Глава 2
Исчезновение золотого кота

– АПЧХИ! АПЧХИ! – чихала вдова де Бульон, содрогаясь, как деревце под порывами ветра. – Ну и пылища! Вечно в этом доме полно грязи! И подозрительно пахнет кошками… А у меня ужасная аллергия на этих паршивцев!

При этих словах Оливье Бонне вздрогнул и невольно опустил кисть. Он опасливо покосился на Мистера Луноброда, но тот уютно свернулся клубком на подушке, положил морду на лапы и не имел ни малейшего желания покидать своё место.

– Гастон! Одетта! – завизжала вдова де Бульон. – Сию минуту идите сюда!

Гастон был дворецким особняка, а Одетта – молоденькой служанкой. Едва слуги вошли в гостиную, как коты с любопытством уставились на них. Дворецкий был в чёрном фраке – длинный и худой как жердь, нос крючком. Одетта – невысокая толстушка с пухлыми розовыми щёчками.

– К вашим услугам, мадам, – объявил Гастон.

– Чего изволите? – спросила Одетта.

Слуги заметно нервничали.

Вдова де Бульон замахала руками так, что её платье шумно затрепыхалось:

– Здесь пыль стоит столбом! Пыль!!! Пыль!!! – повторяла она. – Вы что, олухи, не можете навести чистоту в доме?! Одетта, хватай щётку – и за дело! И ты, Гастон, не стой как истукан! Живо сотри пыль со статуэток и безделушек!

Одетта, покраснев до ушей, кивнула, а Гастон, смертельно побледнев, слегка кашлянул.

– Тьфу ты, мяу! Что за вздорная старуха! – тихо мяукнул Додо.

Другие коты кивнули, стараясь не проронить ни звука.

– Но, мадам… – возразил Гастон. – Вот-вот придут обивщики мебели! Мы не можем…

– Никаких отговорок! Делайте что велено! – рявкнула вдова де Бульон.

Тут зазвенел дверной колокольчик, и минуту спустя в дом ворвалась бригада обивщиков – четыре здоровяка, высокие как на подбор, в одинаковых рабочих комбинезонах, с густыми чёрными усищами. Первый работяга огляделся вокруг и воскликнул:

– Клянусь сосисками из Перигора! Классная халупа!

Додо тотчас вскинул хвост – эти парни были из Марселя! Он узнал бы марсельский говорок где угодно.

– А вы, видимо, хозяйка дома… мадам де Бульон, верно? – спросил второй обивщик и отвесил даме неуклюжий поклон.

– Мы – братья Гаравак, мастера по обивке мебели… Наше вам с кисточкой! Приятно познакомиться! – громыхнул третий.

И только четвёртый обивщик промолчал. Вдова де Бульон вздрогнула и закатила глаза:

– Эх, деревенщина! С чего вы взяли, что я желаю с вами знакомиться?! А ну, марш за работу! Да работайте на совесть, а не тяп-ляп! В прошлый раз мне прислали не обивщиков, а бездельников и лоботрясов!

Гастон и Одетта принялись протирать от пыли статуэтки и безделушки. Тем временем обивщики, освободив себе место среди антикварной мебели, картин и статуэток, принялись за дело. Дом наполнился стуком молотков и зычными портовыми ругательствами.

Бонне тотчас вернулся к своей картине и лихорадочно заработал кистью – ему не терпелось закончить портрет этим вечером. Но работа шла с большим скрипом – кругом крики, чихи, визги, да ещё коты-конспираторы под боком!

Тут Луноброд, лёжа на подушке, покосился на Додо. Тот взглянул на Жозефину. Кошка что-то тихо мяукнула Помпончику. Малыш вскочил на лапы – пора уходить.

Подушки были чудесными, но в этом доме стоял такой тарарам, что хоть уши лапами затыкай. К тому же настало время ужина. Усатые детективы тихонько выскочили из окна на карниз и нырнули в ночную мглу – расходиться по домам… И только бродяге Додо было некуда податься… Обычно он ночевал в какой-нибудь сомнительной забегаловке на берегу Сены. А вот Мистер Луноброд жил у художника Бонне в мансарде старинного узкого особняка под номером 12 на улице Виктора Массе. На пороге Луноброда встретил его верный слуга – Люк Мышелло, ушастый полевой мышонок с длинными усиками и, что удивительно, с шёлковой бабочкой на шее.

– Хорошо ли вы провели вечер, сэр? – осведомился Мышелло, завидев хозяина.

– Превосходно, благодарю. Только немного устал, – учтиво ответил Луноброд.

Чёрный кот запрыгнул на подоконник, где лежала его старая подушка, и с урчанием накинулся на сочную куриную печёнку. Ужин ему приготовил Люк Мышелло, пуская в ход объедки со стола художника.

Наевшись печёнки, Луноброд доверил мышонку свои коготки, чтобы тот как следует заточил их пилкой. Наконец Луноброд зевнул и погрузился в глубокий сон. А вот бедняга Бонне вернулся домой только поздно ночью. Его нос и усики были усеяны мелкими пятнышками краски. Казалось, что художник был чем-то очень взволнован. Он бросил пальто на стул и с протяжным вздохом рухнул на диван как подкошенный.

– Как я рад, что закончил картину, дорогой Луноброд, – сказал Бонне.

– Мяу, – участливо отозвался чёрный кот.

– Я так устал, что даже не хочу ужинать, – добавил Бонне, который обычно ел за троих. – Мадам де Бульон – это не женщина, а тихий ужас.

Мистер Луноброд прыгнул к художнику на колени.

Бонне принялся гладить густую шёрстку кота, а тот блаженно замурлыкал. Луноброд уже почти задремал, как вдруг в дверь зата-рабанили с такой силой, что стены мансарды затряслись.

Бум! Бум! Бум!

– О господи! Кого там принесло? – вздрогнул Бонне и помчался открывать.

Но прежде чем художник добежал, незнакомец успел выбить дверь – она с оглушительным треском рухнула на пол.

– Руки вверх, Бонне! Это полиция! – провизжал голос, который был очень хорошо знаком Луноброду.

Это был инспектор Рампье – чванливый коротышка с крысиной физиономией. Он считал себя лучшим сыщиком Парижа, хотя на деле был редким тупицей. Вдобавок за Рампье всегда семенила пустолайка – полицейский бульдог. А точнее, толстопуз и забияка по кличке Кошмар.

Стоит ли говорить, что Луноброд и Кошмар были заклятыми врагами. Едва псина забежала в комнату, как Луноброд выпустил когти, а его шерсть встала дыбом. Мансарда была территорией кота!

– Ин… инспектор, – пробормотал смущённый Бонне. – Чем обязан вашему визиту? Гм… Чем могу быть полезен?

– Не валяйте дурака, Бонне! – строго отрезал инспектор. – Я веду официальное расследование, а вы – главный подозреваемый. Впрочем, это меня не удивляет… Я всегда знал, что под маской художника таится преступник. А вы, мазилы с Монмартра, все как один жулики!

Мистер Луноброд недовольно дёрнул носом. Почему-то инспектор терпеть не мог художников и мечтал их всех засадить за решётку.

– Но, инспектор, я и вправду не понимаю… – в растерянности пролепетал Бонне.

– Ах, вы не понимаете? А если я скажу «вдова де Бульон»? Начинаете понимать, верно? – наседал инспектор.

– Да, но…

– Так вот, эта дама позвонила в полицию. Кто-то выкрал её драгоценного золотого кота! Уникальную вещицу из Японии! Ей цены нет! И так как один присутствующий здесь художник в эти дни болтался в доме вдовы, то держу пари, что краденое находится где-то рядом…

С этими словами инспектор Рампье достал серебряный свисток и засвистел с таким остервенением, что побагровел как помидор. В мгновение ока в помещение ворвались трое полицейских и кинулись обыскивать мансарду, переворачивая всё вверх дном. Они обшарили льняной мешочек для кистей, ощупали холсты и картины, сдёрнули салфетки с комодов, вытряхнули все вещи из шкафов…

Наконец, инспектор Рампье схватил пальто, которое Бонне бросил на стул, и придирчиво его осмотрел.

– Ух ты, какое тяжёлое, – заметил инспектор, бросая недобрый взгляд на беднягу Бонне. Рампье пошарил в карманах, и вдруг его костистое лицо расплылось в ехидной улыбке.

– Ого! Гляди-ка, что тут лежит! – воскликнул инспектор, выхватывая из кармана пальто золотую статуэтку в виде кота с поднятой лапой.

– Нет, это не моё! – завопил Бонне, отчаянно мотая головой.

– Ну вот, Бонне, наконец-то вы начали говорить правду! – язвительно сказал Рампье. – Конечно, золотой кот принадлежит не вам, а мадам де Бульон. Поздравляю, драгоценный мой! Вы арестованы!

Глава 3
Усы королевы

Бонне пытался возражать и объяснять, что он золотого кота в глаза не видел. Но всё было напрасно. Двое полицейских схватили художника, заковали в наручники и выволокли из дома под одобрительным взглядом Рампье и встревоженным – Луноброда.

Кот изучил характер Бонне как никто другой и отлично знал, что художник не был вором! Значит, кто-то подбросил ему в карман статуэтку золотого кота. Но кто?

Нельзя было терять ни минуты. Старинные часы давно пробили полночь.

Жозефина и Помпончик, должно быть, уже десятый сон видели. А вот Додо… Обычно в этот час он наведывался на рыбный рынок – ночью там было безлюдно. Бродяга рыскал по бачкам с отбросами в поисках лакомой рыбёшки.

Луноброд выскочил из окна и опрометью помчался вперёд. Когда он прибежал на рынок, его сердце так и выпрыгивало из груди – оно билось, словно колокола собора Нотр-Дам.

Конец ознакомительного фрагмента.