– Я не верю! Шлюпки должны быть!

– Такие дешевые судна всегда перегружают пассажирами, поэтому…

Продолжение заглушил хруст и треск. Прямо на Эль обрушилась фок-мачта с горящими парусами. Она в ужасе присела, зажмурившись и закрыв голову руками.

– Стой рядом, я сказал!

Эльвия приоткрыла глаза и увидела, как по защитившему ее солнечному куполу медленно сползает пылающая алая ткань, некогда похожая на рыбий плавник. Сердце Эль бесновалось в обезумевшем ритме, руки дрожали, а ноги отказывались подчиняться. И все же она послушалась Лунаса и подобралась к нему. Пожар охватил уже почти всю палубу. Оставалось только гадать, сгорят они заживо или утонут.

– Мы погибли… – простонала Эльвия, когда Лунас опустил ведьму на пол. – Я никогда больше не увижу дедушку, маму, брата… Я не хочу умирать! – Слезы полились ручьем, а по телу пробежал озноб.

– А ну возьми себя в руки, Эльви́я! – рявкнул Лунас, встряхнув ее за плечи.

Эль проглотила застрявший в горле соленый ком и недоуменно уставилась на мага. То, что он впервые назвал ее по имени, а не «Угольком», подействовало отрезвляюще.

– Будь с Талли. Я сейчас все решу, – бросил он и, получив в ответ неуверенный кивок, начертил алхимической ручкой на полу большой рунический круг. Затем кинулся собирать не объятые огнем доски в одну кучу, горой разрастающуюся над этим символом.

С помощью дара Лунас разнес часть борта и даже оторвал штурвал. Закончив, шамадорец сосредоточенно закрыл глаза и приложил руки к рунам. Вокруг забрезжил синеватый свет алхимической энергии. Лунас нахмурился и мучительно сжал челюсти – алхимия явно требовала от него гораздо больше усилий, чем магия. Тем не менее, кобальтовая энергия поддалась, и, по закону равноценного обмена, о котором рассказывала Лиар, отдельные деревянные детали стали соединяться между собой. Конструкция начала принимать форму лодки. Эльвия восхищенно наблюдала, придерживая Таллику за руку.

– Кара Вер-Шителя, – вдруг пробормотала ведьма. – Я проклята. Обречена.

– Ты жива! Все хорошо. Скоро мы отправимся домой! – успокаивая ее, Эльвия и сама ощутила прилив уверенности.

– Я должна покаяться, – прохрипела Таллика, приоткрыв глаза.

– Лунас, она бредит! – крикнула Эль, не зная, что делать. Она приложила руку ко лбу ведьмы и тут же отдернула ее – кожа была холодная, как сталь.

– Сейчас, – он схватил смастеренную шлюпку и, расправив солнечные крылья, с трудом взлетел с ней.

Эльвия встала и осмотрелась. Пламя подступало, а палуба вдруг накренилась. Эль съехала и ударилась о деревянную перегородку капитанского мостика, которая спасла их с Талликой от падения. Обломки и вещи пассажиров покатились к носу корабля, который клюнул морскую гладь. Огонь зашипел, вступив в неравный бой с ледяной водой. И тут Эль осенило.

– Пожалуйста, Темпурус, мой хороший, помоги… – прошептала она и, зажмурившись, протянула руки к пламени, идеально прямые и напряженные, как тетива. Прошло пару мгновений, прежде чем она почувствовала родное и уютное тепло на ладонях. Эль провалилась в это ощущение, потерявшись в пространстве и времени, а когда открыла глаза, увидела, что ближайший к ним огонь исчез.

– Быстрее! – позвал Лунас, приземлившись рядом, и вновь поднял Таллику на руки. Она слабо обняла его за шею.

– Лунас, я должна покаяться, пока не поздно. Тебе надо знать. Знать все…

– Не сейчас, Талли, – мягко попросил он. – Береги силы.

Обернувшись к Эльвии, он слегка улыбнулся:

– А ты молодец, Уголек.

* * *

– Святой Со-Здатель, посвящаю эту молитву тебе! Прими мое служение, Великий. Сердцем милосердного черного дракона я вверяю судьбу этого бренного человека в твои справедливые руки! Со-Зидай!

Айсин обернулась, зажимая поврежденную вену. Девушка с кошачьими глазами отодвинула ее ладонь, и кровь, освободившись, хлынула из раны на ее длинное льняное платье. Незнакомка соединила указательные, средние и большие пальцы двух рук в треугольник и присела возле пострадавшего, которого Айси вытащила из воды.

Первым спасшимся уже перевязывали раны и унимали боль от ожогов. Этому юноше повезло меньше: горящая грот-мачта рухнула, словно пылающий молот, и задела его. Друг помог ему добраться до берега, и уже здесь пострадавший потерял сознание.

– Он так умрет! – рявкнула Айсин, решив, что религиозная девушка спятила.

Но та вскинула ладонь в усмиряющем жесте и начала обращаться. Сквозь кожу прорывалась черная шерсть, кости трещали и гнулись под неестественными углами, зубы уменьшались, а клыки, наоборот, росли. Айси отпрянула: девушка стала кошкой. Платье невесомо упало, и только сережки с гагатом остались в ушах. Кошка поставила лапы на рану и утробно заурчала. Этот рокот, обычно уютный и нежный, звучал напряженно и сосредоточенно.

Айси чувствовала, как от этих звуков дрожит воздух, и разинув рот наблюдала за останавливающимся кровотечением. Заурчав рану до рубцевания, кошка подхватила зубами платье и отправилась дальше по берегу.

Ошалевшая Айси смотрела ей вслед несколько секунд, а когда опомнилась, вытерла окровавленные руки о штаны и, убедившись, что юноша действительно в порядке, встала.

Как вдруг заметила паренька, улепетывающего с курткой Фела в руках. Он опасливо оглянулся, встретился взглядом с Айсин и с ужасом ускорился. Ей было не до новых марафонов – она искала друзей, поэтому создала на его пути ледяную дорожку. Он отчаянно замахал руками в уже проигранной битве за сохранение равновесия и распластался на гальке, как морская звезда.

Айсин хмуро подскочила к воришке, выхватила куртку из его цепких пальцев и встряхнула ее, чтобы избавиться от попавших в рукава камней. Вместе с ними из кармана вывалилось что-то черное. Она рефлекторно нагнулась поднять выроненную вещь и застыла с ней в руках.

Это был смартфон.

Смартфон в магическом мире.

На Нее́ре.

Смартфон, который она видела у Феликса во время их встречи в кафе, где пахло терпким кофе и пряным молоком.

Воспоминание килем врезалось ей в голову. Они только заняли место за понравившимся столиком, когда экран телефона в руках Феликса проснулся, издав узнаваемый рингтон пришедшего сообщения. Его улыбка тогда на мгновение сползла с лица, сменившись стальным взглядом, когда он прочитал сообщение прямо с экрана блокировки. Однако улыбка тут же вернулась, и Фел сказал, что сходит за напитками.

С гулко бьющимся сердцем Айси тронула кнопку блокировки и прочитала сообщение.

Судорожно сглотнув, она попыталась принять осознанное, и внезапно увидела сверкающие на солнце золотые волосы.

Айси пробралась сквозь толпу у кромки берега и вбежала в воду, поднимая брызги. Подхватив нос того, что отдаленно напоминало шлюпку, она помогла ей въехать в гравий. Днище пропахало кривую борозду, которую тут же наполнила морская вода. Лунас выпрыгнул из «лодки». Быстро взглянув на Эль, Айси увидела на ее ладонях следы магического истощения.

– Кто это сделал? – Лунас с ведьмой на руках опустился на камни, с хрустом осевшие под их весом. – Таллика едва не погибла!

– Рыжая подружка Мерики, – Айси наблюдала за тем, как Лунас, похоже, не отдавая себе отчета, гладил Таллику по волосам. – Я сдала ее местным констеблям.

Ведьма всхлипнула. Лунас вздрогнул и обнял ее.

– Все хорошо. Ты в безопасности, – успокаивал он. – Сейчас мы найдем того, кто сможет тебе помочь. Наверняка здесь…

Таллику затрясло. Ее штаны были порваны, на ноге виднелся кровавый след, но плакала она, похоже, не от боли. Слезы стекали по вискам и тонули в черных волосах, разметавшихся по коленям Лунаса. Серый цвет радужек будто расплавился, превратившись в мутное серебро. Слегка посиневшие губы дрожали.

– Лунас…

– Талли, береги силы.

– Лунас, я… я тебя люблю, – прошептала она, стуча зубами, и вновь всхлипнула. В ее тоне звучала та самая интимность, от которой мгновенно становилось неловко.

Таллика подняла трясущуюся руку.

Айсин смутилась от внезапного признания и переглянулась с Эльвией. Та растерянно пожала плечами.

– Я тоже тебя люблю, – ответил Лунас, не замешкавшись, и нежно взял ведьму за руку.

Однако Айси уловила в его словах иной смысл. Таллика, видимо, тоже это поняла. В его фразе было все: нежность, сочувствие, поддержка, тепло, жалость, но не любовь. Во всяком случае, не та, о которой просила Таллика. Слезы опять потекли по ее щекам. Она перевела взгляд на Эльвию и приподнялась.

– Эль… я… я должна тебе кое-что сказать…

Айсин будто опомнилась. Случившееся за последний час перемешало все, и из ее головы вылетела первоначальная цель поиска подруги и ее проводницы. Но теперь воспоминания нахлынули, как вода из разбитой дамбы. Стремительно выудив из кармана бумагу с изображением клинка, Айси подсунула ее Таллике.

– Это твой кинжал?

По беспокойному взгляду все стало ясно.

– Ты участвовала в плане. – Айси уставилась на замершую Таллику, чувствуя, что наконец-то уверенно схватила ускользающую из пальцев нить правды.

«Теперь не уйдешь», – бодрящая мысль щелкнула по ее нутру, точно вставленный в отведенное место новый скелет. Сжав челюсти, Айси, словно ищейка, неотрывно смотрела на ведьму. Немая битва длилась целую вечность, прежде чем Таллика кивнула.

– Я знала, что там было два человека! – усмехнулась Айсин. – Ты сожгла улики?

– Я не… – Таллика скривилась, будто от боли, но Айси было все равно.

– Что ты должна была сделать?

Ведьма, морщась, прикрыла на мгновение глаза, шумно сглотнула и с трудом выдавила:

– Я должна была доставить… Эль… на корабль…

– Прекрасно. Зачем?

– Я… я… Мне так приказали. – Таллика вновь поежилась и зажмурилась.

– Так ты ничего не знаешь про моего дедушку? – в недоумении спросила Эльвия. – Откуда у тебя фигурка?

Таллика побледнела, сжала кулаки и сцепила зубы, точно находилась в электрическом кресле, и ей предстоял удар током.

– Мне ее дали…

– Талли, что с тобой? – обеспокоенно вмешался Лунас. – Тебе плохо?

Таллика снова заплакала и разжала кулак. Лунас грязно выругался, заметив обожженную ладонь. На коже виднелся четкий шрам от ожога в виде руны. Рисунок показался Айсин знакомым, и неприятные мурашки побежали по ее телу.

– Кто тебе дал фигурку? – повысив голос, требовательно спросила она.

– Довольно! – прервал ее Лунас. – Это фута́ркский обет. Если она скажет слишком много, умрет!

Его слова не дошли до разума Айсин. А если бы и дошли, она вряд ли изменила бы тактику поведения – истина маячила перед носом и дразнила ее запахом успешно закрытого дела и возвращения домой. Запахом теплых отцовских объятий, надежных, как неприступный форт.

– Кто тебе дал фигурку? – настаивала Айси и, вновь не дождавшись ответа, схватила Таллику за руку. – На кого ты работаешь?! Кто похитил Ярен?!

– Он хочет свершить ЗолСум. Ярен должна ему в этом помочь… Ее перевезли…

Сердце Айси понеслось в диком галопе. «Я выясню, кто все это задумал! Я смогу его поймать!» Но фута́ркский обет словно ожил: ожог стал пожирать руку все выше. Таллика закричала.

– Куда перевезли?! Кто он?

– Я сказал ХВАТИТ! – взревел Лунас.

Время убегало, лишая Айси возможности узнать правду.

– Говори! – она сильнее сжала непораженную обетом руку Таллики.

– Если ее не найти, могильный вирус… Мы все в его плане… – Обет обуглил кожу до локтя.

– Прекрати! – Эль толкнула подругу в плечо, чтобы та «очнулась».

Айсин сдалась, только когда увидела, как Таллика теряет сознание. Она отступила на пару шагов и вскинула руки к голове, почувствовав, что потерпела фиаско.

– Смотри, что ты наделала! – прорычал Лунас.

– Я?! – огрызнулась Айси, глядя на него вызывающе и уязвленно. – Я пытаюсь добиться правды! Такой же ожог был на руке Фела! И вполне возможно, что из-за него пропала Лиар! Вы что, слепые?! Не видите, что нас водят за нос?!

– Ты совсем уже спятила со своим расследованием! – воскликнула Эль. – Обвиняешь всех вокруг! Теперь и Фела? С ним-то что не так?!

Айси швырнула подруге блокнот.

– Там внутри записка, которую мне передали на Земле.

Эльвия раскрыла его и прочла:

– «Ему нельзя доверять». Почему ты мне раньше не показала?

– И что я должна была, по-твоему, сказать? Мне оставили подозрительное предупреждение ни о чем?

– Да хоть бы и так! С чего ты решила, что оно связана с Фелом?

– Листок выдран из его блокнота. Но если и это тебя не убеждает, вот еще.

Айси бросила в руки Эльвии смартфон.

– «Только посмей тронуть Эль»… И что это значит?

– Слежка, потерянные воспоминания, блокнот и вырванная страница, спрятанный от нас смартфон, футаркский обет, который он назвал ожогом от руны в арестантской, и я только сейчас поняла, что он не ответил ни на один вопрос под действием сыворотки правды. А когда сказал, что не знает о Ярен, она отреагировала на ложь. – Айси перевела дыхание. – Все указывает на то, что Фел – соратник Подражателя. И все это время он следовал его плану.

Друзья недоверчиво вытаращились на Айси.

– Если я права, то нам срочно нужно в Шамадор, чтобы известить Нарину о поимке одной из его пешек. Вдруг она сможет снять этот обет и выудить из Таллики информацию, – продолжила Айсин.

– Таллика не пешка, – резко возмутился Лунас.

– Именно она! – отрезала Айсин. – Или ты хочешь обменять свободу Таллики на жизнь сестры? По-другому мы не найдем Лиар!

Лунас шумно выдохнул, будто противясь вынужденному выбору.

– Не нравится мне все это. Ей нужна медицинская помощь, а ее запрут за решеткой и будут допрашивать, пока она не умрет от обета.

– Никто не станет ее убивать, – возразила Айсин и взглянула на Эль, ища поддержку. – Нам нужна помощь взрослых. Дело зашло слишком далеко.

* * *

– Ваше Гриве́йшество. Через два часа войдем в порт Волчий. Вызвать к вам вибрисс?

Иве́сса Арста́н отвлеклась от вида покачивающихся волн и обернулась на закрытую дверь, в которую поскребся капитан ее судна. Она знала, что он скрючился в неловком поклоне на всякий случай, если королева изъявит желание впустить его. Однако она не изъявила.

– Нет, рэв Борхо́мий, благодарю. Я соберусь сама.

Ивесса бросила еще один печальный взгляд на размеренно колышущиеся волны на горизонте, где уже сгущались сумерки. В ее сердце заворочалась смутная тревога, хорошо скрываемая и сдерживаемая, но живущая бок о бок с ней все время. Вид мутнеющей линии, где целовались посеревшее небо и темно-синий океан, вновь всполошил давние травмы.

Наступало время Вереме́я. Языческий праздник, позабытый в развитых измерениях, но пустивший корни в возмутительном мирке Матушки Ле́тты, где архаичные традиции лелеяли, как младенцев в колыбели.

Веремейская ночь, длящаяся сутки, – время горогонов. Ночь демонов, рыщущих в темноте и нападающих на людей. Еще дед Ивессы, Ко́нберг Арста́н, запретил праздновать Веремей, однако, как оказалось, веру предков и их ритуалы легче прикрыть пеленой новых правил, нежели искоренить. Она, как сорняк, прорастала вдвое больше на том месте, откуда выдернешь хоть росток.

Ивесса хорошо помнила чувство животного страха, которое с детства преследовало ее в тенях у кровати. Ей чудилось, что, если она недостаточно быстро добежит до спасительной перины, никакой сеша́й, Верховный боевой маг, ее не спасет, а тьма сцапает за пятку и утащит к себе.

Этот подсознательный страх повторно возложил на Ивессу свои липкие руки, когда ее отец, король Гарре́й Арстан, покинул этот мир в битве с банши на востоке Сунтлео́на, где они основали свою колонию близ Драконьего моря.