В Бузинном коттедже бушевала гроза. Стоило мне войти в дом, как я попала в самый эпицентр бури. Маленькая сердитая Ру, выпятив несуществующую грудь, наступала на Мэри, а та, воинственно выставив перед собой метелку для пыли, взмахивала ею на каждое произнесенное Руанной слово. Так, будто сметала обвинения кухарки.

– Признавайся, воровкай! – ругалась Ру. – Кто съел бланманже? Я его на ночь на столе оставила застывать, а утром одни пустые плошки нашла! Негодницай! Ты зачем без спроса берешь? Чем я хозяйку кормить буду?

– Что ты на меня кричишь? Не брала я никакого манже! – возмущалась Мэри. – Я не воровка!

– А кто ж тогдай егой съел? Кроме тебя некому!

– Поглядите на нее! – не сдавалась Мэри. – Может, ты сама и съела, почем мне знать? А на меня спихнуть решила!

– Ах ты негодницай!

Ру покраснела и замахнулась на Мэри полотенцем.

– Да чтобы я хоть раз что-той чужое взяла?! Да чтобы я…

– Что здесь происходит?

Я решила вмешаться, пока дело не дошло до драки.

– Госпожа?!

Мэри и Ру, увидев меня, одинаково застыли, а потом наперебой принялись обвинять друг друга. Кухарка сердито бухтела, что бестолковая служанка ворует хозяйскую еду, а Мэри возмущалась, что таких лгуний, как Ру, свет не видывал, и еще неизвестно, кто она такая и почему сбежала из Грошчева.

– Всем известно, что грошчане никогда не уезжают со своей любимой родины по собственной воле! – запальчиво выкрикнула Мэри. – Надо еще проверить, что ты там натворила, что тебя выгнали!

– Да ты… Ты…

Ру побледнела, задохнулась, в ее крыжовенных глазах мелькнула боль.

– Все. Хватит, – резко сказала я. – Прекратите эту свару. Если еще раз я услышу в доме брань, вы обе окажетесь на улице. Ру, ты видела, что это Мэри съела бланманже?

Под моим строгим взглядом кухарка отрицательно помотала головой.

– Тогда почему ты накинулась на нее с обвинениями?

– Так ведь кроме нее большей некому, – не сдавалась Ру.

– Это не тебе решать. В следующий раз иди ко мне, а я сама разберусь, кто и в чем виноват. Понятно?

Кухарка молча кивнула и исподлобья посмотрела на Мэри.

– А ты, Мэри, прежде чем строить недостойные предположения, хорошенько подумай. Если я взяла Руанну на работу, значит, мне известно, кто она и как оказалась в Кранчестере. И обвиняя ее, ты обвиняешь и меня.

– Простите, госпожа Эйден.

Горничная потупилась, и ее щеки медленно залил густой румянец.

– Еще одна такая ссора, и вы обе пойдете искать другое место. Так что дважды подумайте, прежде чем затевать очередную свару. Больше предупреждать не буду.

Мэри судорожно сжала метелку, Ру спрятала руки под фартук, и обе обменялись взглядами, по которым я поняла, что война перешла на другой уровень. Подпольный. Что ж, оставалось надеяться, что рано или поздно им надоест воевать, и они смогут поладить. Глупо сражаться друг с другом, когда мы все в одной лодке. Точнее, в Бузинном коттедже.

– Руанна, обед готов?

– Да, госпожа.

– Отлично. Мэри, накрой на стол. И ты мне потом понадобишься.

– Да, госпожа Эйден?

В глазах служанки мелькнуло любопытство.

– Займемся небольшой перестановкой.

Я ничего не стала объяснять и пошла к лестнице, а Ру и Мэри снова переглянулись и молча отправились на кухню.

***

Уже позже, после обеда, я обошла весь первый этаж, записывая, что нужно переделать, а Мэри ходила следом, и вся просто лопалась от любопытства. Правда, надо отдать ей должное, служанка терпела и с расспросами не лезла.

– Мэри, ты сможешь найти Сенную улицу? – закончив осмотр, спросила горничную.

– Да, госпожа.

– Тогда отправляйся вот по этому адресу, – я протянула служанке сложенную вдвое бумажку, – и попроси господина Крули зайти к нам для заказа.

– А кто он, этот господин Крули?

Любопытство, преследовавшее Мэри последние полчаса, наконец нашло выход. В больших голубых глазах светился детский интерес, щеки покраснели, а вместе с ними заалели и смешно оттопыренные уши. Мэри двумя руками поправила тонкие косицы и чуть подалась вперед в ожидании ответа.

– Владелец столярни.

– Вы хотите сделать ремонт, да?

– Именно. Я собираюсь открыть в Кранчестере Модный дом, а для этого весь первый этаж придется переделать. Нам понадобятся столы для раскройки и подиум, а еще – манекены и кресла для посетительниц.

После моих слов наступила тишина. Мэри чуть нахмурила тонкие брови и задумалась.

– А у вас уже есть портниха? – через пару минут спросила она.

– Надеюсь, скоро будет.

– А я? Я смогу работать в Модном доме? У меня тетка закройщицей была, я всегда ей помогала.

В голосе служанки прозвучала такая надежда, что я невольно улыбнулась.

– Я на тебя рассчитываю, Мэри. Очень важно, чтобы наши клиенты могли чувствовать себя здесь, как дома, и даже лучше. Чай, кофе, сладости, вежливое обхождение, – вот главные слагаемые успеха. Правда, для этого тебе нужно немного попрактиковаться. И научиться быть незаметной. Впрочем, об этом мы поговорим позже, а пока беги к господину Крули и постарайся уговорить его прийти как можно быстрее.

– Все сделаю, миледи, – закивала Мэри и тут же исправилась: – Простите, госпожа. Я быстро. Вы оглянуться не успеете, как мы с господином Крули уже будем здесь.

Я только усмехнулась, а Мэри подхватила юбки и рванула к выходу, едва не сбив стоящий под зеркалом небольшой столик.

Да, пожалуй, с незаметностью точно возникнут проблемы. Может, существует какое-то заклинание, превращающее слишком порывистых девиц в тихих и бесшумных горничных?

– Хозяйка, – отвлек меня от размышлений непривычно неуверенный голос Руанны.

Я повернулась и увидела застывшую в двух левах от меня кухарку.

– Ты что-то хотела, Ру?

– Да, – выпалила та и замолчала.

– Я тебя слушаю.

В зеленых глазищах мелькнуло сомнение. Руанна убрала руки под фартук и нахмурила брови.

– Вы заступились за меня, – пробормотала Ру и снова замолчала. – Сказали, что вам все про меня известной, – после паузы продолжила она и вскинула на меня горящий решимостью взгляд. – Я вам благодарнай. И хочу, чтобы вы знали, я не совершила ничего плохого. Меня никто не выгонял из Грошчева. Я сама… Сама ушлай. От мужа.

Она с силой стиснула руки и опустила глаза.

– Он плохо с тобой обращался?

– Бил. Но это ничегой. Я крепкая, терпела. А потом Анжей привел в дом другую. Сказал, что я должна им прислуживать. Я собрала вещи и ушлай. Не хотелай, чтобы они…

Ру не договорила, но я почувствовала, сколько боли и обиды скрывается за ее коротким рассказом.

– Я никому не говорилай об этом. Стыдной, – добавила она. – Пятнадцать лет вместе прожили, двух деток схоронили, а он со мной так.

– А еще дети есть?

– Нет. Все померли. Никого не осталось.

Ру незаметно отерла щеки, а я почувствовала, как защемило сердце, и не удержалась. Подошла к грошчанке и обняла ее.

– Не бойся, Ру, – прошептала, гладя вздрагивающие плечи. – Здесь тебя никто не обидит. А муж… Забудь о нем и начни жизнь заново. Я постараюсь тебе в этом помочь. Ты ведь слышала, о чем я говорила с Мэри?

– Да, хозяйка, – кивнула Ру и яростно вытерла кулаком влажные глаза.

– Нам понадобятся сладости и выпечка для клиенток. Как думаешь, справишься?

– Даже не сомневайтесь, хозяйка. Все сделаю, – решительно заявила грошчанка, и на ее сердитом обычно лице появилось странное выражение. Мне показалось, что Ру пытается улыбнуться, но в последний раз улыбалась так давно, что попросту забыла, как это делается.

– Вот и отлично.

Я отстранилась и внимательно посмотрела на кухарку.

– Значит, договорились. Обещаю, как только дело пойдет на лад, я прибавлю тебе жалованье.

– Спасибой, хозяйка, – кивнула Ру и снова нахмурилась.

Видимо, так ей было привычнее.

– И не волнуйся, твою историю никто не узнает, – успокоила я кухарку, и увидела, как посветлело ее лицо.

Ру ничего не сказала в ответ, только кивнула и отправилась на кухню, а я вернулась в гостиную и взяла тетрадь, в которой подсчитывала расходы. Денег предстояло потратить немало. При виде написанной цифры в душе шевельнулось сомнение. Это ведь только приблизительная смета. На самом деле все может обойтись гораздо дороже. Что, если моих сбережений попросту не хватит? Или дело прогорит? Нет, нельзя так думать. У меня все получится.

Я села в кресло и еще раз внимательно просчитала расходы, прикидывая, что действительно необходимо, а от чего на первых порах можно и отказаться. И когда появились Мэри и толстячок Крули, у меня уже был готов окончательный план.

А дальше началось самое сложное. Я показала столяру дом и объяснила, что хочу изменить, а тот записывал в блокнот какие-то странные закорючки и глубокомысленно кивал на каждое мое предложение.

– Это можно, – нарисовав очередную закорючку, приговаривал он. – Это мы сделаем.

Крули выглядел таким обстоятельным, что я даже не сомневалась – этот точно сможет и сделает. Да и мебель в доме говорила о том же – вся она была изготовлена в принадлежащей Крули мастерской.

Мэри повсюду ходила за нами и очень старалась быть незаметной, но получалось у нее неважно. Она умудрялась задевать все выступающие углы и каждый раз расстраивалась, а от этого становилась еще более неловкой.

Мы дошли до лестницы, которую я планировала использовать, как подиум для показов, и в этот момент в дверь настойчиво позвонили.

– Я открою, госпожа, – торопливо пробормотала Мэри и кинулась вперед.

Она распахнула дверь, и я увидела на пороге уже знакомого парнишку-посыльного.

– Послание для госпожи Эйден! – выкрикнул он, так и не убирая палец с кнопки звонка. – Срочное!

– Давай сюда, – сказала Мэри, но посыльный помотал головой и заявил: – Отдам только лично в руки.

– Прекрати трезвонить и давай свое послание.

Я взяла у него тонкий лист с незнакомым гербом, а парнишка наконец перестал мучить звонок и удобнее перехватил большую пачку похожих листов.

«Граф Уинтшир приказывает всем жителям Кранчестера явиться пятнадцатого числа сего месяца в здание общественных собраний для исполнения карста, – прочитала я написанные каллиграфическим почерком строки. – Ослушавшимся грозит штраф и выселение из города и графства в течение суток».

– Распишитесь, что получили уведомление, – деловито заявил посыльный и протянул очередной лист, в котором значился длинный ряд фамилий. – Вот здесь.

Парнишка ткнул пальцем в строку напротив моего имени.

Я посмотрела на пестрящий подписями лист и спросила:

– Тут написано – для исполнения карста. Что это значит?

– Старый закон Уинтшира, – отбарабанил посыльный. – Каждый должен принести Черному лорду какое-то подношение и отдать лично в руки.

– А что приносят?

– Да кто что может. Кто-то птицу несет, кто-то – выпечку, иные девицы с вышивкой приходят или с вязанием каким.

– И часто этот карст проводится?

– Дед сказывал, последний раз при старом графе было, лет пятьдесят назад. Ну все, я вас оповестил, смотрите, не опаздывайте. Черный лорд страсть как не любит, когда кто опаздывает.

Посыльный зажал подмышкой пачку листов, поправил сползающие штаны и припустил к соседнему дому, а я закрыла дверь и снова вчиталась в короткие строчки. «Граф Уинтшир приказывает…» Странно. Такое ощущение, что я попала в какие-то дремучие времена. Надо же, подношения. Неужели местному лорду нужны чьи-то пироги и вышивки? Куда он их девать будет?

– Выходит, нам с Ру тоже нужно идти? – спросила Мэри, вырывая меня из раздумий.

– Выходит, что так, – кивнула в ответ.

– Ну, я пойду, госпожа Эйден, – напомнил о себе Крули. – Значит, я все просчитаю и скажу вам, во сколько обойдутся материалы и работа. Светлого вам дня.

Не дожидаясь ответа, хозяин столярни выкатился за дверь и припустил по улице с такой прытью, какой сложно было ожидать от человека его комплекции.

А я еще раз прочитала послание и отправилась на кухню, договариваться с Ру о том, какое подношение принести графу.