Цитаты из книг автора «Петер Хандке»

Потом вдруг спохватываюсь, что она здесь, и понимаю, что могу только одно: любить ее, и ничего больше. И чем больше люблю, тем сильнее за нее боюсь. Иногда, когда долго на нее смотрю, я уже не могу отличить, где любовь, а где страх. Нежность такая, что превращается в страх. Однажды я прямо изо рта у нее вытащила леденец – представила вдруг, как она подавилась и задыхается.

А у меня вот нет такой Америки, куда я могла бы съездить, как ты, – заметила Клэр. – Ты ведь словно на машине времени сюда переносишься, для тебя это не просто перемена мест, скорее уж путешествие в будущее. А мы здесь о будущем совсем не думаем, даже и не пытаемся представить, какое оно. Если с чем и сравниваем нашу жизнь, так только с прошлым. У нас и желаний никаких, разве что вернуться в детство. Мы только и говорим о первых годах – о первых годах собственной жизни или нашей истории. Говорим отнюдь не пренебрежительно, скорее, с мечтой о возврате, о движении вспять. Между прочим, большинство сумасшедших здесь совсем не буйные, они просто впадают в детство. Глядишь, прямо средь бела дня у человека вдруг делается лицо ребенка. И таких все больше. Потом они или начинают петь колыбельные, или до самой смерти исторические даты твердят. В Европе душевнобольные чаще всего бредят обрывками молитв, у нас они ни с того ни с сего, даже если разговор всего лишь о еде, начинают сыпать названиями и датами победоносных национальных битв

Видели мы мало, говорить было почти не о чем, вот и говорили целыми днями об одном и том же

Ты так и не научился водить машину? – Нет, – признался я. – Не хочу больше сдавать экзамены. Никому. Как подумаю, что придется опять на вопросы отвечать и зависеть от собственных ответов, тошно делается. Раньше, лет десять назад, я бы еще сумел, заставил бы себя. Через силу, стиснув зубы, но сдал бы. А теперь не хочу

Потом и ужас прошел, мне стало просто тошно оттого, что я все тот же и не знаю, как мне быть

Неужели мне все еще нужно прикидываться кем-то другим, чтобы выглядеть естественно? – спросил я себя, отделавшись наконец под предлогом срочного телефонного звонка от назойливого попутчика

То, что двигалось во мне, было не представлением и не звуком – только ритмом, который заменял и звук, и представление. Лишь теперь в мое сознание начал проникать город, почти не замеченный мною прежде.

Быть с женщиной – это состояние мне и сейчас иногда кажется искусственным и смешным, как экранизация романа. Я кажусь себе ужасно напыщенным, когда в ресторане предлагаю карту меню своей спутнице. Даже когда я просто иду с ней, меня не покидает чувство, что я представляюсь, что это и не я вовсе, а некий мим.

А ведь, наверно, именно гипертрофированное чувство времени и связанное с ним постоянное самокопание, подумал я, мешает мне достичь той раскованности, свободной сосредоточенности и ровной предупредительности, к которым я стремлюсь.

Но по правде говоря, я уверен, ты не чувствуешь времени просто потому, что не чувствуешь людей, не разбираешься в них». На это она отвечала: «Нет, это не так, я не могу разобраться только в себе самой»