Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Глава 1

Стоя перед зданием «Кинкейд групп», Джек Синклер видел, как Ники Томас, его теперь уже почти бывшая любовница, обнимает Элизабет Кинкейд перед тем, как войти в офис. Неужели человек вообще может быть способен на такое предательство?

Наконец-то все встало на свои места, теперь сомнений нет, она работает на «Кинкейд групп». Так что все это время, все эти три восхитительных месяца, которые он не помнил себя от счастья и мечтал, что их отношения перерастут в нечто крепкое и нерушимое, Ники попросту его использовала, работала на его врагов. Джек глубоко вдохнул и попытался взять себя в руки, недаром же он всю жизнь старательно учился управлять собственными эмоциями. Вот только на этот раз дыхательная гимнастика ему не помогла.

Но, может, этим объятиям есть какое-то другое объяснение? Ники купила его на холостяцком аукционе в доме Лили Кинкейд, так что она вполне могла познакомиться с Элизабет там. А может, они встретились в каком-нибудь женском клубе. Или их матери дружили. В конце концов, они обе принадлежат к высшему обществу Чарльстона, у них наверняка была целая куча возможностей познакомиться.

Вдруг на самом деле все очень просто?

К тому же Джек сам просил ее разузнать, кому принадлежат акции «Кинкейд групп» и в особенности кому принадлежат те заветные десять процентов акций. Так что Ники вполне может сейчас добросовестно выполнять его задание.

Это легко проверить. Джек вытащил мобильный и набрал номер главного офиса компании.

– Вы позвонили в «Кинкейд групп», с кем вас соединить? – спросил приятный женский голос.

– С Ники Томас, пожалуйста.

– Ники? Ники Томас? – после небольшой заминки переспросила женщина.

– Она ваш корпоративный детектив, она сказала, что я могу с ней связаться по этому телефону.

– Хорошо, одну минутку, пожалуйста.

Джек отключил мобильник и грязно и витиевато выругался. А ведь он так надеялся, что хоть одно из его предположений окажется правдой! А теперь последние искорки надежды потухли.

Джек направился к зданию «Кинкейд групп», сам толком не понимая, что его туда влечет. Но просто так оставить Ники он не мог, ведь эта женщина сумела пробиться к его сердцу через все замки и стены, старательно возводимые им вот уже много лет.

Джек вошел в здание. Он уже был там пару раз за последние пять месяцев. Встречался с детьми своего отца, «законышами», как он всегда их мысленно называл. А они, в свой черед, наверняка костерили его «ублюдком», впрочем, он сам заслужил такое прозвище.

Секретарша, сидевшая на входе, срезу же, как только его заметила, потянулась за телефоном, но Джек одним быстрым движением руки выдернул шнур из розетки. Наверняка ей велели сразу же сообщать о его приходе кому-нибудь из Кинкейдов, во всяком случае, он бы на их месте обязательно так поступил.

– Ты знаешь, кто я такой?

Девушка молча кивнула.

– Отлично, тогда ты должна знать, что мне принадлежит нехилый кусок компании. – Джек жестом велел ей положить трубку на место. – Где Ники Томас?

– Какое у вас дело к мисс Томас?

– Не твое дело. Последний раз спрашиваю, где ее офис?

– Второй этаж, кабинет 210.

– Не смей ее ни о чем предупреждать. Понятно?

– Да, сэр.

Джек оставил девушку в покое и пошел дальше, на секунду задумавшись, стоит ли подняться на лифте или по лестнице. Пусть будет лестница, так меньше шансов столкнуться с кем-нибудь из Кинкейдов, ведь у него сейчас такое прекрасное настроение, что он может не удержаться и хорошенько надрать задницу этим паршивцам. Джек быстро нашел нужный офис, дверь в него была приоткрыта, а Ники стояла у огромного окна с видом на гавань. Вот только вряд ли ее сейчас занимали морские красоты. За четыре месяца их знакомства Джек еще ни разу не видел ее такой усталой и опустошенной.

Высокая прическа обнажала уязвимую белизну шеи, а яркие солнечные лучи лишь подчеркивали черноту волос и аппетитность невероятно женственной фигуры, скрывающейся под темно-синим деловым костюмом. Джек видел, как Ники одевалась сегодня утром, и отлично знал, что под этим строгим нарядом скрываются кружева и шелк. Знал, как она бесподобна в утонченном белье, знал, как ее белоснежная кожа прямо-таки светится от этого оттенка синего, знал, как трудно ему было удержаться и не сорвать с нее кружевное белье и не повалить ее обратно на кровать.

Джек подавил нахлынувшее желание с той беспощадностью, которой боялись все его враги. Боялись и уважали. Ники предала его. Такого он ни за что не сможет простить.

Джек вошел в офис и закрыл за собой дверь с таким щелчком, с каким обычно спускают курок.

Ники резко обернулась, и выражение ее лица лишь подтвердило худшие предположения Джека. До этой секунды он все еще где-то в глубине души надеялся, что она сможет хоть как-то объяснить, что она тут делает. Джек еще никогда так остро и горько не чувствовал, как теряет любимого человека.

– Джек, – выдохнула Ники.

В этом единственном слове слышалось столько вины и смятения!

– Кажется, ты забыла мне что-то сказать. Что-то очень важное, что тебе следовало сказать еще четыре месяца назад. Не хочешь хоть сейчас исправить это упущение?

– Я все могу объяснить.

Джек рассмеялся:

– Ты хоть представляешь, как часто женщины говорят эти слова? Правда, обычно они так говорят, когда их застукаешь в постели с другим мужчиной.

– Вот только мужчины говорят эти же самые слова ничуть не реже, когда женщины неожиданно возвращаются домой, чтобы найти их в объятиях любовниц, – огрызнулась Ники, но потом продолжила спокойнее: – Прости, Джек. Понимаю, слова «я все могу объяснить» звучат сейчас немного неуместно.

– А я-то думал, зачем же ты столько за меня заплатила на холостяцком аукционе? Тогда ты сказала, что выбрала меня, потому что никто другой меня не захотел. Вот только теперь мне кажется – все это было подстроено. Кинкейды все это специально устроили, чтобы ты могла без помех следить за мной, ведь так? Теперь все наконец-то встало на свои места.

– Погоди! – Ники вскинула руки. – Если ты правда готов хоть на минуту поверить, что я купила тебя по указке Кинкейдов…

– Ты заплатила тысячу долларов, – рявкнул Джек, он изо всех сил пытался держать себя под контролем, но гнев все же вырвался наружу, – все это было подстроено с самого начала. Ты меня подставила!

Ники так яростно замотала головой, что пряди ее непослушных волос разметались по все стороны. Черт, он же всего пару часов назад вдыхал аромат этих волос цвета воронова крыла…

– Я никогда тебя не подставляла.

Ники хотела подойти к нему, но, увидев выражение его лица, отпрянула. И эта нерешительность разбудила в Джеке хищника. Должно быть, Ники это почувствовала, и ее дыхание убыстрилось, а прекрасные синие глаза потемнели от боли и сожаления. Джек не удержался и уставился на большую грудь, плотно обтянутую синей тканью.

Потом справился с собой и поднял взгляд. Эти благородные черты лица Ники наверняка унаследовала от аристократки-матери. Черт, ну как можно было доверять человеку, родившемуся и выросшему в высшем свете Чарльстона? Разве мало ему того, что его мать стала любовницей Реджинальда Кинкейда?

Анжела Синклер выросла в небогатой семье, она вполне годилась для постельных утех богача, но о браке с ним могла и не мечтать, не говоря уж о признании их общего сына надменным отцом. Джек судорожно сжал зубы. Его не признавали, пока драгоценный папочка был жив и здоров, а потом он помер, и заваренную им кашу пришлось расхлебывать всем остальным.

Всю свою сознательную жизнь Джек старался держаться подальше от высокородных родственничков, а светское общество единодушно придерживалось норм этикета и принятых порядков. Так что презренного ублюдка никто не хотел видеть, зато все радостно встречали «законышей», детей Реджинальда Кинкейда и Элизабет Кинкейд. А до поры до времени папаша вообще держал существование Анжелы и своего первенца в глубокой тайне. Ну а теперь самое главное – женщина, которой он стал беззаветно доверять и безгранично уважать, которую, как он считал, сможет любить до конца своих дней и уже купил колечко, чтобы сделать ей предложение, работала на Кинкейдов. Как оказалось, все их отношения были построены на лжи и обмане.

– Пожалуйста, Джек. Ты должен мне поверить. Когда я купила тебя на том аукционе, я не имела ни малейшего представления о том, кто ты такой. Я не понимала, почему никто другой не хочет тебя покупать, ведь деньги шли на благотворительность. Тогда мне это показалось очень странным.

– Думаешь, я поверю, что Кинкейды тут ни при чем? – Джек устало покачал головой. – Прости, дорогая. Учитывая, что ты на них работаешь и ни разу об этом не упомянула за все эти четыре месяца, я просто не могу тебе поверить.

– Я обо всем узнала только после нашего первого поцелуя на аукционе. Помнишь, нас тогда застукала Лили? Ты тогда ушел, а она мне рассказала, кто ты такой.

О да, Джек отлично помнил тот поцелуй, помнил всепоглощающее желание, охватившее их с головой и заставившее позабыть обо всем на свете. Никогда еще он не испытывал ничего подобного. Джек очень редко терял над собой контроль и всегда высоко ценил умение держать себя в руках в любой ситуации, надежно спрятав эмоции за каменной стеной. Но той ночью… Той ночью он полностью раскрылся, влекомый необузданным желание обладать этой женщиной, сделать ее своей во всех возможных смыслах этого слова.

Неужели его родители чувствовали друг к другу то же самое и именно поэтому презрели все условности и правила? Джек поспешно отбросил эту мысль. Конечно, он не стал тащить Ники в постель той ночью. А вот при следующей встрече, после ужина, полагавшегося ей по правилам аукциона, они предались страстной любви.

Джек не сводил глаз с Ники, смотрел, размышлял, взвешивал.

– Даже если бы я тебе и поверил… Ты купила меня при Кинкейдах, значит, они знали, что нас ждет свидание. Может, теперь попробуешь меня убедить, что они упустили такую прекрасную возможность? Ты же их корпоративный детектив, не так ли?

– Да, я их корпоративный детектив. Да, Мэтт и Реджинальд Кинкейды знали, что нас ждет ужин. И да, Мэтт попросил меня…

Ники еще не успела договорить, как кто-то попытался открыть дверь и, убедившись, что она заперта, принялся в нее колотить.

Так, похоже, подоспела подмога. Что ж, секретарша все-таки сообщила о его появлении.

– Похоже, к тебе уже спешат на помощь. Можешь благодарить секретаршу, похоже, о тебе она волнуется намного больше, чем боится моих угроз.

– Ты угрожал Ди?

– Разумеется. Неужели ты забыла, что в этом весь я? Сначала я угрожаю, потом действую и, наконец, побеждаю.

– Неправда. Четыре месяца назад я познакомилась совсем с другим человеком, а потом в него и…

Очередной град ударов обрушился на дверь, и Ники умолкла, так и не сказав тех слов, за которые Джек с радостью отдал бы половину жизни.

– Синклер, мы знаем, что ты там, – раздался из-за двери голос.

Немного подумав, Джек решил, что он принадлежит Реджи, его единокровному брату. И что самое неприятное, этот голос чертовски похож на его собственный.

– Если ты сейчас же не откроешь дверь, мы вызовем полицию.

– И как? Мне их впустить? – спросил Джек, поднимая бровь.

– Ну, если ты не хочешь, чтобы тебя арестовали, тебе стоит это сделать.

– За что арестовали? Мне принадлежит сорок пять процентов «Кинкейд групп».

– Пожалуйста.

Джек молча пожал плечами, открыл дверь и шагнул в сторону. Последнее оказалось очень кстати, когда секунду спустя внутрь ворвались его законные братцы.

– Ники, с тобой все в порядке? – спросил Реджи, сверля Джека взглядом.

Как же они все-таки похожи! Оба за метр восемьдесят, и сложены куда крепче, чем худой и подтянутый Мэтт. Они оба унаследовали от отца благородные черты лица, темные волосы и пронзительный взгляд. Вот только глаза их совершенно разного оттенка синего. И как ни прискорбно это сознавать, они оба унаследовали отцовскую деловую хватку. Что ж, когда он наконец-то добьется полной власти над компанией, ему будет еще приятней вспоминать, как он боролся за свое место под солнцем с достойным противником.

Мэтт же, наоборот, унаследовал материнские черные волосы и проницательные зеленые глаза, смотревшие на него сейчас с нескрываемой яростью. А заодно в этом зеленом взгляде читалось желание защитить. Может, это потому, что сын Мэтта недавно серьезно болел? Неудивительно, что теперь он пытается прикрыть Ники собой.

– Ники? – повторил Реджи. – С тобой все в порядке?

– Да. Мы с Джеком просто… разговаривали, – отозвалась Ники, выныривая из-за широкой спины Мэтта. – Вы не поможете…

– Без проблем. Проваливай, Синклер.

– И не надейся.

– Нет, я не о том, – вмешалась Ники, – может, вы расскажете Джеку, что вы меня попросили сделать, собирая о нем информацию?

– Ты шутишь? – удивился Мэтт.

– Я чертовски серьезна, – возразила Ники, умоляюще глядя на него. – Мэтт, скажи Джеку, когда ты попросил меня собрать информацию на него и на его дело. Пожалуйста.

Мэтт немного помолчал, но по его виду Джек сразу понял – он не придумывает подходящую ложь, а вспоминает точное время.

– Ты разговаривала с ним по телефону, обсуждая предстоящий ужин после аукциона. Когда ты повесила трубку, я попросил тебя узнать его планы на «Кинкейд групп». Раз уж ему теперь принадлежит сорок пять процентов компании, мы надеялись, ты сможешь узнать, что он намерен делать дальше.

– И?.. Мэтт, все в порядке, рассказывай все как есть.

– И я попросил тебя… – Мэтт бросил презрительный взгляд на Джека, – присмотреться к этому человеку. Понять, захочешь ли ты видеть его во главе нашей компании.

– Значит, Ники копала информацию на меня и «Корабли Каролины», – сухо заметил Джек. Взглянув на Ники, он заметил, что в ее глазах стоят слезы, и ему стоило большого труда сдержаться и не только не броситься к ней, но даже не вздрогнуть, чтобы не выдать своих чувств. – Копии всех твоих сообщений обо мне должны быть на моем столе до конца сегодняшнего дня.

– Ты не можешь… – начал Реджи.

– Я могу, – спокойно прервал брата Джек. – Мне принадлежит изрядный кусок акций. Так что я имею полное право требовать эту информацию. И если эти бумажки не окажутся на моем столе до пяти часов, вам придется общаться с моими адвокатами, и тогда мы уж точно узнаем, что вы заставляли ее делать.