Глава 3. Случайность третья – синий платок

– Стойте! – окликнули меня сзади, стоило замереть на краю пешеходного перехода, любуясь на красного человечка. Голос тонкий и знакомый за предыдущие дни даже слишком хорошо. Марина чуть не цапнула меня за рукав, но я успела обернуться.

– Стою.

Стажерка переводила дух, прижимая ладони к алым щекам. Корпоративный платок на шее сбился на бок, и блузка выглядела так, будто бизнес-леди все же оттаскала подчиненную за шиворот.

– Ох, это было круто, – затараторила Марина, широко распахнув глаза. – Извините, что вот так набрасываюсь, но отпустить вас не могла. Спасибо огромное! Просто самое-самое большое спасибо за папку. Не знаю, сколько бы искали. Сергей Геннадьевич головы бы всем открутил.

– Да нормально все, – смущенно пожала я плечами и замолчала. Никогда не умела правильно реагировать на похвалу и благодарность. Смущалась до ступора, смотрела в пол и мычала что-то бессвязное. Примерно как сейчас. Но Марина продолжала сливать на меня стресс с восторженной благодарностью только что спасенного от казни человека.

– Я уж думала – всё, хана. И как потеряли, ума не приложу. Я – ваша должница…

– Да ерунда, – отмахнулась я, пытаясь остановить словесный поток стажерки, – Дело-то житейское, как говорил Карлсон. Ничего ты мне не должна. Считай, по-дружески выручила, как стажерка стажерку. Давай на «ты», кстати. Меня Наташа зовут.

– Марина, – шутливо пожала она протянутую руку. – Я помню, что стажерка. Ты к нам на днях приходила на собеседование. Куда взяли-то? На обед пошла? Я тоже отпросилась. Давай хоть нормальным кофе угощу, а не бурдой три в одном рядом с кулером. Тут фаст-фуд недалеко.

Куда ей угощать? Сама, поди, копейки считает от стипухи до родительских переводов. Я теперь знала, сколько стажерам платили. Не пошикуешь. Но отблагодарить Марина хотела искренне и я уступила.

– Пойдем. Торопиться теперь некуда. Не успела устроиться, как вашему начальнику папкой в лицо ткнула. Не потерпит ведь такого обращения.

– Ой, да ты вообще герой, – выдохнула стажерка, незаметно взяв меня под руку и потянув на белую зебру пешеходного перехода, – у меня бы духу не хватило. А на счет увольнения не парься. Может, пронесет. Если уж меня Елена наша Викторовна амнистировала, то тебя и трогать не за что. Разве что сам Конт взбеленится. Мужик он мутный. Кто знает, что там под черепной коробкой творится? Обещали, что на неделю приедет, а он уже вторую у нас тусуется. Все переговоры ведет и в документах разбирается. Не стыкуется у них там что-то, вот он и дергается, как девица с ПМС.

Марина радостно нагружала мои уши свежими сплетнями, умудряясь болтать обо всем подряд и не сообщать ничего конкретного. До фастфуда мы почти долетели, но уже в дверях у меня зазвенел телефон.

«Номер городской, – пробормотал Индис, – из банка что ли?»

У меня похолодело в животе от дурного предчувствия. Вдруг из папки Конта пропала пара бумажек и теперь их с меня решили потребовать? Последняя, ведь в руках держала перед тем, как вернуть хозяину.

– Слушаю, – промямлила я, приложив к уху смартфон.

– Загорская Наталья Игоревна? – спросил тихий мужской голос, но ответ ждать не стал. – Рогожкин Павел, служба безопасности. Вернитесь, пожалуйста, в банк, у нас к вам вопросы о недавнем случае в оперзале. Не пугайтесь, стандартная объяснительная и только. Опрашиваем всех сотрудников, кто в тот момент был в оперзале.

Колени ощутимо задрожали. Черт, служба безопасности! Сейчас будет как в сериалах про доблестных сотрудников всевозможных органов: записи с камер, отпечатки пальцев, показания, свидетели, понятые, наручники, обезьянник.

«Пожизненный срок, расстрел, – проворчал дух. – Уйми фантазию, Загорская».

Боязно ему было. Не любил Индис вдумчивых расспросов и внимательных взглядов. Будто он, а не я рисковал спалить звучащий в голове голос и угодить в дурку. Тем более что на этот раз дух активно участвовал в моих поисках и отвечать на вопросы службы безопасности нужно было очень аккуратно. Или не отвечать.

– Ой, а можно завтра? – решила я включить «дурочку». – Мне в институт нужно.

– Нет, не нужно, – ласково возразил собеседник тоном старого КГБ-эшника, который знал про тебя всё вплоть до цвета трусов. – Каникулы на дворе, Наталья Игоревна. К тому же у вас рабочий день в самом разгаре. Я жду вас в сто девятом кабинете через десять минут. Ваше руководство, кстати, тоже. Не задерживайтесь.

– Черт, – повторила я вслух, когда в трубке запикали короткие гудки, – Марин, не выйдет с кофе. Придется возвращаться. Из службы безопасности звонили.

– Ничего себе, – ошарашенно присвистнула стажерка, – чего это они?

Я открыла рот, чтобы рассказать про объяснительные и замерла. Чтоб меня! Стандартный опрос сотрудников, значит? Почему тогда Марину спокойно отпустили на обед? Она же главная героиня розысков папки.

«Бежать надо, точно говорю, – задергался Индис. – Иголки под ногти запихивать будут, электричеством пытать».

«Тьфу на тебя! – осадила я духа. – Не нагнетай!»

Точно патриций рассвирепел. Сейчас под предлогом дачи объяснений будет меня словесно унижать за тот выпад в оперзале. Не хорошо, Сергей Геннадьевич. Одна стажерка из ваших когтей вырвалась, на другую переключились?

– Не знаю, – пробормотала я. – Надо идти. А то правда безопасность какой-нибудь гадкий комментарий к резюме накатает, ни в один банк не возьмут.

Я поздно сообразила, что повторила слова Маринкиной начальницы, которые не могла слышать. Стажерка их узнала, ошарашенно хлопнула ресницами, но переспрашивать не стала. Черт, еще на допрос не попала, а уже палиться начала. Держи язык за зубами, Загорская. Авось, пронесет.

Во внутренние помещения банка я попала с помощью гостевого пропуска, который в пылу возмущения забыла вернуть охране. Вот и не верь после этого в примету. В следующий раз, когда соберусь увольняться, даже пыль от своих следов заберу, чтобы точно ничего не осталось.

Дверь с табличкой «Служба безопасности» нашла сразу, а потом долго мялась на пороге, не решаясь постучать. От спазма ужаса в животе начинало подташнивать, и голова закружилась. Так недолго и в обморок упасть, как перед вступительным экзаменом.

«А я предлагал сбежать».

«Поздно уже», – ответила я Индису, когда дверь распахнулась, чуть не ударив по носу. Мужчина в кремовом свитере и черных брюках улыбнулся, растянув пышные усы.

– Наталья Игоревна? Проходите.

Голос у безопасника звучал тихо и очень мягко. Будто урчал сытый кот, свернувшись калачиком на подушке. Немолодой дядечка. Полноватый, но подтянутый и весь такой домашний. Даже уютный. А я представляла себе кого-то вроде Мюллера из «Семнадцати мгновений весны». Или доктора лектора из «Молчания ягнят». В общем, человека, с которым крайне боязно разговаривать.

И кабинет оказался самым обычным. Без дыбы, скамеек с гвоздями и других орудий пыток. Хотя нет. Одно живое орудие присутствовало. Конт Сергей Геннадьевич собственной персоной.

Я вздрогнула и попятилась, стараясь не смотреть на патриция, развалившегося в кресле. Но сбежать мне не позволил добродушный безопасник, загородив телом дверной проем.

– Что же вы так быстро уходите? Даже чаю не попьете?

Шутник. Да я под взглядом Конта сейчас любым напитком подавлюсь до вызова скорой. Вон уже ладони вспотели и зубы застучали. Но мысль: «какого черта я полезла защищать Марину?» мелькнула и пропала. Не дождется патриций истерики. Что изменилось в моем отношении к нему за полчаса? Ничего. Ни одна банковская шишка не имеет права третировать бесправных стажерок! И плевала я, сколько у него денег и власти.

– А у вас есть чай? – дерзко спросила я безопасника, но от нервного напряжения голос прозвучал пискляво.

– Разумеется, – ответил Рогожкин, деликатно подталкивая меня под локоть к журнальному столику между Контом и кулером. В хрустальной вазочке на белой салфетке лежали шоколадные конфеты «Буревестник», а из одноразового стаканчика рядом торчали пакетики чая в золотистой фольге.

– Черный, зеленый, белый, красный – какой желаете?

«Синий», – чуть не ляпнула я, самозабвенно отдавшись протесту ради протеста. Ненависть к банковским работникам накручивалась легко и весело, напрочь отбивая инстинкт самосохранения. Безопасностью банка абы кто не занимается. Осанка у Рогожкина, конечно, не военная, но спина тоже прямая. «Пиджак», как их называл мой отец, или бывший мент. Говорят, они после службы в органах почти все в банках работали. Не пропадать же зря ценным навыкам ведения допросов. Так что язык стоило прикусить и три раза думать прежде, чем отвечать.

– Спасибо, я после обеда чай не пью. Диета.

Безопасник окинул мою тощую фигуру скептическим взглядом и покачал головой, а Конт даже не пошевелился. Так и сидел, читая с телефона что-то чрезвычайно увлекательное.

– Тогда присаживайтесь, – пригласил Рогожкин, отодвигая от журнального столика табурет. – Бумага и ручка справа от вас. Пишите.

Я аккуратно спрятала сумку под табурет и неловко скрючилась на жесткой сидушке. Белый лист офисной бумаги формата А4 наводил на мысли о заявлениях, справках или древних рефератах от руки, которые я писала в школе. Отчаянно не хватало разлинованного картона, чтобы строчки текста не прыгали нервно по листу. Ручку я грызть не стала, но глупый вопрос задала:

– А что писать?

– Все писать, – ласково ответил безопасник, – и желательно с самого начала. Предвосхищая остроту уточню: дата вашего рождения и номер роддома не интересны. Начните с того момента, когда появились в оперзале ТКФБ.

Сочинение по литературе писать легче. На крайний случай записку понравившемуся мальчику. Здесь же я споткнулась на первом предложении. «Утром, придя в банк». Придя или прийдя? Черт, я так и не придумала, как отмазать Индиса! Да и детали уже забыла. Кто из операционисток подрезал у Конта папку, а кто потом спрятал её в стол?

Рассказ вышел корявый. За орфографией и пунктуацией я не следила, зато почерк выглядел аккуратно, но мой труд все равно пошел псу под хвост. Рогожкин задумчиво пожевал нижнюю губу, бегло пробежал взглядом по строчкам и отодвинул от себя объяснительную.

– Все верно, Наталья Игоревна, за исключением одной маленькой детали. По камерам в оперзале четко видно, что в момент пропажи папки вы стояли возле кулера спиной к столам операционисток и могли видеть, как она попала в ящик стола, только имея глаза на затылке. У вас они есть? Признавайтесь. Под волосами прячете?

Добродушная улыбка безопасника вдруг стала ядовито-ехидной, а я вспотела уже всерьез. Твою мать, что теперь рассказывать? Долбаные камеры! Да, у меня есть пара дополнительных призрачных глаз Индиса, но лучше уволиться по статье, чем загреметь в дурку!

– Я оглядывалась, – неуверенно ответила я, – у меня хорошее боковое зрение.

– Чушь, – фыркнул Рогожкин, – вы прищурились, когда зашли в мой кабинет. Так делают близорукие люди, забыв дома линзы или очки. Оперзал у нас большой. Вы бы не увидели мимолетного движения операционистки с вашего места. Тем более, когда она опустила руку, папку от вас банально загородил стол. Ящиков три. Вы безошибочно открыли нужный с первой попытки. Такой везучести просто не бывает. Вы заранее знали, что папку якобы случайно потеряют. Знали, не отрицайте. А теперь главный вопрос: «Для чего вам это нужно?»