– Знаете, – неожиданно проговорил он. – А я ведь никакой не романист.
Он произнес это безо всякой задней мысли; в тот момент сказанное показалось ему чистейшей правдой. Но он почувствовал, как насторожились Леонард и Вирджиния. Его слова заставили их замереть.
Наконец, совершенно неожиданно, Вирджиния сказала:
– Вы совершенно правы. Конечно.
Она говорила совершенно искренне, без всякой злости или зависти – словно просто признавала факт, такой же, как, допустим, уникальность цвета его волос или глаз.
– Вот как? – произнес он с жаром.
Вирджиния была ведьмой или, по крайней мере, Верховной жрицей искусства, и она могла освободить его. Морган очень хотел узнать, что она скажет дальше.