав волю в кулак, кивнула в ответ. – Я могу идти?

Я посмотрела на тетушку, от души надеясь, что та побоится при Каллемане отправлять меня обратно в подвал.

– Иди, дорогая, – спустя пару секунд кивнула та, задумчиво глядя мне в глаза.

Замечательно. Значит, наказание отменяется.

– Если вы не против, я хотела бы немного прогуляться, – поторопилась закрепить успех.

Как бы плохо я себя ни чувствовала, мне не хотелось оставаться в особняке. Нет, лучше уж вырваться из-под надзора герцогини. Хоть ненадолго.

Тетушка отвечать не торопилась. Она смотрела на меня, и в ее глазах отражалось сомнение.

– Что ж, хорошо, – сказала леди Шарлотта, бросив незаметный взгляд на Каллемана. – Мэри проводит тебя в сад.

– Я рассчитывала пройтись до площади Аурвайне. Сегодня такая хорошая погода.

– Но это слишком далеко, – в голосе леди Шарлотты прозвучало предупреждение, которое я предпочла не заметить.

– Что вы, тетушка! Всего два квартала от Оллен-брау!

Я беспечно улыбалась, а сама молилась, чтобы герцогиня согласилась.

В гостиной стало тихо. Так тихо, что мне показалось, будто я слышу мысли леди Шарлотты.

– Что ж, возьми карету, – сказала, наконец, тетушка.

– Если вы не возражаете, я бы прогулялась пешком.

Каллеман внимательно прислушивался к нашей беседе. Конечно, маг не мог знать об ее истинной подоплеке, но, видимо, он что-то почувствовал, потому что слишком уж пристально наблюдал и за мной, и за леди Шарлоттой.

***

На улице было солнечно. Яркие лучи весело плясали по крышам, отражались в окнах домов, в оставшихся после вчерашнего дождя лужах, в золотых куполах собора. Город казался умытым и чистым. Сочная весенняя листва и зелень газонов навевали мысли о грядущем лете, и я невольно улыбнулась, подставив лицо теплым лучам. Холод подвала все еще ощущался где-то глубоко внутри, но уже не казался таким страшным. К тому же, стоило оказаться на свежем воздухе, как мне сразу стало легче. И усталость куда-то делась, и головокружение. И настроение немного улучшилось.

Я шла вдоль невысоких оград, разглядывала прохожих и думала о вчерашнем бале. И о Каллемане. Странный он все-таки. Так сразу и не поймешь, что маг за человек – хороший или плохой? С одной стороны, он едва не забрал меня в тюрьму, а с другой – я не чувствовала в нем злобы и подлости. Не сказать, чтобы я так уж хорошо разбиралась в людях, но гнилое нутро всегда чувствовала. Взять хотя бы тетушку. Когда она впервые появилась в доме леди Вонк, меня такой ужас объял, что я с трудом смогла сделать реверанс. А когда леди Шарлотта велела подойти и взяла меня за руку, пристально вглядываясь в глаза, я не сумела скрыть пробежавшую по телу дрожь, и она ее почувствовала. До сих пор помню, как дрогнули крылья точеного носа, каким хищным стало выражение тонкого прекрасного лица, как участилось дыхание герцогини. Я ощущала это, видела, и смотрела на новоявленную тетушку со смесью страха и удивления.

Наверное, именно тогда она и уверилась в моей недалекости. А я потом старательно поддерживала этот образ. До вчерашнего дня. Боюсь, минувшая ночь нанесла непоправимый урон моему былому скромному облику.

Резкий гудок мобиля вырвал меня из невеселых мыслей. Я повернула голову вправо и тут же отскочила, пропуская мчащийся на скорости моб. Надо же, так задумалась, что не заметила, как вышла на дорогу.

Внимательно осмотревшись, перешла на другую сторону и двинулась к площади десяти фонтанов – Аурвайне.

Ее было видно издалека. Звонкие струи воды взмывали в небо, замирали на долю секунды и падали вниз, в круглые мраморные чаши, рассыпаясь белой пеной и миллионами брызг. Ровно в центре, окруженный фонтанами, возвышался памятник королю Генриху II. Черный мрамор блестел от стоящей в воздухе влажной взвеси, а морда коня, на котором сидел монарх, казалась взмыленной.

Я прошла до самого края площади, уселась на одну из лавочек, куда не долетали вездесущие капли, достала из кармана булочку и откусила. М-мм… Сахарная присыпка растаяла на языке, и мне показалось, что ничего вкуснее я в жизни не ела. Жаль, что булочка так быстро закончилась.

Я вытерла платком руки и уставилась на падающие в фонтан потоки воды. Думать ни о чем не хотелось. И так всю ночь размышляла – и что толку?

Солнце ласково целовало лицо, касалось волос, пригревало плечи. Оно успокаивало и утешало, как добрая бабушка. Ну, это я так думала, потому что опыта общения с настоящей бабушкой у меня никогда не было. Точнее, я помнила два портрета – строгой и чопорной леди Марии, родительницы папеньки, и красавицы леди Софии, матушки моей мамы. Сами почтенные леди давным-давно покоились в могилах, а мне на память о них достался лишь медальон с локоном белокурых волос, да рассказы маменьки о полной приключений жизни леди Софии.

Мысли становились все бессвязнее, глаза сами собой закрылись, и я не заметила, как уснула.

Проснулась от ощущения чужого взгляда.

– Лорд Каллеман?

Сердце встревоженно замерло, а потом забилось часто-часто, как пойманный в силки зверек.

– С вами все хорошо? – спросил маг, глядя на меня своим обычным нечитаемым взглядом.

Его чернота была полной и всепоглощающей, не оставляющей места ни мыслям, ни чувствам, ни эмоциям.

– Да, – едва сумела выдавить в ответ.

В горле враз пересохло, то ли от страха, то ли от предчувствия грядущих неприятностей.

– Что ж, в таком случае, прошу меня извинить, – слегка склонил голову маг.

Он развернулся и стремительно двинулся прочь, и тут меня словно пружиной подкинуло.

– Лорд Каллеман!

Я поднялась и сделала шаг вперед.

– Леди Браге?

Маг обернулся и посмотрел на меня.

– Можно задать вам вопрос?

Я подошла ближе и остановилась в нескольких ро от Каллемана.

– Слушаю.

Лицо мага выглядело бесстрастным, но глаза загорелись интересом.

– У вас есть враги? – решившись, выпалила на одном дыхании.

– Разумеется, – усмехнулся маг.

– И вы их знаете?

– К чему эти вопросы, леди Браге?

– Понимаете, я подумала, что вчерашнее происшествие… Мне кажется, кто-то хотел вас подставить!

– Вы так считаете? – голос Каллемана звучал ровно, но я почувствовала проскользнувшую в нем насмешку.

– Ну да, – сделав вид, что не заметила ее, закивала в ответ.

– Не беспокойтесь, леди Браге, – криво усмехнулся маг. – Я сумею разобраться со своими врагами.

Он едва заметно дернул плечом, а потом достал из серебряной бонбоньерки зеленую пастилку и кинул ее за щеку.

А я смотрела на него, и чувствовала, как снова начинает кружиться голова, как перед глазами появляются белые мушки, как закладывает уши и вокруг становится удивительно тихо… А потом свет погас, как будто кто-то задул солнце, как гигантский бирольный ар, и я провалилась в темноту.

***

Он держал на руках легкое, почти невесомое тело, и ругался так, как не ругался уже много лет. Мысленно, разумеется. Он давно научился держать себя в руках, считая эмоции проявлением слабости. Да и не было у него никаких эмоций, и быть не могло. Последние несколько лет так уж точно.

В памяти некстати всплыли обвинения Аврил, искаженное отчаянием лицо, гневные слова… «У тебя вместо сердца – камень!», – кричала Ави, а он смотрел на нее и ничего не чувствовал. Абсолютно ничего. Даже странно. Пять лет она была его любовницей, делила с ним кров и постель, верила в него и надеялась, что сумеет привязать к себе, дождется заветного предложения. Но так и не сумела победить ту пустоту, что прочно обосновалась в его душе.

Эрик внимательно посмотрел на бледное личико. Сейчас, когда девица почти не дышала, она еще больше походила на красивую куклу. Нежная фарфоровая кожа, длинные ресницы, короткий вздернутый нос, пухлые губы – кто знает, что на самом деле скрывается за этой безобидной внешностью?

Он не верил ни одному ее слову, ни одному невинному взгляду, приправленному милой провинциальной наивностью. Ложь. Все ложь.

Еще и герцогиня… Старая змея слишком опасна. Два брака, обеспечивших не слишком родовитой дворяночке высокое положение, магия Поглотителей, близость к бывшему кроненгаудскому регенту, участие во всех более-менее значимых событиях кроненгаудской истории последних трех десятилетий – это было все, что он сумел узнать о леди Штолль. Но вот выяснить, что происходило с герцогиней с тех пор, как Кроненгауд вошел в состав империи, и понять, для чего Штолль забрала к себе эту девицу, до сих пор не удалось. Что такого особенного в леди Браге? Обычная аура средненького бытовика, приправленная молодым идеализмом и долей провинциальной наивности. Разве это могло привлечь герцогиню? Тогда почему она держится за эту девицу, почему защищает ее так, что готова натравить на него Дантера?

Вспомнился недавний разговор с наместником, и Эрик пробормотал ругательство. «Нельзя злить местное дворянство, граф, – отчитывал его Дантер, а он был вынужден молча слушать разглагольствования любимчика Вильгельма. – Герцогиня Авенау – одна из самых значимых фигур бывшего двора, и мы должны сделать все возможное, чтобы она оставалась на нашей стороне. Вы ведь понимаете, что ее лояльность удерживает остальных от неподчинения новой власти?»

Все он понимал. Все. Да только нет у него времени на расшаркивания с местной элитой. Дело стоит. Свидетелей нет. А ту единственную, что может сказать хоть что-то, он толком и допросить не может, потому что ее тетя, видите ли, нужна императору.

Рес! Слишком мало данных. Местная полиция на сотрудничество идет неохотно. Дерек был прав, когда предупреждал его об упрямом нраве кронов.

Он пристально вгляделся в бледное лицо девицы и снова выругался.

Рес подери, что с ней не так? Кто она на самом деле, и почему любое общение с ней заканчивается странными происшествиями? Такое ощущение, что леди Браге их просто притягивает. Интересно, с чего она вдруг решила лишиться чувств и рухнуть именно к его, а ни к чьим другим ногам?

Он проверил, девица не притворялась. Сердце ее билось медленно, еле слышно, и дыхание было почти незаметным.

И что прикажете с ней делать?

Он уложил юную леди на скамью, легонько похлопал по щекам, ослабил завязки платья, но не добился никакого эффекта.

– Рес! – выругался вслух, и снова добавил: – Рес!

А потом подхватил невесомое тело, открыл портал и переместился в свои покои. А куда еще? Выйти за пределы Кроненгауда значило оставить магический след. Нет. Такой роскоши он не мог себе позволить.

***

Тепло. Мягкое, пушистое, с ароматом вербены и лаванды, нежное и ласковое, как руки мамы. Оно окутывало все тело и напоминало о детстве. Я так явственно представила залитую солнечным светом гостиную небольшого коттеджа на Лирен-штрассе! И снова увидела папу, сидящего в кресле и просматривающего утренние газеты, и маму, разливающую чай из моего любимого чайника – белого, с нежными розочками по краям чуть надколотого ободка, и старую Молли, подкидывающую в весело пылающий камин яркие желтые поленья. И Освальда, довольно хрустящего стянутым со стола печеньем. Брат обожал завитушки из песочного теста и не мог дождаться, пока все сядут за стол, норовил утащить одну. А из открытых окон долетает голос нашей соседки, теры Крайнен. Та ругает своего пса, укравшего из ярмарочной корзинки половинку цыпленка, и грозится выкинуть несчастного дога на улицу, но все вокруг прекрасно понимают, что это лишь слова, и тера никогда в жизни не обидит своего любимца.

Я улыбнулась и открыла глаза. Как там говорила леди Вонк? Дежавю? Точно. Оно самое. Странное слово полностью отражало происходящее. Не было никакого домика на Лирен-штрассе. Огромная холодная комната, такая же огромная кровать, на которой я лежала, позолоченные дверные филенки…Спальня Каллемана.

Я сразу узнала ее по старинному балдахину. На нем были вышиты грифоны и орлы, они еще в прошлый раз показались мне слишком хищными и злыми со своими длинными клювами и темным оперением. О, а вот и сам хозяин покоев! Стоит у окна и смотрит вниз. А что у нас внизу? Те самые клумбы с желтофиолями, на которые я так боялась упасть.

– Очнулись? – не поворачиваясь, спросил маг.

Глаза у него на затылке, что ли? Хотя, скорее всего, просто хороший слух.

– Как вы себя чувствуете?

И снова этот сухой тон. Интересно, маг всегда такой бесчувственный или это только маска?

– Хорошо. Как я здесь оказалась? Меня что, опять похитили?

– Вы лишились чувств на площади Аурвайне, я перенес вас порталом во дворец.

Маг так и не повернулся, продолжая задумчиво смотреть в окно. Похоже, этот мужчина имеет крайне смутные понятия о вежливости.

Я села, покосилась на большое поясное зеркало, висящее напротив кровати, и незаметно поправила растрепавшиеся волосы. А потом поднялась, взяла с тумбочки свою шляпку и посмотрела на крупную, обтянутую темным сукном спину.

– Благодарю вас за помощь, лорд Каллеман, но мне уже пора. Боюсь, тетушка будет волноваться, что меня долго нет.

– Не торопитесь, леди Браге.

Маг обернулся, и по моему лицу полоснул острый взгляд. В уголках тонких губ затаилась хищная усмешка, от которой у меня между лопатками пробежали мурашки. Не иначе, к очередным неприятностям.

– Раз уж судьба свела нас вместе, я не могу не воспользоваться случаем выяснить правду.

– Какую, милорд?

Я старалась говорить спокойно, но внутри все заходилось от волнения.

– Ну то, что вы никогда не видели сбежавшего преступника и уж тем более не помогали ему скрыться, я уже понял, – немного насмешливо произнес Каллеман. – Меня интересует другое. Что именно вы делали в тот вечер?

– Я ведь уже рассказывала.

– Рассказывали, – кивнул маг и неожиданно оказался рядом со мной.

Я не успела заметить ни движения, ни жеста, ни шага. Только что Каллеман стоял у окна, а уже в следующую секунду – вот он, прямо за моей спиной. Так близко, что я даже дыхание его слышу. Оно легкое, мятное, холодом проходится по моей шее и вызывает неконтролируемую дрожь.

– Вот только вы забыли упомянуть, что вызывали духа огня, – почти касаясь губами моего уха, тихо произнес маг, а меня словно молнией с головы до пят прошило. Как он узнал?!

– Я… Я никого не вызывала, – с трудом пролепетала в ответ.

Сейчас мне и играть не нужно было, и так сердце куда-то к туфлям скатилось.

– Напрасно вы упрямитесь, леди Браге.

Голос мага звучит ровно, но в этом спокойствии мне чудится угроза.

– Да говорю же вам, я не владею магией огня!

Я развернулась и посмотрела в вызывающе черные глаза.

Каллеман, не говоря ни слова, резко взял меня за предплечье и подтянул ближе. Так близко, что мой нос уткнулся в одну из пуговиц его сюртука.

– Вы лжете, леди Браге, – резко сказал маг. – И я обязательно докопаюсь до правды. И вот тогда вас не защитит ни имя и связи герцогини Авенау, ни ваша смазливая внешность, ни настоящая или притворная наивность.

– Я вас не понимаю.

– Неужели? А что делали на вашем подоконнике бутыль молока и пирог с мясом? Только не говорите, что любите есть по ночам.

В черных глазах загорелись красные угли. Тонкие губы скривились в жестокой усмешке. Вдоль рта обозначились резкие складки.

Такой Каллеман пугал меня похлеще реса. Пугал, и в то же время притягивал. Я, как глупый мотылек, стремилась к алым всполохам его глаз, хотя прекрасно понимала, что ничем хорошим это не закончится.

– Люблю, – голос сел и звучал сипло, как спросонья. – Я часто беру еду с собой в комнату.

Каллеман издевательски кивнул головой.

– Что ж, я так и думал. Запомните, Эвелин, – резко сказал он, опустив и обязательное «леди», и минимальную долю вежливости. – Вы все расскажете. И только вам решать, произойдет ли это добровольно, или же мне придется применить силу и прочитать вас.

Единый… Он что, Чтец?!

– Вы не посмеете! – вскинула взгляд на мага и даже на цыпочках потянулась, неосознанно пытаясь заглянуть в самую глубину его глаз, где в чернильной темноте тлели опасные красные огоньки.

– Еще как посмею.

– А я расскажу тете, что произошло вчера вечером, и вас арестуют!

– Вы так считаете?

Усмешка мага стала снисходительное.

– Что ж, желаю удачи. Только не забудьте, что вашей собственной репутации придет конец.

– Ну и пусть! – запальчиво выдала в ответ. – Мне все равно.

Ответить маг не успел. В дверь соседней комнаты настойчиво постучали.

– Ваше сиятельство, откройте! – послышался встревоженный голос Мердена.

Я посмотрела на главу магполиции. Что ж, выходит, я была права. Высший. Маг из Первой когорты. Граф.

– Лорд Каллеман! Мы вышли на след Вандау.

Маг сверкнул на меня глазами, без слов приказывая вести себя тихо.

Я переборола желание сделать наоборот и замерла, уставившись на открытую дверь кабинета. Все-таки дежавю – страшная вещь! Если уж оно случилось, то будет преследовать вас с утомляющей периодичностью.

Пока я раздумывала, Каллеман сделал неуловимый жест, навесив на меня какое-то заклинание, ощущаемое легким покалыванием, стремительно шагнул в соседний со спальней кабинет и захлопнул дверь. А я постояла секунду, осторожно приблизилась к ней и прислушалась. А что еще оставалось?

– Милорд, мы нашли человека, утверждающего, что он видел Вандау, – докладывал Мерден.

– И где он сейчас?

– В допросной, Ваше сиятельство.

– Что ж, идем.

Идем? А я? Неужели маг оставит меня в своих покоях?

До меня донесся скрип, звук поворачиваемого ключа, а потом все стихло, и я поняла, что снова оказалась заперта в чужой спальне.

Единый! Это становится недоброй традицией!

Я попыталась открыть ту дверь, что вела из спальни в коридор, но она не поддалась. Замечательно. И что прикажете делать? Проклятый Каллеман! Мало мне тетушки, так еще и он на мою голову свалился!

Я обвела взглядом большую неуютную спальню и задумалась. Может, судьба что-то хочет мне сказать? За два дня это мой второй визит в покои главы магполиции. Что, если это вовсе не случайность?

«Конечно, не случайность, Эви, – встрял внутренний голос. – Если уж связалась с дартом, то теперь только успевай поворачиваться».