Глава 3. Мелисса

Незнакомец продолжал стоять напротив меня.

Рука, которая скользнула по моему плечу, была неожиданно тёплой и сильной. А ещё меня окутал запах туалетной воды, довольно приятный, чуть горьковатый, пожалуй.

Запах, который я, скорее всего, возненавижу уже через пару дней.

– Почему ты на это согласилась? – сказал он после короткой паузы.

Я сжала зубы от внезапно накатившей злости, впрочем, успев при этом отметить, что голос у незнакомца молодой, приятный и низковатый. Такие принято называть бархатными.

То, что моим первым мужчиной, по крайней мере, не будет какой-нибудь жуткий старикан должно было обрадовать, но…

Радости не было.

Не было ничего, кроме страха и наивной обиды на обстоятельства, которые меня к этому подтолкнули.

– Не думаю, что это имеет значение, – тихо ответила я, не собираясь излагать подробности.

Перед тем как я попала в этот номер отеля, меня хорошенько проинструктировали. И одной из инструкций была именно эта.

Я вспомнила, как мистер Харрисон, сморщенный пожилой мужчина со сверлящим взглядом глазок-буравчиков выговаривал мне в своём кабинете: «Я знаю, вам, девушкам с трудной судьбой, трудно удержаться от соблазна пожаловаться на эту самую судьбу. Особенно когда рядом мужчина состоятельный, который мог бы в этой судьбе как-то поучаствовать…

Так вот заруби на носу, крошка. Он в ней уже поучаствовал. И заказал он тебя не для того, чтобы слушать слезливые россказни. А для того, чтобы развлечься. Так что – будь милой, приветливой, сексуальной. А вот быть жалкой тебе противопоказано. Смейся его шуткам, даже если они тебе не нравятся. Касайся ненароком. В общем, применяй все эти ваши женские приёмчики. И никакого нытья, никаких слёз».

Я прокручивала в голове эти инструкции, стараясь отстраниться от реальности. От долгой тишины, которая давила на плечи и без ускользнувшей теплой ладони мужчины окутывала меня ледяным холодом. От мужского запаха, который вскоре впитается в каждую клеточку моего тела. И от беспомощности, которая удерживала меня здесь покрепче наручников.

Не представляла, что нужно делать дальше – встать, лечь, прикоснуться к мужчине и потянуть его на себя, чтобы он…

Мой судорожный выдох разрезал тишину комнаты одновременно со словами незнакомца:

– Ты права, причины, которые привели тебя сюда, меня не волнуют. Гораздо важнее, для чего ты сюда пришла.

Я покорно кивнула и, собравшись с духом, выпалила:

– Вы хотите начать прямо сейчас?

– Посмотрим, – ответил он.

И в следующую секунду, когда его колено вклинилось между моими, я поняла, что он говорил буквально.

Он хотел на меня посмотреть.

Хотел увидеть то, что скрыто за этими белыми кружевами легкого, почти невесомого пеньюара.

Прикусив губу, чтобы ненароком не выдать своего ужаса и не сказать того, что ему не понравится, я расслабила ноги, и послушно развела их в стороны, как он и хотел.

– Шире, – скомандовал он.

И я развела ноги шире, потому что у меня не было выбора. Выбор был у него.

– Раньше белый цвет ассоциировался с невинностью, – прокомментировал мой наряд незнакомец. – Надеюсь, в твоем случае это действительно так.

– Не сомневайтесь, – пробормотала я, чувствуя, как полыхнули стыдом мои щеки.

– Проверим, – коротко обронил он.

И он говорил это буквально. Проверит. И убедится лично. И точно не станет с этим тянуть, потому что я почувствовала, как его руки легли на мои колени, сжали их, опалили короткой лаской, а потом уверенно поползли к моим трусикам.

Скорее всего, он присел, потому что я ощутила на своих губах чужое дыхание. Спокойное, ровное, в отличие от моего. И не знаю, что меня испугало больше – его дыхание на моих губах или пальцы, которые подбирались к самому сокровенному.

Вспомнив о наставлениях, попыталась расслабиться, но…

Когда пальцы мужчины кружили у кромки трусиков, я еще могла как-то сдерживаться, а когда они надавили на нежную плоть, невольно сдвинула вместе колени.

Но сделала себе только хуже.

Потому что тем самым сжала ладонь мужчины, и прикосновение стало сильнее и более острым.

– Простите… – выдавила испуганно.

Но он быстро подстроился, и провел по моей промежности, скрытой невесомыми кружевами, уже не пальцем, а жестким ребром ладони.

Непривычно.

Неправильно.

Страшно до чертиков – даже голова закружилась.

И я никак не могла разжать ноги, просто не могла даже пошевелиться.

А незнакомец, в отличие от меня, чувствовал себя вольно. Грубоватое трение…

Нет, боли не было.

Пока еще не было, но осознание, что счет идет на секунды…

– Так плотно ты будешь сжимать мой член, – услышала у своих губ строгий голос.

Второй рукой он все же разжал мои колени и снова развел их в стороны, а я…

– Простите… – выдавила повторно.

Но когда ощутила, как пальцы мужчины, отодвинув трусики в сторону, прикоснулись уже к обнаженной коже…

Мне захотелось умереть, провалиться сквозь землю, улететь куда-нибудь в космос, лишь бы избежать этих прикосновений. Но я понимала, что для меня это слишком большая роскошь.

Глубокие вдохи и выдохи… Вцепилась пальцами в покрывало, чтобы было чуть легче, чтобы побороть инстинкт, который вынуждал защищаться, закрыться…

Прикосновение незнакомца не было нежным.

Палец мужчины надавил на клитор, после паузы скользнул между складок, остановился у входа, обвел его, подготавливая…

Глубокие вдохи и выдохи, повторяла я про себя… Глубокие вдохи и выдохи…

Попыталась расслабиться, сделала даже попытку скользнуть навстречу мужчине, но поморщилась от легкого дискомфорта. Если бы он хотя бы смочил палец слюной, было бы легче, а так…

И это лишь палец.

Как войдет в меня член, когда между ногами так сухо, я даже не представляла.

Но лучше покончить с этим как можно скорее, потому что из-за страха и ожидания я вся взмокла. Почти вся. Если не считать самого главного. Мое тело не желало облегчить мне задачу. Оно словно наказывало меня за то, что я собираюсь с ним сделать, за то, что я позволяю с ним сделать.

Нельзя тянуть…

Не могу больше…

И это дискомфортное трение, которое снова заставило поморщиться и прикусить губу сильнее, до боли…

– Может быть… – предложила я неуверенно, когда палец мужчины после моей невольной реакции на вторжение выскользнул. Облизала пересохшие губы. – Может быть, мне лечь и…

Не дожидаясь ответа, я откинулась на спину.

Широко развела согнутые в коленях ноги, помня его наставления.

Я действительно хотела, чтобы всё случилось как можно скорее. Потом ведь он оставит меня в покое, на какое-то время? А в следующий раз я приму душ, кожа будет влажной, и все пройдет легче… нужно просто чуть-чуть потерпеть…

Да, пускай всё будет прямо сейчас. Долгое ожидание грядущей пытки может быть гораздо хуже, чем сама пытка…

– Так вам будет удобно? – спросила я, мысленно ругая себя за то, что голос дрогнул и выдал меня.

Мужчина ничего не ответил. Помолчал немного, а затем поднялся – я поняла это, хотя и не видела его. Но ощущала его слишком остро, чтобы упустить этот важный момент.

Ляжет сверху? Рядом? Подомнет под себя? Перевернет на живот? Десятки вариантов, но не мне выбирать… лишь бы только быстрее…

– Я, пожалуй, немного прогуляюсь, – сказал неожиданно мужчина и вышел из номера.

Поняв, что осталась одна, я растерялась.

Разве…

Разве он пришел в номер не за тем, чтобы трахнуть меня? В контракте все оговорено, и речи не было о том, что он только посмотрит…

А в следующий момент страх льдом сковал мое сердце. Я испугалась. Испугалась по-настоящему.

Я сделала что-то не так! Я ему не понравилась! Вдруг сейчас он уже звонит в агентство, чтобы от меня отказаться?!

Эта мысль показалась ужасной. Если я провалилась – агентство, конечно, не станет сдирать с меня неустоек или делать что-то в этом роде. Меня просто вышвырнут, спишут со счетов. А на моё место найдётся десяток девиц с точёной фигуркой не хуже, чем у меня.

И тогда Белла… и тогда Беллу будет уже не спасти!

Я сжалась в комок, подтянув коленки к подбородку, и разрыдалась, не слишком заботясь о том, что повязка намокнет.

Глава 4. Рэй

Охуенный вечер – иначе не скажешь.

Первый двойной виски в баре я выпил почти залпом, а второй тянул, раздумывая, что делать.

О том, чтобы отодрать девчонку по-быстрому речи уже не идет. Она сухая…

Она, мать твою, такая сухая, что, даже не будь она девственницей, это все равно будет напоминать изнасилование.

Блядь, надо же было так влипнуть. Сбить напряжение хотелось по-прежнему, а насиловать нет. Я даже покрутил вариант позвонить Стефани – трахаться она любила так же сильно, как деньги, да и сосала неплохо, ротик обученный. Но представив новый поток обид и претензий, который выльется после…

Похоже, придется вспомнить, что такое дрочить самому. Мысль о том, чтобы подмять под себя то дрожащее хрупкое тело, что осталось в номере, вызывала лишь тошноту.

И эти нелепые белые кружева… Кто, блядь, так ее нарядил? Они только мешали.

Их хотелось содрать с нее, ощутить ее кожу своей, всадить член поглубже и попросту трахать.

Но ее страх, какая-то беспомощность и полное отсутствие возбуждения…

Не для настроения, когда хочется намотать на кулак ее длинные черные волосы, стянуть с ее плеч это белое оперение, чтобы сжать пышную, сочную грудь и вогнать жестко и глубоко. Без разницы даже куда – можно и в сочный рот, чтобы обхватила мой член пухлыми губами, показала свой язычок и после слизала всю сперму.

Но с ней это попросту нереально.

Слезы, страх, отсутствие желания – да ну его на хрен!

Смысл держать ее в номере?

Я бросил на барную стойку несколько купюр в качестве чаевых. Все расходы списываются с моего счета, но бармен заслужил своим ненавязчивым молчанием мою благодарность.

Хороший отель, за такой никаких денег не жалко. За гостем не бегают папарацци, фанатки не докучают и никому нет дела до незнакомки в моем президентском люксе.

Понятия не имею, что она сейчас делает. Может, уже сняла повязку – плевать. Скажу, чтобы собирала манатки и валила в свою келью обратно. Правда, ее одежды я в номере не видел, но, блядь, не в неглиже же она шла по улицам?

Войдя в номер, прошел через гостиную, поражаясь оглушительной тишине. Может, уже удрала? И к лучшему. Никаких претензий агентству – спущу по-быстрому в ванной и высплюсь, что тоже недурно.

Толкнул дверь в спальню, где оставил девчонку, и разочарованно выдохнул.

Никуда не ушла.

Осталась.

И, в отличие от меня, не терзается мыслями или благородными порывами. Безмятежно спит на кровати. И выглядит сейчас куда соблазнительней, чем когда была готова на все и ждала, что это случится.

Лежит на спине, и видно, как вздымается от спокойного дыхания пышная грудь, натягивая полупрозрачную ткань и выставляя напоказ розовые соски. Пеньюар задрался, оголив стройные длинные ноги. Черные волосы разметались по подушке, будто у девчонки все-таки была жаркая ночь.

Мордашка вполне смазливая, кстати. Правда, повязка мешала рассмотреть хорошенько.

На пухлых губах уже не было блеска, но так даже лучше.

От блеска, который меня окружает, уже устаешь. Устаешь от силиконовых сисек, накачанных губ, нарисованных бровей и приклеенных ресниц.

Я достаточно насмотрелся на все это, чтобы заметить очевидную разницу.

Отсутствие всякого тюнинга удивляло не меньше, чем то, что такая девушка все еще девственница и готова отдаться за деньги.

Приблизившись к кровати, провел пальцем по губам своей гостьи, и ощутил длинный выдох, который ударил по яйцам так, будто она уже мне сосет.

Наверное, дело в том, что сейчас она не боялась, была расслаблена и доступна.

Доступней, чем пару часов назад.

Спокойный сон и глубокий. Моего присутствия не услышала, мои прикосновения не разбудили. Лицо расслаблено – видно, что ей хорошо.

Может, сделать ее сон чуточку лучше?

Вряд ли из этой затеи что-то получится, и все же хотелось попробовать. Сжал пальцем сосок, покрутил его между пальцами, и снова нет отторжения – лишь еще один выдох.

Сел рядом на кровать, откинул в сторону невесомую ткань пеньюара, коснулся ее живота. Бархатная кожа. Рука будто сама собой скользнула ниже к тонким трусикам.

И, отодвинув их, продвинулась дальше.

Нежная.

Какая же нежная кожа.

Водить по ней пальцами одно удовольствие.

А стоит только представить, что можно вставить поглубже…

– Блядь… – тихо ругаюсь, когда девушка издает тихий стон, словно разделяя мое желание.

Конечно, это самообман.

Похоже, секс ее не волнует, но мои пальцы уже кружат по нежным складкам, задевают клитор, мягко потирают его. Едва ощутимо, чтобы не разбудить, чтобы продлить минуту, когда она не боится.

Но едва я замечаю, что вместо того, чтобы отстраниться, попытаться ускользнуть от прикосновений, девушка приподнимает бедра, чтобы потереться сильнее о мои пальцы, посылаю к чертям осторожность.

Она хочет.

Ей нравится.

Пусть даже она не понимает, что сейчас происходит, но ее тело реагирует четко.

Она становится влажной, настолько влажной, что я ввожу в нее подушечку большого пальца. А она стонет. Мать твою, стонет и выгибается кошкой! Покладистой и голодной.

Я едва успеваю убрать палец, чтобы она не насадилась на всю длину. Нет уж, теперь, когда я вижу ее реакцию, я хочу первый раз там взять ее членом.

Раздвинуть ее, тесную и горячую, подстроить под себя и заставить стонать открыто, и громче, куда громче, чем этот стон от легкого прикосновения пальца.

Снова податливо двигает бедрами, сонно раздвигает ноги, требуя большего. И я усиливаю движения, начинаю тереть ее клитор жестче, чем собирался.

Новый стон прорезает оглушительную тишину.

И еще одно жадное движение навстречу моей руке.

Провожу пальцами по складкам, собираю щедрую влагу и возвращаюсь к точке, которая заставляет ее вздрагивать, выгибаться, открывать пухлые губы, чтобы глотнуть больше воздуха и громче стонать.

Да, мать твою, подбадриваю ее пальцами – танцуй на них, детка, трись о них, покажи, как ты хочешь.

Ее голова мечется по подушке, бедра приподнимаются, тянутся за ладонью, ловят мои пальцы, заставляют нажимать сильнее и жестче. А детка со вкусом.

Неосознанно, но она подталкивает меня к тому, чтобы я вставил в нее свои пальцы, чтобы оттрахал ее.

Громкий выдох, приглушенный, еще сонный стон, когда реальность вплетается незаметно.

Грудь приподнимается выше, торчащие соски просятся в рот, и я отзываюсь на приглашение. Ложусь рядом. Не прекращая поглаживать ее влажные складочки, мучить клитор, потому что стоит остановиться лишь на секунду, как слышу разочарованный стон.

Горячая, влажная, открытая, ждущая – член просится вырваться на свободу, но я продолжаю ласкать эту черноволосую монашку-фурию, которая льнет к моим пальцам, стонет без них и кусает нетерпеливо губы, когда я перестаю уделять внимание клитору и просто размазываю ее влагу по складочкам.

– Ты охрененная, детка, – выдыхаю ей в ухо, скольжу губами по ее лицу, вдыхаю весенний запах ее волос и повторяю после ее очередного стона уже практически в мои губы. – Охрененная…

И вдруг что-то меняется.

Да, она по-прежнему извивается рядом со мной, стонет, тянется за моими пальцами, и в то же время что-то меняется. Она как будто начинает вести борьбу – не со мной, а с собой.

Не понимаю, что происходит – ей нравится, она буквально течет, ей не хватает всего пары движений до оргазма. Но вместо того, чтобы потянуться сильнее за моими пальцами, или попросить, чтобы это сделал я, она неожиданно произносит:

– Не надо…

Может, боится оргазма? Если впервые…

– Не бойся, детка, – уговариваю ее, покусывая шею и тут же зализывая. – Тебе понравится, правда.

Но она начинает метаться, и стон уже наполнен не столько желанием, сколько болью, а потом я слышу ее тихую просьбу. Только не ту, которую ждал.

– Нет, не надо… не надо, пожалуйста.

И у меня просто срывает башню от этой лжи. От того, что не хочет признаться сама себе, что ей нравится, что она хочет.

Просит остановиться, а сама продолжает тереться о мои пальцы, пытаясь, чтобы было сильнее, острее и ярче. Хрен знает, что ей мешает расслабиться полностью, но я хочу, чтобы она понимала, что происходит. Хочу, чтобы она увидела, приняла себя такую – ждущую, жаждущую прикосновений. Хочу, чтобы она осознала свое желание и перестала скрываться за маской из недоступности, льда и страха, которую, скорее всего, привыкла носить.

Убираю ладонь, освобождая ее. Но лишь для того, чтобы не отодвигать ее трусики, а нырнуть в них и тереть сильнее и жестче.

– Попробуй, – говорю уже громче, выбивая ее пальцами и голосом из полусна-полуяви. – Почувствуй свое удовольствие.

Она вздрагивает, поворачивает голову в мою сторону, пытается отодвинуться – видимо, окончательно просыпаясь. Секунда на осознание того, что все, что казалось лишь сном происходит в реальности.

– Тебе нравится, – констатирую факт, который она пока не способна принять, но я помогаю ей с помощью своих пальцев. – Просто расслабься.

И продолжаю растирать по клитору ее влагу, надавливать, играть с ее плотью.

– Ты вся течешь, – говорю очевидное, что она, возможно, тоже не осознала пока, любуюсь легким румянцем, что появляется на ее щеках и продолжаю неумолимо. – И это только пальцы. Когда будет член, ты будешь течь еще больше.

Склоняюсь над ней, дышу поочередно на ее торчащие соски, и хватит с нее передышки. Одновременно ужесточаю ласки внизу – так, как мне хочется, и так, что она снова не в силах сдержать свои стоны. И обхватываю губами торчащий сосок.

Лижу его, покусываю, втягиваю в свой рот, наслаждаюсь музыкой стонов и того, как она мне подмахивает. Как уже сама, без подсказки, насаживается на мои пальцы. И дышит, тяжело дышит, прерывисто, сладко. Так сладко, блядь, что у меня сдают нервы.

– Кончай, детка, – оставив в покое сосок, скольжу губами у ее приоткрытого рта. – Ну же, давай!

И она словно только и ждала моих слов – послушно приподнимает бедра, издает приглушенный стон, который ловлю своими губами, пропускаю его сквозь себя, чтобы разделить ее удовольствие. И, вздрогнув, расслабленно опускается на кровать.

Не беспокоясь о том, что пеньюар ее задран, что моя рука по-прежнему в ее мокрых трусиках.

Ее больше не смущает мое вторжение в ее сокровенную зону. Более того, она сжимает бедра и, мать твою, еще пару раз трется о мою руку.

– Тебе понравилось? – спрашиваю ее.

Пытается что-то сказать, но голос сиплый, не поддается, и она просто кивает.

– Отлично, детка, – щелкаю пряжкой ремня, – тогда сделай так, чтобы мне тоже понравилось.

С таким каменным стояком я ее разорву, поэтому вариантов немного. Сажусь на кровати, приспускаю штаны, достаю член, душу стон, когда она случайно прикасается к нему пальцами, пытаясь мне как-то помочь.

Закидываю ее на себя, как послушную куклу. Заставляю обхватить меня длинными ногами, заставляю прогнуться в спине, а потом беру ее ладони в свои и сжимаю ее грудь, показывая, чего я хочу.

Понятливая девочка.

Ни одного вопроса.

Краснеет, смущается, но схватывает все на лету. Видимо, в ее келье как минимум был интернет, и эта непослушная девочка смотрела запрещенное видео.