Цитаты из книги «Неортодоксальная. Скандальное отречение от моих хасидских корней»

Хасидам запрещено мастурбировать, постоянно твердит мне Эли. В соответствии с этим законом, объясняет он мне, я обязана ублажать его, чтобы в нем не копилось сексуальное напряжение. Отказывая ему, я вынуждаю его грешить и потому несу на себе бремя его неправедных деяний.

до чего приятно обладать чем-то симпатичным, завладеть красивой вещицей, тем, кого я всю жизнь смогу демонстрировать как трофей.

Разве справедливо что раз у меня есть вагина, вместилище, то я должна за все отвечать? Будь у меня пенис, разве кто-нибудь обвинил бы меня в неспособности куда-нибудь его пристроить? И как насчет всех тех ночей, когда я не спала вместе с Эли, пытаясь утешить его, потому что он не в состоянии удержать эрекцию? В этом тоже я виновата?

Я чувствую себя проклятой. С тех пор как мы с Эли сыграли свадьбу, все, что только могло, шло не так. Я унаследовала склонность Баби к суевериям – может, это знак? Если так, то он запоздал. Чуть раньше я еще смогла бы воспользоваться этим предостережением. Но изменить свое положение сейчас я уже не в силах.

Но на самом деле все различия между полами, которые существуют в нашей общине, навязаны нам искусственно. Под этой шелухой все мы одинаковы.

Нужно проверять себя дважды в день: первый раз – с утра, когда проснешься, второй раз – перед тем, как наступит В итоге, когда набирается четырнадцать чистых лоскутков, подтверждающих проверки, можно отправляться в микву и снова стать чистой и непорочной, обновленной для мужа. Всякий раз после миквы ты словно опять становишься невестой. Преподавательница сияет, когда рассказывает об этом, глаза ее расширяются от восторга. есть служительницы – сплошь пожилые женщины в менопаузе. Правило гласит, что кто-то должен подтвердить твою ритуальную чистоту.

Эта фраза – такова воля Божья – просто взбесила меня. Нет иной воли, кроме человеческой. Не Божья воля вынудила Минди рожать детей. Неужели она этого не понимала? Ее судьбу решали окружающие ее люди, а не божественное вмешательство.

В кинотеатр мы больше не возвращаемся. Когда позже я буду вспоминать этот фильм, то не смогу воскресить в памяти ни одного лица взрослых актеров, только их трупы и ощущение дурного предчувствия. Даже в старшем возрасте, посмотрев множество фильмов и научившись различать актеров по внешности, я так и не смогу вспомнить, что в том фильме играл Шон Пенн или еще кто-то из знаменитостей. Люди в том фильме казались мне пугающе реалистичными. Не имея возможности с чем-то соотнести их голоса и выражения лиц, я была убеждена, что эти персонажи, заточенные в живой картине, так же реальны, как и мы с Минди.

Это первый фильм в моей жизни, и я пока не совсем понимаю, для чего нужно кино: то ли это изображение событий, то ли настоящие истории, или это просто для развлечения. Я чувствую себя раздавленной и виноватой, и это ли

Мои перспективы безнадежны, потому что, как бы я ни старалась быть безупречной и вписываться в окружение, мне никогда не избавиться от связи с ним.